Shadow Ticket — первая за последние 12 лет книга Пинчона — повествует о событиях конспирологического толка, разворачивающихся в штате Милуоки времен Великой депрессии и за его пределами. Книга выходит из печати в момент, когда кажется, что реальность сравнялась с фантазией автора. ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>> Америка, примерно наши дни. События, которые в большинстве своем и раньше казались странными, становятся определенно куда более странными. Президент США занят переделкой Белого дома и намерен купить Гренландию. Новое чудо-лекарство делает людей стройными. Внутренние дела страны во все большей степени контролируются внезапно появившейся политической конторой с мутным официальным статусом, но практически безграничными полномочиями: DOGE — Департаментом государственной эффективности. Которым руководит специализирующийся на необычных видах транспорта (космических кораблях, электромобилях-пикапах в стиле киберпанк, вакуумных поездах) мультимиллиардер. А названа контора в честь мема с собакой сиба-ину. Десятки миллионов людей, последователи таинственной личности, известной лишь под псевдонимом "Q", верят, что многие представители руководящей элиты страны вовлечены в деятельность глобальной сети по торговле детьми для предоставления сексуальных услуг, которая однажды будет разгромлена в ходе всеобъемлющего, всеочищающего мероприятия под названием "Событие". "451 градус по Фаренгейту" по-киевски: украинцы яростно жгут русские книги Говорящие собаки, странные транспортные средства, конспирологические теории, дурацкие аббревиатуры: жизнь, по-видимому, подражает культовой фантастике, и где-то по дороге наша реальность стала — с удивительной точностью в деталях — напоминать собрание сочинений Томаса Пинчона. Сложно назвать такое развитие событий благоприятным — это подтвердили бы даже наиболее преданные его фанаты. На протяжении 62 лет — с 1963 года, когда из печати вышла книга "V.", и набрав обороты десять лет спустя с выходом в свет "Радуги тяготения" — автор предлагал вниманию читателя миры, которые казались очень похожими на наш — за тем исключением, что в них было больше странностей и беззакония, как с точки зрения преступной деятельности, так и в том, что касается законов физики. Атмосфера, царящая в произведениях Пинчона — это атмосфера загадочности и надувательства, предполагаемые ставки обычно заоблачно высоки, но абсурдны, как обращение к оружию в карточной игре Go Fish. А возможности насилия эпических масштабов часто превосходят по размаху и стремительности полет творений Вернера фон Брауна и устремляются прямо в вашу сторону. Мнения о достоинствах и удовольствии, которое можно получить от этих книг, расходятся, но, похоже, можно с уверенностью сказать, что никто никогда не стремился жить в описываемых в них мирах. И тем не менее мы там — и вот выходит Shadow Ticket, первая новая книга Пинчона за последние 12 лет. Хотя писателю 88, его интеллект — по крайней мере, судя по этому труду, — нисколько не сдал позиции, то есть повествование по-прежнему всеобъемлющее, захватывающее, заумное, отвлекающее и — хорошо это или плохо — необузданное. Тем не менее, если его способности и не притупились со временем, нельзя сказать, что они заострились. Даже если рассматривать Shadow Ticket под лупой, сложно сказать, представляет ли он собой комментарий к нашей нынешней эпохе — во всяком случае, более точный, нежели опубликованная полвека назад "Радуга тяготения". Это разочарует тех фанатов, которые надеялись на зажигательную пинчоновскую реакцию на нашу уныло пинчонианскую эпоху, но это не особо серьезная проблема. Литература не обязана соответствовать эпохе. И в самом деле, в своих лучших проявлениях она часто ей не соответствует, вот почему "неподвластный времени" — это такая возвышенная, хотя и избитая похвала. Но все-таки в связи со всем этим возникает вопрос. Если наш главный спец по параноидальным убеждениям, тяжким преступлениям и "глубинному государству", своеобразному сочетанию порочности и абсурда, присущему тем, кто жаждет власти, — если этот человек не воспользовался текущим политическим моментом, чтобы написать сатиру, руководство по выживанию, лебединую песнь или даже произведение жанра "Я же вам говорил", — тогда зачем же он вновь вернулся в мир литературы после долгого молчания и, по всей вероятности, в последний раз? Что он хотел этим сказать? Действие "Теневого билета" разворачивается в 1932 году, в разгар Великой депрессии и под конец действия сухого закона, хотя никто в книге, похоже, не испытывает особых трудностей с деньгами или выпивкой. Первая половина романа происходит в Милуоки, где неофициальная власть поделена между итальянской мафией, представители которой перешли из близлежащего Чикаго, и давней немецкой диаспорой города, значительная часть которой подпала под обаяние влиятельной политической фигуры с их родины — Адольфа Гитлера. Впрочем, наш герой не принадлежит ни к одной из этих групп, о чем можно судить по его имени: Хикс Мактаггарт. Как и Док Спортелло во "Внутреннем пороке" и Лью Баснайт в "На излете дня" (который — постаревший, но не изменившийся — появляется в новой книге), Хикс — классический персонаж: крутой детектив с мягким нутром. Бывший жесткий борец против профсоюзов, воспринявший эпитет "жесткий" достаточно буквально, чтобы пустить кровь многим активистам, к моменту встречи с читателями настолько изменился, что чем-то напоминает буддиста. Он практически остепенился: завел себе вроде как подружку, лаунж-певицу по имени Эйприл Рандаццо — парочку свел тот факт, что Хикс, хотя и упоминает свою мешковатую комплекцию, на самом деле первоклассный танцор свинга. Есть и напарник, по совместительству выполняющий роль суррогатного приемного сына, мягкотелый подросток с криминальными наклонностями Скит Уилер. У Хикса есть и постоянная работа — он трудится в детективном агентстве Unamalgamated Ops, где — снова проявляя свою мягкосердечную сторону — он обычно берется за дела мелких клиентов, чье отчаянное положение обратно пропорционально их способности оплатить его услуги. Это вызывает раздражение у босса Хикса, который хочет поручить ему другие дела — или, как это называется в сыскном деле, "квиток" (ticket), именуемый так из-за бумажной волокиты, связанной со взятыми заказами. Конкретно это дело касается исчезновения полускандальной молодой наследницы огромного состояния Дафны Эйрмонт, дочери молочного магната — дело происходит в Висконсине, не забыли? — Бруно Эйрмонта, человека настолько безжалостного и связанного с криминалом, что его прозвали "сырным Аль Капоне". Сам Бруно, по всей видимости, пропал без вести несколькими годами ранее, когда дела в молочном мире начали приобретать дурной душок. И теперь несчастливо помолвленная Дафна сбежала с неким Хопом Уингдейлом, кларнетистом из группы "Клезмополитяне", а ее мать и будущий муж наняли агентство Хикса, чтобы вернуть беглянку домой. Казалось бы, достаточно событий, чтобы сдвинуть историю с мертвой точки, но мы в романе Пинчона, так зачем же придумывать одну причину, по которой герой должен отправиться навстречу приключениям, если их может быть четыре? Где-то в Милуоки кто-то взорвал грузовик, принадлежавший мелкому торговцу спиртным, и Хикс узнает, что копы планируют повесить это дело на него. Вскоре он обнаруживает, что Эйприл изменяет ему с местным мафиози по имени Дон Пеппино Инферначчи, которого сложно назвать человеком и который будет в открытую соревноваться с соперником в любовных делах. Тем временем агенты ФБР, придя к выводу, что Хикс и не большевик, и ни нацист, хотят завербовать его на службу отчизне, под чем они, возможно, подразумевают борьбу с Гитлером, а возможно и саботаж политической карьеры Франклина Делано Рузвельта и любого другого человека "левее Герберта Гувера". Они любезно сообщают ему, что в случае отказа от этой миссии бюро с радостью подыщет ему тепленькое местечко в одной из федеральных тюрем штата Джорджия. Перед лицом этих разнообразных угроз своей жизни и свободе Хикс страстно желает уломать Эйприл сбежать с ним, уехать из Висконсина куда глаза глядят, подобно паре бедняков-бродяг времен Великой депрессии — прочь от всех, кто желает им зла. Вместо этого он нехотя соглашается отправиться в Нью-Йорк на поиски Дафны, полагая, что недолгий отъезд поможет разрядить обстановку. Увы, к тому времени сырная наследница уже покинула страну, а наш сыщик, отведав напитка с подмешанным в него наркотиком, приходит в себя на борту корабля, взявшего курс на восток. Вскоре милуокские пейзажи сменяются картинами осколков бывшей Австро-Венгерской империи, от Будапешта до Карпат, а погоня Хикса за Дафной постепенно превращается в нечто иное: "теневой квиток" (shadow ticket) из названия книги, поиск других вещей и людей — одного, двоих, шести миллионов — которые пропали без вести или исчезнут в ближайшее время. Само собой разумеется, что я практически не вдаюсь в детали. Как и любой, кто хоть когда-нибудь писал о Пинчоне, я знаю, что его книги практически невозможно кратко пересказать. Это отчасти потому, что сам по себе сюжет редко кажется главным, что есть в произведении, а отчасти из-за огромного количества событий, даже в такой относительно компактной книге, как Shadow Ticket, которая значительно короче предшествующих произведений, за исключением "Выкрикивается лот 49". Пинчона иногда сравнивают с Мелвиллом за его амбиции и максимализм, или с Набоковым — за любовь к игре слов и искусность изложения. Но его ближайшим "родственником" от мира искусств можно назвать Иеронима Босха, а каждый из его романов — своего рода эпизод с полотна "Сад земных наслаждений". Они до отказа забит как реалистичными, так и фантастическими фигурами, многие из которых занимаются предосудительными вещами, и все они, предположительно, подчиняются какому-то всеобъемлющему, но бесконечно спорному организующему принципу. Для читателя значительная часть эстетического переживания от общения с любым из этих двух творцов заключается во внимании к обилию деталей, бесконечно разнообразному плоду технического совершенства и неисчерпаемого воображения. Возьмем, к примеру, персонажа Тессали Уэйворд — успешную сценическую менталистку (вид исполнительского искусства, при котором менталист демонстрирует зрителям различные психологические эксперименты и "экстрасенсорные" способности — прим. ИнОСМИ) до того момента, пока Великая депрессия и появление звука в кинематографе не уничтожили водевиль как жанр. Теперь она работает секретарем в Unamalgamated Ops и — неофициально — на полицию Милуоки, сотрудники которой обращаются к ней, когда им не удается раскрыть их дела более традиционными способами. Ее сфера компетенций — "транс и расп", то есть перенос и распределение, внезапное исчезновение или появление предметов, казалось бы, из воздуха, как она объясняет Хиксу за ланчем, на протяжении которого она ни на секунду не уступает своего превосходства. Хотя сама Тессали, по сути, канула в Лету после этой четырехстраничной сцены, было бы грубо предположить, что она — эпизодический персонаж. Не потому что она создает несколько сюжетных линий (а Будапешт оказывается в центре "транс и расп" фокусов), а потому что она, как диковинный утконос Босха — уникальный и прекрасно прописанный персонаж. Эти искусно созданные миниатюры приобретают все мыслимые формы: персонажи, сюжетные ходы, реквизит, декорации, сцены. Бар в Будапеште, многообразием причудливых и не ладящих с законом клиентов напоминающий кантину из "Звездных войн". Подводная лодка времен Первой мировой, реквизированная ее капитаном после заключения перемирия для новых таинственных целей, которая каким-то чудом доплыла со дна озера Мичиган аж до Хорватии. Продолжать можно бесконечно; Пинчон и продолжает, делая это с неудержимой и практически маниакальной энергией. В какой-то момент, в кафе, где Хикс встречается с Тессали, мы становимся свидетелями того, как "обеденные драмы сменяют друг друга, как грозовые фронты, выставленные в стеклянные витрины пироги постепенно теряют свою утреннюю привлекательность, повара занимаются своими многочисленными мелкими делами, пока подкинутые вверх заготовки медленно вращаются в воздухе". Тут автор очевидно вписывает себе эпизодическую роль, камео, преисполненный уверенности в своей способности делать десять дел одновременно и при этом ловко поймать перевернутый на сковородке омлет. И иногда ему это действительно удается. Первая страница Shadow Ticket представляет собой мастер-класс по навыкам, которыми многие писатели так и не овладевают за всю свою жизнь: тон, ритм, темп повествования, введение в повествование персонажа, запуск сюжета, а также лайфхак о том, как за шесть или даже меньше абзацев убедить читателя в том, что вы знаете, что творите. Большая часть остального объема текста устремляется вперед — или в каком там направлении разворачивается сюжет — за счет длинных и динамичных диалогов, и Пинчон безошибочно улавливает манеру говорить самых разнообразных людей. ("У вас там в вашем Шорвуде совсем другие налоговые ставки, скажешь, нет?") Его комедийное чутье намного слабее — Shadow Ticket станет не первым из его романов с шутками для второкурсников, но когда шутка ему удается, можно живот надорвать от смеха. Тотемное животное одного из персонажей — свинья. Другой описывает портовый город, сегодня известный как Риека, как "Милуоки Адриатики". "Сырный Аль Капоне", встретив своего реального прототипа, спрашивает: "А вы, простите, Аль Капоне чего?" Что касается темпа повествования, Shadow Ticket читается как одна из своих же второстепенных сюжетных линий о "Транс-Трианоне 2000", 2000-километровом мотомаршруте по спорным территориям Центральной Европы, который преодолевается на максимально доступной скорости. В книге нет отступлений — что нехарактерно для Пинчона, — посвященных какой-нибудь из областей научного познания, математике или философии. Моменты, когда темп повествования замедляется в достаточной мере, чтобы читатель смог по-настоящему оглядеться, очень редки — а жаль, потому что (когда он того по-настоящему хочет) Пинчон великолепен в описании окружающего мира. Вот нацистская подпольная ячейка, замаскированная под боулинг-клуб на окраине Милуоки; наружная вывеска на мили вокруг освещает зимнюю ночь Висконсина. "Четыре или пять разных цветов, от темно-фиолетового до цвета кровавого апельсина, слева направо поблескивают мячи для боулинга, кегли вновь и вновь падают и вновь собираются вместе, и все это в тишине — не считая гула электричества, который постепенно становится все громче, чем ближе вы оказываетесь к его источнику". В этом предложении Пинчон предстает не столько как Босх, сколько как Эдвард Хоппер, заставляя нас прочувствовать эту сцену, увидеть ее: ночь и неоновый свет, приступ одиночества, опасные всполохи электричества. Однако в целом автор не стремится заставить читателя что-то почувствовать. (Блестящим исключением из этого правила является "Мейсон и Диксон", единственный из его романов, который не просто талантливо написан, его главной движущей силой выступают персонажи и их внутренний мир, он тематически ясен и глубоко трогателен.) Его привычный жанр — фарс — все остальные персонажи подчинены логике абсурдных ситуаций, в которых они оказываются, — а наиболее привычный для него стиль — это комикс, цветной, но двухмерный. В какой-то момент на улицах Милуоки кто-то впихивает в руки Хиксу бомбу, которую он едва успевает забросить в просверленную рыбаками лунку на обледеневшем озере Мичиган, прежде чем она взрывается. Позже пара шпионов спасается от казалось бы неминуемой гибели в Трансильвании, забравшись на причальные канаты уходящего дирижабля. В обоих случаях кажется, что на странице проглядывает штриховка рисовки и "речевые пузыри" с репликами персонажей. Да и эмоциональный настрой книги тоже преимущественно остается в рамках комиксов: "хорошесть" хороших парней защищает их от смертельной опасности; плохие парни зловещи, но не особо пугают. Даже от настоящих нацистов здесь не пробегает холодок по коже — хотя сами они нередко прохлаждаются. (Диалог за пивом и сосисками: "Мы национал-социалисты, не так ли? Так что будем социализироваться. Попробуйте, может, вам понравится".) Какое-то время все происходящее доставляет огромное удовольствие: смесь Элмора Леонарда и Стэна Ли, такой своего рода техноколорный нуар. Но по мере того, как вы углубляетесь в Shadow Ticket, этот роман начинает все сильнее страдать — как и многие поздние произведения Пинчона — от присутствия своих предшественников. Возьмем для примера преступный мир сырной промышленности — настолько непревзойденно-пинчоновскую сферу промышленности, что она воспринимается как самопародия. В чьем еще художественном произведении может встретиться описание процесса установления цен на сырной бирже Висконсина, вторжения бандитов на сыроварни по всему "сырному поясу" Америки, несметное количество гнусных поставщиков контрабандного эмменталя и грюйера? И, что важнее: что все это забыло в этом художественном произведении? С самого начала Пинчон ставит своих читателей на место своих персонажей, побуждая нас видеть скрытый смысл и неясные параллели внутри (а позже и между) его книг; в результате с каждой новой страницей становишься все большим параноиком. Конечно, от нас ожидают, что мы подумаем, что этот сырный бизнес должен что-то означать — возможно даже, как поддразнивает Пинчон, "что-то более геополитического характера, какое-то грандиозное противостояние между сырными или колониальными державами, преимущественно Северо-Западной Европой и лишенной сыров Азией". Или, может, Пинчон, почти убивший одного из главных героев "Мэйсона и Диксона" гигантской головой глостерского сыра, на дух не переносит лактозу. Или, может, он просто счел забавным написать о людях, которые катаются как сыр в масле в индустрии сыра и масла. Конечно, на вкус и цвет, но по прочтении девяти [предыдущих] романов все эти разгадывания тайных кодов и головоломок потеряли свою привлекательность. То же самое можно сказать и про остальные навороты стиля Пинчона; даже пони, знающий 70 миллионов разных трюков — это все равно просто дрессированный пони, и многое из того, что ранее казалось умным в его канонических произведениях, теперь выглядит утомительным. В Shadow Ticket вас ожидают бесчисленные тексты-в-тексте, в том числе тянущее на отдельный альбом по объему количество песен — "Полночь в Милуоки", "Прощай до Будапешта" ("Бу-у-да-пешт", — тянет певец). Вам встретятся големы. Призраки. Если вы не поленитесь разобраться в происходящем, вы обнаружите странности, присвоенные автором из прошлого реального мира, которые кажутся чистой воды изобретениями Пинчона. В их числе Клара Рокмор, знаменитая исполнительница музыки на терменвоксе (Пинчон, вероятно, оценил ее имя) и рентгеновская машина для точного подбора обуви и идеальной посадки, которая не просто существовала в реальности, но еще и производилась компанией из Милуоки. Упомянутые ранее странные виды транспорта: подлодку, вертоплан (бескрылый летательный аппарат с двумя винтами — прим. ИноСМИ), огромный мотоцикл, созданный для трех ловкачей-немцев — Шнуки, Дитера и Хайнца, чьи имена звучат как вывеска какой-нибудь фирмы со штаб-квартирой в Миннесоте. И неизбежные персонажи со страннейшими именами: доктор Свампскотт Воб, стажер ФБР Т. П. О’Гризби, иллюзионист Золтан фон Кисс. (Что касается нашего скромно названного героя, Хикса Мактаггарта, предположительно, он назван в честь Дж. М. Е. Мактаггарта, влиятельного британского философа, который высказывал почти пинчоновские убеждения относительно того, что время — это иллюзия, а связанная любовью с другими душами человеческая душа является фундаментальной единицей реальности). Этот рев состоящей из одного человека группы так и не затихает, но к концу Shadow Ticket музыка приобретает более мрачное звучание. Ненависть к евреям распространяется и усиливается, Европа становится местом, куда устремляются в поисках убежища, а волнения из-за цен на молоко в США приводят к перевороту, в результате которого Рузвельта свергают, а ко власти приходит генерал Дуглас Макартур. Застрявший в изгнании Хикс сходится с венгерской красоткой, разъезжающей на мотоцикле, но тоскует по Милуоки, где в воздухе разлит аромат жареных сосисок и звуки ученической игры на аккордеоне, а жизнь "редко затрагивает более серьезные вопросы, чем кража рыбы". К тому времени я тоже отчаянно тосковала по Милуоки — по ранним страницам Shadow Ticket, когда за всем этим весельем, казалось, проглядывали начальные основы какой-то логики. Вместо этого читатель получает тьму, которая носит не только моральный, но и эпистемологический характер. Самоубийство в одном из будапештских туалетов, тайное сообщество людей, испытывающих сексуальное влечение к безвкусным лампам, сценарий фильма, целиком посвященный насилию и перееданию: это не Босх, а чушь собачья — абсурд ради абсурда, без видимой эстетической или интеллектуальной цели. Непонятные моменты — вполне обычное явление в творчестве Пинчона, но обычно из невнятного мрака проглядывает целостный взгляд на мир. Современная жизнь, по его угрюмым оценкам, полностью подконтрольна капитализму и технологиям, силами, беспощадно разрушающим человеческую душу. Те, кто ощущает этот тотальный контроль, склонны к паранойе, которая лишает их доверия к окружающим и вгоняет в одиночество, а те, кто стремится извлечь из происходящего выгоду, погружаются в разврат. Эту систему нельзя победить — и не надо к ней присоединяться, поэтому единственный вариант — это каким-то образом ускользнуть из-под ее контроля. Вот почему Пинчона так влекут бродяги и отщепенцы-недоучки, пограничные земли и скрытые миры, как в "Радуге тяготения", внутренний мир земли в "Мейсоне и Диксоне" и "Против этого дня". Очертания этого мировоззрения проглядывают в Shadow Ticket, где капитализм пьет молоко, сыр радиоактивен (правда), а беглецы скрываются в странных закоулочках, где осталась свобода. Как, например, секретная индейская резервация ("упомянутая только единожды в примечании к фантомному договору") и взбунтовавшаяся подлодка ("закапсулированное дофашистское пространство и время"). Но все эти фрагменты — сырные бароны, нацисты — не сходятся в единую картинку, а старые навязчивые идеи так и не обретают новой силы. В лучших работах Пинчона его мрачный стиль освещает — то есть придает ему и блеска, и легкости — широта его кругозора и привязанность к своим допускающим ошибки, безрассудным, исполненным благих намерений главным персонажам, которые совершенно не подходят друг другу. Читатель закрывает эти книги, так и не обретя ясности по отдельным моментам, но обретя уверенность в том, что весь этот дикий мир был создан для того, чтобы научить нас чему-то, что в значительной степени соответствует правилам человеческой жизни. По прочтении Shadow Ticket ничего такого не произойдет. Книга заканчивается письмом от Скита Уилера, в последний раз появлявшегося в повествовании 75 страниц назад, который пишет своему бывшему наставнику, что отправляется поездом на запад со своей возлюбленной, как некогда сам Хикс мечтал уехать из города с Эйприл. О восстании, изменившем облик Америки, в письме ни слова. Если Скита оно и волнует, то он не подает виду, просто нетерпеливо ждет поезда. Является ли этот "отъезд в закат" иронией, своего рода комментарием, как в "Мейсоне и Диксоне", к злу, творимому в Америке под соблазном экспансии на Запад? Или это то, что сам Хикс должен был сделать много сюжетных поворотов назад — сбежать от пытавшихся взять его под контроль сил, сбежав с любимой женщиной? Или это просто прощальный кивок Пинчона, повернувшегося в седле, чтобы проститься с читателем? Кто знает. Все загадки книги остаются неразрешенными, оставляя нам незыблемую надежду на то, что вселенная Пинчона, в которой все что-то да значит, существует. Однако в какой-то момент загадочная символика становится неотличимой от отсутствия какого-либо смысла.