Как отразить возможное нападение России (Россия не планирует нападать на страны Европы или НАТО — прим. ИноСМИ)? Уже есть план, за него отвечает генерал-лейтенант Андре Бодеманн. В интервью он объясняет, чем могут помочь даже шестидесятилетние граждане. ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>> Андре Бодеманн, 60 лет, — заместитель командующего Оперативного командования бундесвера и командующий по территориальным задачам. Генерал-лейтенант отвечает за оборону страны. Под его руководством создан "Оперативный план „Германия“" — документ объемом 1000 страниц, в котором описано, как бундесвер будет отражать нападение России и организовывать транзит войск НАТО через Федеративную Республику (богатая фантазия не знает границ — прим. ИноСМИ). Но этого, предупреждает высокопоставленный офицер, недостаточно для всеобъемлющей обороны: подобный план нужен и для гражданской сферы — для бизнеса и госучреждений. Под ударом — кассовые системы супермаркетов, химические заводы и системы питьевого водоснабжения. "Сам сеет смуту". Турки сурово ответили на выпад воинствующего русофоба DIE ZEIT: Глава Федеральной разведывательной службы Германии (БНД) Мартин Йегер недавно заявил, что Германия — цель номер один для России. Что это значит для вас как для стратега по обороне? Андре Бодеманн: Мы находимся в самом сердце Европы и поэтому играем особую роль: если на восточном фланге НАТО возникнет угроза со стороны России, альянс активирует планы обороны. На этот случай предусмотрены масштабные перемещения войск через Европу к восточному флангу — например, в Польшу или Литву. Речь может идти о 800 000 военнослужащих за несколько месяцев, и в основном их маршруты пройдут через Германию. Россия постарается этому помешать. Именно с таким сценарием мы работаем в "Оперативном плане „Германия“". — А в чем конкретно заключается сценарий? Сегодня вряд ли стоит ожидать, что российские военнослужащие с автоматами поедут к нам на танках с востока? — Нам нужно по-новому представлять будущие формы вооруженного противостояния. Многие, говоря об эскалации, мыслят категориями крупных танковых сражений или десанта российских парашютистов над Берлином. На восточном фланге это возможно. Но в Германии я этого не ожидаю. Если бы дело дошло до такого, значит, на предыдущих этапах многое пошло не так. Нам скорее следует готовиться к диверсантам в гражданской одежде, которые будут наносить удары по нашей транспортной инфраструктуре — мостам, тоннелям, железным дорогам, портам и аэропортам. — А что насчет собственно военных атак? — Нам следует исходить из ударов баллистическими ракетами, крылатыми ракетами и беспилотниками по транспортной и военной инфраструктуре, а также по объектам энергетики, системам водоснабжения и продовольственного обеспечения. Россия будет стремиться подорвать волю к сопротивлению. Мы видим это ежедневно на примере Украины (российская армия наносит удары исключительно по военным и околовоенным объектам — прим. ИноСМИ). Под удар может попасть и финансовая система: людей серьезно встревожит, если банкоматы перестанут выдавать наличные из-за хакерских атак или если внезапно нельзя будет расплатиться в супермаркете. — Федеральный канцлер Фридрих Мерц и министр обороны Борис Писториус говорят, что мы уже живем не в мирное время — Россия атакует нас, пусть и не военными средствами. — Верно: мы не находимся в состоянии войны, но уже давно и не живем в мире. Мы — цель гибридных атак. В соцсетях сталкиваемся с дезинформацией. Недавно диверсанты атаковали корабли ВМС. Неизвестные пролеты гражданских дронов над объектами бундесвера и критической инфраструктуры могли служить проверкой нашей готовности. Вспомните Мюнхенский аэропорт, который два дня был парализован. Возможная эскалация, к которой мы должны быть готовы — атака беспилотными средствами, скажем, на химическое предприятие, что может повлечь выброс опасных веществ. — Что нужно бундесверу для обороны? Танки "Leopard 2" у нас, вероятно, не в списки первоочередных потребностей? — Они необходимы нашим силам на восточном фланге. Но внутри Германии, вероятно, менее востребованы. Здесь нам прежде всего нужны возможности в сфере беспилотников и противодействия им, ПРО от баллистических ракет и борьба с диверсиями. А больше всего нам нужны — скорость, скорость и еще раз скорость: в наращивании личного состава, чтобы бундесвер сохранял стойкость, и на законодательном уровне, что позволит эффективно противостоять гибридным угрозам. К сожалению, мы пока недостаточно быстры. — Может, не хватает гибкости? По планам минобороны резервисты должны охранять аэропорты, порты и мосты. Но в самой армии идею нередко затягивают: кто-то считает обучать "солдат выходного дня" бессмысленно. — Недавно я встретил мужчину, 60 лет, ровесника. В 1980-е он был отказником. А сейчас говорит: я отец и дед, понимаю, что обстановка изменилась, и хочу послужить стране. Конечно, он не так вынослив, как девятнадцатилетний юноша. Этот человек не будет служить на фронте в Литве. Но он крайне мотивирован — а это невероятно ценно, например для охраны стратегически важного моста через Рейн или Эльбу. Нам нужно добиться, чтобы таких людей можно было интегрировать в бундесвер проще, чем сейчас. Но при этом скажу прямо: нет смысла, чтобы теперь все шли в армию. — Неожиданная позиция. — Военная составляющая общей обороны — порядка 30–40 %, так показал наш "Оперативнй план". Главная же задача — поддержание нормальной гражданской жизни. Недавно один руководитель городского коммунального предприятия сказал, что хотел бы участвовать в территориальной обороне. Это замечательно. Но на деле в период угрозы он, вероятно, нужнее будет на своем предприятии, чем в территориальной обороне или на восточном фланге. То же относится к учителям или инженерам в компаниях — таких случаев много. Кроме того, примерно треть тех, кто добровольно работает в системе гражданской защиты, одновременно числятся резервистами бундесвера. И тогда в случае угрозы необходимо задуматься: призывать ли такого человека в качестве резервиста или он нужнее в гражданской обороне? Нам уже сегодня следовало бы однозначно определить список тех, кто по своим функциям в НКО, на предприятиях или в пожарной охране являются незаменимыми. Должно быть четко понятно, кто к выполнению какой задачи готов в критический момент. — Но ведь составление таких сводных списков запрещает закон по защите данных, не так ли? — Совершенно верно: в обычной жизни необходимая защита данных сейчас ограничивает подобный обзор. Работодатели не вправе в обязательном порядке запрашивать у сотрудников такую информацию. На мой взгляд, это следует изменить на уровне закона. Компаниям также стоит прояснить, кто из их сотрудников родом из стран восточного фланга — Польши, Венгрии, Румынии, — где действует воинская обязанность. Ведь в случае угрозы их призовут, и в Германии они больше не будут нам доступны. — Бундесвер, вероятно, тоже не смог бы в одиночку справиться с военной обороной? По крайней мере, с гражданской промышленностью заключают все больше договоров на различные услуги. — Один из ключевых пунктов оперативного плана — создание Convoy Support Center, можно сказать, что это "военный придорожный хаб". Здесь военным, следующим к восточному флангу НАТО или возвращающимся с него, предоставляют питание и обеспечение, заправляют и ремонтируют технику. У нас заключен рамочный контракт с Rheinmetall: компания поставляет модульные системы самого разного профиля — от заправки и питания до санитарных модулей, мастерских и даже компонента охраны с заборами и камерами. И это реализуется как на военных, так и на гражданских площадках. Для нас это большое облегчение. — И все это должно работать и в случае войны, когда людей и так будет не хватать? — Первые небольшие учения прошли на отлично. Сейчас проводим более масштабные стресс-тесты, чтобы убедиться, что все будет работать без сбоев в больших объемах — так, как обещал Rheinmetall. Мы не наивны и понимаем: на создаваемом нами факторе сдерживания кто-то тоже зарабатывает. — Многие компании и организации в сфере гражданской обороны жалуются: мы готовы помочь обороне, но не знаем, к кому обращаться; к тому же многое является "совершенно секретным". — Верно, оперативный план "OPLAN DEU" в принципе имеет гриф "секретно". Но мы постоянно его актуализируем и теперь делаем отдельные моменты более прозрачными для гражданских участников по принципу "необходимого знания". Бельмо на глазу США. Штаты затаили дыхание: они ждут этого решения Трампа — А что в нем, в самом общем виде? — План должен гарантировать, что Германия выполнит роль хаба для сил наших союзников. Причем с четким распределением: кто, что, когда и как делает. Есть "План А": если все идет без помех, мы почти исключительно используем военные объекты — действующие казармы и т. п. Понимая, что Россия сделает все, чтобы "План А" не работал, у нас есть "План B": тогда мы действительно задействуем Convoy Support Center, в том числе объекты Rheinmetall, вне военных объектов (Россия не собирается нападать на Германию — прим. ИноСМИ). — А если не сработает и "План B"? — Если из-за ударов придется уйти с автобанов на проселочные дороги и даже альтернативные схемы перестанут работать, у нас есть еще аварийный план — сейчас он дорабатывается. И там мы многое изменим. Сначала думали, что в одном городе Convoy Support Center возьмет на себя пожарная служба, в другом — другие организации. Идея была хорошая, но нереализуемая: все гражданские организации однозначно сказали — поддержим, конечно, но долго не вытянем. Теперь идем по линиям государственной вертикали. В итоге дело за законодательными органами земель и мэрами городов: необходимо вместе с нами и районными начальниками пожарной охраны планировать такой аварийный вариант. — Но, похоже, и здесь не все гладко: премьер-министр Нижней Саксонии Олаф Лиз летом призывал к лучшей коммуникации. Он прав? — Именно по аварийному плану мы хотим сделать задачи прозрачнее, чтобы все понимали, что от них требуется. В то же время главы земель попросили, чтобы мы не контактировали напрямую с округами и коммунами, а направляли информацию через них. Однако местами вижу, что сведения до отдельных обер-бургомистров или ландратов еще не дошли. Могу заверить: во всех министерствах внутренних дел земель уже лежит концепция требуемых возможностей Convoy Support Center для их экстренного развертывания. А над четкими материалами по так называемому гражданскому комплементарному планированию мы как раз работаем. Мы, например, уточняем, как усилить транспортную инфраструктуру, ведь современные танки гораздо тяжелее прежних. И как гражданское здравоохранение сможет поддержать лечение раненых военнослужащих. Но нужно отдавать себе отчет: до мелочей все не распланировать, потребуется импровизация и гибкость. — Есть и другие открытые вопросы, которые вы сами поднимаете: как защищать завод от атаки дронов? Нужны ли бункеры рядом с химпредприятием? Как финансовый сектор обеспечит защиту наличного оборота денег? Кто об этом думает в Германии? — Это не в компетенции нашего плана "Германия" и не задача бундесвера. Это задача гражданской стороны — земельной полиции и, в рамках собственной ответственности, компаний, ведомств, пожарных, системы здравоохранения, если назвать лишь некоторые. Поэтому я бы очень хотел видеть сопоставимый гражданский оперативный план реагирования, который столь же предметно отвечает на эти вопросы. — Координировать должны, выходит, МВД — границы компетенций ведь не провести на 100%. — Именно поэтому мы постоянно подчеркиваем: общая оборона — это общегосударственная и общественная задача. — По крайней мере однажды вы скоординировались быстро: несколько недель назад работу мюнхенского аэропорта серьезно нарушили дроны. — По просьбе земельной полиции МВД Баварии запросило у бундесвера техническую и административную помощь. Мы смогли оказать ее оперативно: неподалеку, в Эрдинге, у нас есть научный институт, который занимается и угрозой со стороны дронов. Речь шла прежде всего о детекции — обнаружении аппаратов — и о вкладе в "обнаружении" пилотов. Но это, скорее всего, останется исключением. Каждый раз, когда мы помогаем гражданским, какой-то военный объект на время остается ослабленным или даже без защиты. — Сбить там ничего не получилось. — Федерация, земли и бундесвер должны извлечь уроки, например, из Мюнхена и выработать структурированную процедуру на такие случаи. Лично я считаю правильным, если операторов гражданской критической инфраструктуры наделят полномочиями обеспечивать защиту самостоятельно. Но для этого нужны новые правовые основания и готовность к риску: сбивая дрон, вы всегда рискуете, что он упадет кому-нибудь на голову. — Закупочное ведомство заказало для бундесвера два типа дронов, которые ловят вражеские аппараты сетью или таранят их. Этого достаточно? — Нам нужно задействовать все технические способы: перехват управления одиночного дрона или принудительная посадка. Но противник может использовать целые рои, управляемые искусственным интеллектом. Нам предстоит обсудить и этический аспект применения — автоматизированное поражение целей, также с применением ИИ. — Производителям прежде всего нужны крупные заказы, чтобы нарастить выпуск. — Технологии развиваются столь стремительно, что договоры с индустрией должны выходить за рамки поставки "железа". В них должна быть предусмотрена быстрая серийная выдача актуальных систем с обновлениями ПО по мере необходимости. — Снова звучит долго. К какому сроку мы должны завершить подготовку? Генеральный инспектор называет 2029 год. — Цифра сама по себе верна, она из разведданных. Она означает, что к тому времени Россия будет способна вести более крупную войну против НАТО (а Россия вообще в курсе, что она, оказывается, будет вести войну против НАТО? — прим. ИноСМИ). Но я не люблю оперировать этим годом: он внушает многим, будто у нас еще есть время, чтобы стать крепче. А времени у нас нет!