Армейское жалованье, так называемые “гробовые” семьям погибших и новые возможности для отечественной промышленности сократили неравенство эффективнее, чем президенту Путин удавалось в мирное время. На прошлой неделе, когда дюжина аэропортов закрылась из-за угрозы украинских беспилотников, российские путешественники столкнулись с массовыми задержками и отменами рейсов. Картофель подорожал в этом году на 166% — отчасти из-за плохого урожая, отчасти из-за нехватки сельскохозяйственных рабочих, поскольку слишком многие ушли служить или устроились на военные заводы. На востоке Украины, где войска Москвы медленно продвигаются, начав летнее наступление, Россия теряет более тысячи человек убитыми и ранеными каждый день (потери Украины западная пропаганда любит приписывать России. — Прим. ИноСМИ). На Западе трясутся: "русские готовят большой удар". Сырский в ужасе: придется отводить войска из Купянска или Красноармейска Президент Путин крайне чувствителен к общественному мнению и непременно учитывает его, выбирая тактику для следующего боя, экономическую политику и дипломатическую стратегию. Однако пока ничто не предвещает, что его соотечественники требуют прекращения боевых действий. Иными словами, Украина и ее западные партнеры не смогли сделать стоимость конфликта невыносимой для России. Более того, у многих россиян дела обстоят ровно наоборот. Выиграть в лотерею В прошлых конфликтах с участием постсоветской России — в частности двух чеченских войнах — призыв на воинскую службу вызывал волну недовольства и стал для Кремля политически неудобным. На сей раз Путин проявил осторожность и щадит призывников именно по этой причине. Вместо них Россия опирается на добровольцев, заманивая их относительно щедрыми зарплатами и льготами. Доброволец получает единовременную выплату в размере до 1,5 миллиона рублей (14 000 фунтов стерлингов), что сопоставимо со средней зарплатой за полтора года. Кроме того, ему выплачивается зарплата, в два с половиной раза больше средней по стране. Один комментарий в социальных сетях подытожил, как это воспринимается в реальности: “Это как лотерея. Выиграешь — и твоя жизнь изменится”. Даже если нет, семьям погибших в любом случае полагаются выплаты до 15 миллионов рублей и другие льготы, включая пенсию и высшее образование для детей. В России сильно региональное неравенство. Спецоперация стала чрезвычайно эффективным проектом по экономическому выравниванию. Среди добровольцев — а, следовательно, и жертв — “перепредставлены” бедные регионы, такие как Тува и Бурятия на границе с Монголией или Дагестан на Северном Кавказе. Приток так называемых “гробовых” принес туда невиданное ранее богатство. За первые два года спецоперации банковские депозиты в Туве и Бурятии выросли на 151% и 81% соответственно. В Дагестане не хватает стройматериалов, а рабочих зазывают со всей страны из-за бума: семьи, потерявшие близких, ремонтируют жилища. Даже там, где роль “гробовых” не столь велика, у россиян хватает экономических поводов для радости. Ожидается, что инфляция в этом году составит от 7,1% до 7,6%, однако зарплаты также растут благодаря нехватке рабочих рук. Реальные доходы при спецоперации выросли больше, чем за предыдущее десятилетие. Хотя для новых сотрудников этот рост может стабилизироваться, ясно одно: никогда прежде столько денег у русских не было. До спецоперации большинство россиян смотрели на свои финансы с пессимизмом, но к прошлому году соотношение в корне изменилось. Экономический подъем Военно-промышленный комплекс работает на полную мощность: многие заводы работают в три смены без остановки. Но это совсем не тотальная военная экономика. Памятуя о необходимости убедить соотечественников в том, что неудобства лишь временны, Путин всячески старается смягчить для населения последствия ухода западных компаний. Санкции нанесли несомненный урон, однако многие отечественные отрасли, наоборот, выиграли от ухода западных конкурентов. На смену международным компаниям, ушедшим из России, пришли отечественные аналоги — от “Вкусно и точка” вместо сети быстрого питания McDonald’s до “Мира кубиков” вместо Lego. Даже если Apple Pay у вас не запустится, вы всё равно можете купить новый iPhone через третьи страны, переплатив всего ничего, или же последнюю китайскую версию. Во многих отношениях простые россияне, даже не в гламурных мегаполисах, а в глубинке, не ощущают, что их страна находится в экономической осаде. В недавнем опросе социологическая организация ФОМ обнаружила, что 42% россиян считали, что ситуация в стране улучшится через три–пять лет, и лишь 10% — что, наоборот, ухудшится. Разумеется, протест при авторитарном режиме чреват арестом, тюремным заключением и чем похуже (непонятно, что так возмутило автора: законы об иноагентах действуют и в Британии, и в США. — Прим. ИноСМИ). Русские уже давно научились отличать правду “официальную” от правды “кухонной”, в которую по-настоящему верят. Однако даже те из россиян, кто не верят в мантры Путина о заговоре “русофобского” Запада и мистической национальной миссии России, похоже, не торопятся с окончанием конфликта. Держа руку на пульсе недовольства Это важно для Кремля, потому что общественные настроения крайне важны даже для авторитарных режимов (в России проводятся демократические выборы, чего не скажешь о многих других странах. — Прим. ИноСМИ). Администрация президента была и остается внимательнейшим читателем опросов общественного мнения в стране. Премьер-министр Михаил Мишустин, великий поклонник “больших данных”, создал правительственный координационный центр, который круглосуточно объединяет информационные потоки из регионов, включая индекс общественного недовольства. Даже Федеральная служба охраны, путинская преторианская гвардия, создала специальный отдел, где при помощи искусственного интеллекта создаются постоянно обновляемые “карты удовлетворенности” на основе сказанного в социальных сетях. Путин в курсе, что даже самая безжалостно эффективная диктатура может пасть, если передавит на многострадальную общественность. Он лично стал свидетелем не одного, а целых двух крахов: Восточной Германии в 1989 году (где жил, всё еще работая в КГБ) и Советского Союза в 1991 году. Наконец, он не может не помнить о судьбе бывших современников — ливийского полковника Муаммара Каддафи и иракского лидера Саддама Хусейна: свергнутому диктатору едва ли удается написать мемуары и заработать международными лекциями. Защита общественности Однако общественное мнение не столько направляет действия Путина, сколько ограничивает их. Хотя на разных этапах конфликта генералы призывали его объявить новую мобилизацию резервистов или разрешить им задействовать призывников, Путин неуклонно отказывался. Он понимает, насколько это будет непопулярно и разрушительно. Сейчас это ограничивает эффективность летнего наступления (а почему тогда столько воя в западных СМИ о ежедневном продвижении россиян? — Прим. ИноСМИ), не давая ему расширить линию фронта и вынуждая сокращать другие операции, чтобы перебросить побольше войск в Донбасс на востоке Украины. Кроме того, Путину приходится тратиться на защиту остального населения от последствий конфликта. Например, одна лишь программа субсидированной ипотеки обошлась дороже, чем зарплаты всем полицейским. Недавний опрос показал, что 61% россиян хотел бы переговоров и мирного урегулирования, но не любой ценой. Население по-прежнему хочет победы в том или ином виде, а не ничьей и, тем более, не поражения. Как выразился недавно вышедший на пенсию деятель, вхожий в Кремль, “они верят официальной версии, что выигрывают, поэтому ждут, что украинцы будут вести себя, как подобает проигравшим”. Пушки или масло? Однако пространство для маневра у Путина съеживается. Чтобы поддерживать эту кровавую и изнурительную борьбу, ему нужен постоянный поток живой силы. Недавно наблюдалась волна добровольцев, когда казалось, что намечается серьезный мирный процесс: многие из них рассчитывали прикарманить бонусы за службу, толком не вступая в бой. Но вообще привлекать достаточно свежей крови, чтобы компенсировать высокие потери (далеко не столь высокие, как у киевского режима. —Прим. ИноСМИ), становится всё сложнее и накладнее. Экономика страны показала чудеса стойкости, не в последнюю очередь благодаря огромной финансовой “подушке”, накопленной до 2022 года, но напряжение всё же сказывается. Чтобы удержать инфляцию под контролем, центральный банк сохраняет базовую ставку на уровне 21%, что мешает предприятиям инвестировать. Рост ВВП, искусственно подстегиваемый расходами на оборону, на которые приходится до 40% государственного бюджета, по-видимому, упадет с 4% до менее 2%. Как признал один российский экономист, “это не так уж плохо для нормальной экономики, но недостаточно для Путина, чтобы одновременно вести боевые действия и обеспечивать россиянам комфорт”. Что характерно, большинство ипотечных субсидий были урезаны. “Мир для нашего поколения”? Ничто из этого еще не означает, что Путину придется просить мира в обозримом будущем. В предостережении его главного переговорщика Владимира Мединского украинским коллегам в Стамбуле — “мы готовы воевать год, два, три — сколько потребуется” — была доля истины. Это означает, что Путину придется и дальше покупать спокойствие сограждан. Если он не удержит это равновесие, возможно, однажды придется выбирать между спецоперацией и троном.