Явно эмоциональная реакция Дональда Трампа на учения нашей ядерной триады в совокупности с объявлениями — в духе нашей открытости — об успешных испытаниях двух стратегических беспилотников на ядерной тяге говорит о том, что у Вашингтона применительно к MAGA никогда не будет работать объективная логика, особенно в вопросах ядерных потенциалов. Вроде как "сделать Америку снова великой" предполагает констатацию того, что прежнее величие было утеряно. Но нет, даже в состоянии, принципиально сходном с нашим в 1980-1990-е годы, Америка претендует на величие, пусть это — самовозвеличивание за счет подтасовки цифр или нечто призрачно-остаточное, которое никуда не девается в силу исключительной природы США. Вопрос не так прост, как кажется, и имеет прямые последствия для будущего наших двусторонних отношений. Именно поэтому Совету безопасности России пришлось реагировать на этот ядерный вираж Трампа, утверждающий опасный уход нынешней администрации США в сюрреализм. Даже если речь идет о риторике, она недопустима. "Утрирование американского политического обыкновения", как заметил Федор Лукьянов, и попытка разыграть "конструктивную неопределенность" дали прямо противоположный результат: Москва и Пекин жестко подвели черту под "однополярным моментом". Несмотря на то, что США находятся в комплексном состоянии упадка, они как за соломинку продолжают цепляться за свой ядерный потенциал. Хочется провести параллель с Россией 1990-х, но мы никогда не претендовали на исключительность — лишь на взаимный учет интересов и разговор на равных. Американская же сторона исходит из того, что Москва и Пекин, фактически имеющие право на превосходство, будь то в области сил ядерного сдерживания или в сфере передовых технологий, должны принимать американские условия. Ни о каком признании равенства это не говорит: в Вашингтоне знают лучше! На деле приходится соглашаться и с нами (по украинскому урегулированию), и с китайской стороной (по торговле). Но эта вынужденная обстоятельствами позиция настолько непривычна для Америки, что негативная энергия должна находить какой-то выход: поэтому Венесуэла, Нигерия и вот теперь "ядерные испытания" невнятного свойства. Конечно, что-то прояснится на практике, что-то повиснет в воздухе. Но это не значит, что уйдет фундаментальная проблема неприятия американскими элитами принципа суверенного равенства как основы отношений с равными по силе и технологической мощи партнерами. Пекин и Москва все более открыто воспринимаются как чуть ли не экзистенциальные, вечные противники. Только тогда по схеме, отработанной в эпоху холодной войны, их можно признать частично равными себе и пойти на "мирное сосуществование" (оно же разрядка). Этот ущербный подход не обещает ничего хорошего ни самой Америке, ни нам, ни другим партнерам США, которые не принимают "американского лидерства". Враждебность будет сопровождать любое сосуществование, что уничтожает надежду на двустороннюю нормализацию, по сути, обрекает нас на глухую холодную конфронтацию. Получается, что лучше признать это рано, чем поздно, чтобы ложные ожидания Вашингтона не закончились каким-то уж очень резким разочарованием, за которым могли бы последовать крайне неосмотрительные шаги американцев. Похоже, что именно такая схема сработала в последние две недели. Трансформация Америки — длительный процесс, который будет сопровождаться разного рода негативными выбросами, чреватые скатыванием в конфронтацию. Американцы никогда добровольно не примут "мир через силу", если сила не на их стороне. Отсюда императив самообмана и видимости силы с неизбежной постановкой мизансцен, в которых далеко не все согласятся участвовать: по крайней мере, не Россия и не Китай. В глобальной политике и так много постановочного. Надо просто согласиться с теми, кто полагает, что неспособность утверждать на практике свою исключительность, претензия на которую сопровождала все поступательное развитие США в истории, станет подлинной ломкой для американских элит. Возможно, это еще большая геополитическая катастрофа нашего времени, чем распад СССР (притом что обе связаны), так как распадается глобальная империя США/Запада, что означает эмансипацию мира от гегемонии и высвобождение много энергии. Отсюда важность заседания нашего Совбеза, которое можно расценивать как принуждение Америки к многополярности, пусть даже в трехсторонней конфигурации, что предполагает взаимную лояльность, а не величие за чужой счет. И как сигнал, что, как бы Америку ни ломало, надо привыкать к тому, что Россия и Китай — каждый по-своему — будут и дальше ставить пределы американскому произволу. Украинский конфликт — из другой, однополярной эпохи и должен быть урегулирован на российских условиях. Никто не мешает Вашингтону выкраивать себе за счет "друзей и союзников", прежде всего других англосаксонских стран, некий геополитический ареал в Северной Америке. Но не надо покушаться на интересы других глобальных держав. Притом что никто также не собирается вмешиваться в процесс американской трансформации, это позитивная сторона взаимной отстраненности и в то же время услуга, на которую мы в свое время рассчитывать не могли. То, что подавляющее большинство американцев оказались в положении лузеров (согласно протестантской этике), должно оставаться исключительно американской проблемой.