Добавлен труд Выговская пустынь и ее значение в истории старообрядческого раскола

Read post on feeds.feedburner.com

Д.В. ОстровскийИсточник epub pdf Оригинал: 107Мб«Гонимии за православие (т.е. за раскол) во отишии сей пустыни (Выговской) приимаху отдохновение, отсюду получаху образы благочиния, отсюду взимаху добродетельные виды, сими пустынными благочиниями хваляхуся всех стран и городов жители; понеже убо кто отеческого (читай раскольнического) благочестия во всех градех и селех ясный гром возгреме? Выговская пустыня. Кто церковные службы и уставы за неимением церковно-служителей простолюдином изобрете? Выговская пустыня. Новолюбителей ли (т. е. православных увещателей) задаяния развяза кто? клеветникам ли лютые языки связа кто? гонительную ли ярость увеща кто? у высоких ли властей щедрую гонимым милость обрете кто? Кто аще не выговских премудрых учителей и хитрословесных просителей ревность? Ибо в сей Выговской пустыни ораторствовавши проповедники, просияша премудрый Платон, показашася преславний Демосфен, обретошася пресладкий Сократ, взыскаться храбрые Ахиллес, не басненные повести плетущие, но христианское (т.е. раскольническое) стадо опасно стрегущие»1.СодержаниеПредисловиеI. Состояние старообрядческого раскола, и главным образом северо-поморского, до образования Выговской пустыни.II. Главные устроители Выговской пустыниIII. Выговская пустынь в изображении светских и духовных писателей. Выводы из взглядов тех и других на пустыньIV. Выговское самоуправлениеV. Идеал спасительного жития, богомоление, аскетические добродетели, чудеса и святые выговцевVI. Права и богатства пустыни, и влияние пустыни на старообрядчествоVII. Выговская письменностьVIII. Краткий очерк истории Выговской пустыни с 50 годов XVIII века и до закрытия ееЗначение Выговской пустыни в истории развития раскольнического ученияX. Учение выговцев об антихристе, о церкви и таинствахXI. Учение выговцев о браке, молении за Царя и титле на крестеXII. Следы влияния Выговской пустыни на Олонецкий раскол – старообрядчество; современное состояние старообрядчества в губернии и деятельность православной миссииПредисловиеДля уяснения значения известного исторического явления или общины, жизнь которой представляет ряд явлений, необходимо знать не только существенные черты этого явления и целого ряда их, но и иметь точное понятие вообще о сущности и отличительных особенностях того исторического процесса, к котором интересующие явления относятся. Такое требование обусловливается тем, что каждый исторический процесс может рассматриваться с различных точек зрения, и в силу этого может быть предметом самых разнообразных взглядов и суждений, в разной мере соответствующих действительности. Ясно отсюда, что от выбора наиболее правильной точки зрения, и взгляда на весь исторический процесс с интересующими явлениями, зависит и решение вопроса о значении этих явлений в нем: интересующие явления могут быть рассматриваемы с той же точки зрения, с которой рассматривается и весь процесс, и в таком случае, подтверждая общий взгляд на дело, они сами чрез это получают смысл и значение в ряду других событий процесса, или же рассматриваемые без общего представления о процессе, явления могут казаться рядом бессмысленных и ни с чем не связанных звеньев в общей исторической цепи событий.Исторический процесс, в ряду которого необходимо рассмотреть значение явлений, вызванных к жизни существованием Выговской общины, носит название старообрядческого раскола. В виду только что высказанного требования, нам необходимо определить сущность и значение этого процесса. Это необходимо тем более, что старообрядческий раскол понимался, и понимается, неодинаково. Формально возникший около половины XVII столетия, и разделивший русское общество в церковном отношении на две довольно неравномерные части, причем большая часть осталась на стороне православной церкви, раскол рассматривался в нашей литературе с самых разнообразных точек зрения.Обратив внимание на слепую привязанность представителей его к букве и обряду, современные его появлению духовные и светские писатели объясняли происхождение раскола крайним невежеством его последователей, не умевших различить существенное и неизменяемое в делах веры от несущественного и изменяемого2. С этой точки зрения раскол представлялся как протест невежества усилиям просвещенных пастырей русской церкви улучшить обрядовою сторону русской церковной жизни. Принимая невежество за основную и главную причину раскола, представители только что изложенного взгляда второстепенным условием, содействовавшим его усилению, считали случайный факт крайнего недовольства, и личного озлобления первых пропагандистов раскола против главного виновника исправления русских церковно-богослужебных обрядов и книг ― п. Никона. Невежество и личное недовольство властолюбивым и суровым п. Никоном нескольких лиц, восставших против его исправлений, вот причины, произведшая раскол! Рассматривая раскол с этой стороны, представители изложенного взгляда, очевидно, понимали его как явление исключительно религиозное, возникшее на церковно-обрядовой почве, из-за исправления церковных обрядов. Такое понимание раскола в нашей литературе держалось очень долго, с появления раскола и до 60-х годов настоящего столетия3.В 60-х годах минувшего столетия, почти одновременно с началом земских реформ, возникает новый взгляд на раскол. Теперь на него начинают смотреть, по крайней мере писатели светские, хотя честь провозглашения нового взгляда и принадлежит профессору духовной школы Щапову, как на явление не столько религиозное, сколько, или вернее, даже исключительно, земское4.С этой точки зрения обрядоверие и споры из-за мелочей церковно-богослужебной практики, составляющее отличительную особенность раскола, это только лозунг, видимая сторона протеста многих тысяч русских людей против существовавших форм государственной жизни, а сущность этого протеста ― желание отстоять самобытность и самостоятельность земских устоев, и местных провинциальных особенностей против стремлений централизирующей власти нивелировать и подвести всю русскую жизнь под одни формы5.Развиваемый, главным образом, светскими писателями, взгляд этот не находит сочувствия у писателей духовных, и в настоящее время можно встретить сочинения, рассматривающие раскол как с церковной, так и земской точки зрения6.Существенное различие в взглядах тех и других писателей состоит главным образом в том, что одни из них, главным образом, духовные, видят в расколе чисто религиозное явление, другие ― преимущественно светские, явление чисто земское. Такое разномыслие, как кажется, будет странно, если признать, что как то, так и другое понимание раскола, есть своего рода крайность и односторонность. Думается, что в данном случае рассуждения о расколе духовных и светских писателей невольно подтверждают справедливость логического закона, высказанного Гегелем, утверждавшим, что известное крайнее положение (тезис) вызывает положение, совершенно противоположное ему (антитезис): крайность порождает противоположную крайность. В той и другой крайности (тезисе и антитезисе) нет истины, она возможна только в синтезисе, т.е. положении, освобожденном от крайностей тезиса и антитезиса, и объединяющем в себе части той истины, которые заключаются в них. Правда, законы логики нельзя вполне применять к историческим явлениям и взглядам, относящимся к этим явлениям как конкретным, а потому и лишенным той абстрактности и ясности, которые присущи идеям чистого разума, но в известном ограниченном смысле и на исторических взглядах, как представляющих из себя сколько результат наблюдений над фактами, столько же и результат логических выводов из этих наблюдений, несомненно, сказывается влияние логических законов, а потому, думается, что и на взглядах исследователей раскола, по крайней мере на исторической последовательности этих взглядов сказалось влияние указанного закона (тезис, антитезис и синтезис).И действительно, признав за крайность настойчиво проводившееся у нас долгое время мнение о расколе, как исключительно религиозном явлении и продукте невежества, мы поймем с точки зрения указанного закона чрезмерное увлечение другим крайним взглядом о расколе, как явлении исключительно земском7, светском и притом имеющем на своей стороне все светлое и хорошее: и грамотность, и самостоятельность, и трудолюбие и т.д. Выход из этих крайностей с формальной стороны возможен в том случае, когда будет указано общее ― общие признаки, присущие тому и другому взгляду, указано то, в чем оба взгляда согласны. Таким общим признаком служит признание последователями того и другого взгляда национально-консервативного элемента в расколе.Действительно, как представители понимания старообрядческого раскола в смысле церковно-религиозного явления, так и представители понимания его, как явления земского и социального, согласны в том, что раскол в своей сущности естъ протест новому во имя старого. Разница в понимании теми и другими консервативного элемента в расколе состоит только в том, что первые (главным образом, духовные писатели) этот элемент видят в сохранении расколом старых церковных обрядов, вторые (главным образом, светские писатели) ― в сохранении им исконных древне-русских земских начал. Признание консервативного элемента в расколе есть вместе и признание в нем элемента национального.В самом деле, что бы ни говорили представители церковного понимания раскола о сравнительно позднем происхождении сохраняемых нынешними старообрядцами церковных обрядов, об их несоответствии принятым из Византии обрядам времени крещения Руси при св. князе Владимире, несомненно, что эти сохраняемые раскольниками обряды укоренились у нас на Руси, представляют из себя национальные особенности русской церкви XVI‒XVII вв. от других восточных православных церквей. Этого представители церковного понимания раскола и не отрицают. С другой стороны писатели противоположного лагеря, понимая раскол в смысле протеста новому, вместе с тем всецело признают в нем элемент национальный, выразившийся в отрицании так называемыми старообрядцами иностранного влияния на Русь, особенно сильно начавшегося в половине XVII столетия, и наиболее ярко выразившегося в реформах Петра I.Итак, национально-консервативный элемент в расколе – вот то общее, в признании которого в нем согласны светские и духовные писатели. Это общее и есть та часть истины, которая присуща тому и другому взгляду. Поэтому и наиболее правильным пониманием старообрядческого раскола, по мнению автора, следует признать то понимание его, которое сущность раскола видит в национально-консервативном протесте значительной части русского общества новому иноземному влиянию (безразлично, шло ли это влияние с Востока или Запада), начавшемуся в XVII в., и особенно сильно выразившемуся в реформах Петра I в начале XVIII столетия.При таком понимании раскола устраняются те крайности, в которые впадали прежние исследователи его. Раскол не есть ни исключительно религиозное явление, но не есть он и явление исключительно земское. Он ― явление национально-консервативное, а религиозный и земский элементы в нем – это только две стороны одного и того же явления8.Будучи более правильным с формальной стороны, указанный взгляд на раскол имеет за себя все материальные данные, представляемые произведениями раскольнической письменности, увидевшей наконец с 60-х годов наст. столетия свет в изданиях Есипова, Максимова А.В., проф. Субботина и др. Разбор этих данных, в связи с изучением эпохи XVII и начала XVIII в.в., приводит именно к такому взгляду, и потому в последнее время он чаще и чаще высказывается в литературе9.Какая из сторон является преобладающею в расколе – церковная или земская?Все данные истории говорят, что на первом плане в расколе стоят интересы церковные. Раскол как начался из-за исправления церковно-религиозных обрядов, так и теперь ведет войну с церковью из-за них же. Земский протест в нем имеет лишь второстепенное значение. Он – этот протест, возник в расколе позднее, чем протест церковный10, и в значительной степени является результатом национально-религиозного протеста.Борьба против церкви, помимо земских причин, вела раскольников к борьбе с государством, ставшим на защиту церковных прав. О расколе говорят, что он слишком мелочно консервативен, что весь его консерватизм сводится к охранению внешности, в области религиозной ― к охранению только церковных обрядов, даже буквы старых книг, в области государственной и общественной ― к сохранению того положения, которое было в XVI‒XVII вв., при этом к сохранению не духа этого положения, а одной его внешности – мелких порядков и обычаев тогдашней общественной жизни, вроде известной формы одежды и т.д. Словом, раскол понимают в смысле какой то окаменелости, вроде обратившейся в соляной столб Лотовой жены11.Такое понимание консервативного элемента в расколе не вполне правильно. Раскол консервативен не только потому, что стоит за старые церковные обряды, мелкие обычаи и порядки давно прошедшей государственной и общественной жизни, стоит только за внешность, но он консервативен и потому, что во многихъ случаях борется за дух древности, за соборное начало в управлении, и за независимость древне-русских учреждений. Только признавая в расколе это стояние за дух и характер древности, а не только за букву ее, мы поймем его готовность страдать за свои убеждения, его долговечность и живучесть.Раскол – не окаменелость. Он своеобразно развивался в течении всего, более, чем двухсотлетнего существования, и создал своеобразные в духе древне-русских учреждений формы своей, хотя бы и несогласной с каноническим правом церковно-общественной жизни, создал своеобразную догматику (по крайней мере это сделал раскол беспоповщинский). Наконец, он, став в начале во имя старого, в конце концов, в силу логики идей, или вернее – событий, пришел к совершенно новым, и неожиданным для себя результатам – он впал в рационализм, если не весь, в полном своем составе, то значительная более последовательная часть его (беспоповцы)12.Раскол ненормальное и вредное явление, он крайность, но крайность, возникшая в силу известных исторических условий русской жизни и вполне понятная (в смысле протеста противоположной крайности – безмерному увлечению западом, и вообще иностранным) с исторической точки зрения. Таков взгляд автора на раскол.Теперь скажем несколько слов о литературе, касающейся Выговской пустыни, и о задаче нашего сочинения.О Выговской пустыни существует очень значительная литература. Чтобы удостовериться в этом, стоит только просмотреть указатели по истории и обличению раскола Сахарова и Пругавина, в которых подробно перечисляются сочинения и статьи о Выговской пустыни, и ее деятелях, написанные как самими раскольниками, так и православными учеными-исследователями раскола. Кроме того, немало есть статей, хотя и не претендующих на научное значение, но в то же время представляющих значительный интерес при изучении пустыни. К этому отделу, между прочим, относятся разбросанные в разных периодических изданиях заметки лиц, посещавших пустынь во время ее существования (напр., сюда следует причислить статью «Выгорецкие совратители» г. Арсеньева, помещенную в «Историческом Вестнике» за 1883 г., т. 13), или же писавших о ней, после ее разорения, на основании местных о ней преданий (напр., статьи г. Майнова, печатавшиеся тоже в «Историческом Вестнике»).Представляя обильный материал для изучения, печатная литература о пустыни, однако же, не исчерпывает всего объема и количества написанного в ней, и о ней. Очень много весьма ценного рукописного материала, для выяснения истории и значения пустыни, хранится в архивах и различных книгохранилищах, собранных или для общего употребления (каковы публичные библиотеки в Петербурге и Москве), или для пользования, главным образом, ученых корпораций (напр., академические духовные библиотеки, и киевская особенно), или же составленных частными лицами для более ограниченного круга читателей (напр., собрание рукописей г. Е.В. Барсова в Москве).Для того, чтобы судить о количестве неизданного, и может быть, даже совершенно утерянного материала, касающегося пустыни, и имеющего очень важное значение при ее изучении, стоит заметить, что напр., из перечисляемых Павлом Любопытным сочинений, одного из самых главных деятелей по устройству пустыни, ее славного «киновиарха» – Андрея Денисовича Денисова13, в настоящее время напечатаны очень немногие сочинения, да несколько его писем, слов и поучений, адресованных и говоренных им выговским скитникам по случаю различных событий и празднеств, совершавшихся в их пустыни14.Но если значительная часть материала, касающегося Выговской пустыни, затеряна, другая же часть еще не напечатана, и не приведена в известность, тем не менее и напечатанная часть этого материала так значительна, что представляет обильное количество фактов, разбор которых может дать исследователю довольно ценные выводы как относительно истории пустыни, так и ее значения в расколе.Не вдаваясь в изыскания материала неизвестного и утерянного, автор предлагаемого сочинения имел своею задачею написать не столько подробную фактическую историю пустыни, сколько выяснить ее значение в истории раскола, на основании уже напечатанных о ней сочинений и статей, а также и доступных ему рукописей. Писать главным образом о значении пустыни автора побуждало и то обстоятельство, что в существующих сочинениях о ней это значение хотя и выясняется, но в общих чертах ― без подробного и обстоятельного исследования действительности, и характера влияния ее на исторические судьбы раскола.Указанной задачей сочинения определялись метод и план его. Несомненно, что для выяснения значения как известного предмета, так и какого-либо исторического явления, и общества, существовавшего в то или другое время, самым лучшим способом служит сравнение этого явления и общества с другими однородными предшествовавшими, или существовавшими одновременно с ними явлениями и обществами. Поэтому для уяснения значения и Выговской пустыни как общины, стоявшей долгое время во главе всего беспоповщинского раскола, и значительно влиявшей на раскол поповщинский, автор нашел самым лучшим следовать методу сравнительному. Он считал необходимым для выполнения своей задачи сделать следующее: во 1-х, написать краткий очерк распространения раскола в Поморье до образования Выговской пустыни, и уяснить состояние раскола ― как общины в XVII столетии. Во 2-х, охарактеризовать устройство пустыни, и выяснить ее значение по сравнению с предшествующим периодом – главным образом в истории организации раскола, распространения и внешнего утверждения и обеспечения его. В 3-х – сделать краткий очерк состояния раскольнической мысли до образования пустыни, и в 4-х – показать чрез сравнение с предшествующим периодом, значение в области беспоповщинской догматики, сделанного в пользу раскола Выговскими писателями.I. Состояние старообрядческого раскола, и главным образом северо-поморского, до образования Выговской пустыни.В последних годах ХVІІ-го столетия (в октябре 1694 года15), когда почти все первое поколение расколоучителей – протопоп Аввакум, диакон Феодор, инок Епифаний и др., было или казнено, или само подверглось разным родам «самоубийственных смертей», или же, наконец, умерло естественною смертью в Северном Поморье, в пределах нынешней Олонецкой губернии, приблизительно на половине пути между Онежским озером и Белым морем16, несколькими строгими ревнителями старины и древнего благочестия было положено основание знаменитой, впоследствии, Выговской пустыни, разыгрывавшей в течении более полуторых веков громадную роль в истории старообрядческого раскола. Основание этой пустыни раскольническими историками ставится в связь с падением Соловецкой обители17.Разгром (в 1676 г.) царскими войсками этой последней, в продолжении 20 лет упорно, и под конец, даже с оружием в руках отстаивавшей против властей старопечатные книги и древние обряды, произвел сильное впечатление на ревнителей старины, увидевших в этом факте гибель последнего оплота древне-отеческого православия. Составить новый, такой же твердый оплот отеческой веры, каким являлся Соловецкий монастырь до его разрушения в 1676 г., и было целью устроителей вновь возникшей Выговской пустыни, этой, с их точки зрения, «малой речки, истекшей от источника великого, Соловецкие преподобных отец и мирских молитвенников Зосимы и Савватия обители»18, и даже более – этой «лавры, процветшей близ Понта Окиана в северных странах»19.Чтобы оценить значение в истории раскола такого факта, как основание Выговской пустыни – этой первой, вполне организованной раскольнической беспоповщинской общины, мы должны обратить внимание на то, что представлял из себя раскол в С. Поморье до образования ее.Раскол в Поморье возник почти одновременно с его образованием в Москве. Широкому распространению его здесь содействовали различные условия. Обнимая собою пространство между Онежским озером и Белым морем, а также побережье Белого моря, от Онежского залива на север, и северное побережье Онежского озера20, Поморье, в силу своей отдаленности от центров исторической жизни русского народа и по своим географическим условиям, отличительным характером которых служат суровость климата, обилие рек, озер, болот и непроходимых лесов21, с самого начала исторической жизни русского народа было поставлено вне просветительного и культурного влияния центров – столиц русского государства.Христианство в Поморье явилось значительно позже, сравнительно с другими местностями России. Просветителем диких инородцев Поморья явился ученик пр. Варлаама Хутынского пр. Корнилий, основавший на одном из необитаемых островов Онежского озера монастырь, получивший название от имени острова «Палеостровский»22.Карелы были крещены в XIII столетии в 1227 г.23Как бы то ни было, появившись в Поморье значительно позже, чем в Киеве и Новгороде, христианство оказало свое благотворное действие на диких туземцев, и в следующие столетия мы замечаем здесь постепенное увеличение числа монастырей – этих главных рассадников христианского просвещения и культуры во всех отдаленных Окраинах нашего отечества24. Но монастыри – эти распространители христианского света в древней Руси, имели слишком ограниченный район своего влияния в Поморье, где сама природа и дикость обитателей положили часто непреодолимые препятствия для более широкого действия и усвоения христианских идей, носителями которых были монахи. Поэтому мы и видим, что наряду с распространением в Поморье христианства, продолжает здесь жить и язычество25.Христианские идеи не сразу вытеснили языческие представления, и отголосок языческих, в частности, финских суеверий, можно видеть еще и теперь в верованиях карел в «Кэгно» (по-русски ― чорт), этого бога зла, разделяющего свою власть в мире с другим богом – богом добра26.Слабое усвоение жителями С.-Поморья христианских понятий, выражаясь в долгом существовании здесь языческих представлений, вместе с тем обнаружилось преимущественно обрядовом направлении христианской жизни поморцев. Обряд здесь, как впрочем и в других местностях России времени XVI и XVII вв., придавалось громадное значение. Произведения раскольнической письменности показывают каким большим уважением пользовались среди поморцев люди, особенно успевавшие в исполнении обрядовых предписаний церковных уставов. Семен Денисов – один из вождей поморского раскола XVIII в., как о великом подвижнике передает об одном соловецком старце, который умирая, «отцу духовному исповеда, яко келейного правила впредь на тридесятолетное время наполни»27.Усвоивши только внешнюю сторону христианства, поморцы, в силу географических условий своей страны, часто не имели возможности строго выполнять самые необходимые предписания церкви. То, что церковные правила допускают как исключение, и только в силу необходимости, превращалось в Поморье во «всеобдержный обычай». Таким образом, получалось, что, напр., таинство крещения, позволенное в случае болезненного состояния новорожденного, и за отсутствием священника ― совершать мирянину, с тем, чтобы затем оно было довершено иереем, в Поморье, вследствие отдаленности деревень от погостов, часто совершалось только мирянином, без довершения его лицом иерархическим. По той же причине многие умирали здесь без исповеди и святого причастия, брачные четы сожительствовали без церковного венчания. Дневные богослужения в храмах за неимением священника совершались только дьячками. За отсутствием же храма и церковно-служителя, службы отправлялись самими жителями, особенно начетчиками, в часовнях, число которых было очень велико в Поморье28.Наряду с значительными уклонениями С.-Поморья от обычной церковной практики в совершении таинств и богослужения, здесь мы встречаем много очень важных отступлений от установившихся к тому времени на Руси форм церковной, и в частности, монастырской жизни. Любопытным, в данном отношении, представляется существование, и особенно широкое распространение в Поморье, так называемых, монастырей несобственных. Представляя из себя уклонение от типа монастырей в строгом смысле общежительных, монастыри несобственные целью своего существования имели не столько спасение души, сколько земное благополучие, а потому были не монастырями, а мирскими общинами, составленными в целях возможно лучшего, в материальном отношении, существования на земле29.Отличительным признаком этих несобственных монастырей, между прочим, служило еще то, что в них, вопреки каноническим постановлениям, жили одновременно чернцы и черницы30. Еще стоглавый собор обратил внимание на незаконность подобного факта, и издал особое распоряжение, запрещающее одновременное пребывание в монастыре мужчин и женщин31, но несмотря на это запрещение, несобственные монастыри продолжали свое существование в пределах С.-Поморья и после Стоглавого собора. Такие монастыри мы видим в Поморье и в XVII столетии32.Наконец, к особенностям церковно-исторической жизни С.-Поморья XVII столетия относится и то, что здесь с большею настойчивостью, чем в других местностях, и особенно прилегающих к Москве, отстаивались древние обычаи и порядки церковной жизни.Поморье, в силу своей большей близости к Новгороду, чем к Москве, издревле входило в состав Новгородской области. Долгая зависимость Померься от Новгорода имела своими последствиями такие особенности в нем, каких не было в Москве, и принадлежащих ей областях. Свободолюбивый Новгород налагал печать свободы и на те области, которые принадлежали ему, точно так же, как Москва везде вносила авторитет власти, порядок и единообразие.В церковном отношении влияние Новгорода в Поморье выразилось в большей независимости от церковной власти монастырей, входящих в состав Новгородской области. «По харатейным вкладным второй половины XV в., говорит Еп. Вас. Барсов, можно судить несколько об обычном праве Велико-Новгородских монастырей древнего времени. Из них видно, что свободный дух Новгородского веча жил и в стенах Обонежских обителей. Настоятель с братиею на своих братских соборах свободно обсуждали свои дела, входили в сношения с другими монастырями, заключали договоры, посылали один другому благословения, жалованные грамоты, узаконили взаимное гостеприимство» и т.п.33Такие порядки в монастырях Новгородской области существовали до покорения Новгорода Москвою. После этого события наступает новая пора для всех иноческих обителей в пределах Новгородских. Цари Московские ввели здесь тот же церковный и гражданский порядок, какой был и в прочих областях государства русского34.Но память о древних монастырских правах еще долго живет в Поморье, и в следующее время мы видим примеры попыток восстановить эти права. Такие примеры представляет история возмущения Соловецкого монастыря. Еще в самом начале возмущения, Соловецкие монахи делали попытки вернуться к старым монастырским порядкам. В 1659 году они, без согласия царского, каковое требовалось в силу установившихся в то время обычаев, выбрали своим настоятелем иеромонаха Варфоломея35.Интересно отношение царя к этому незаконному поступку Соловецких монахов. Царь не разгневался на монахов, за нарушение его прав. Когда Варфоломей прибыл после своего избрания в Москву, то был встречен здесь с большим почетом и уважением как со стороны царя, так и со стороны духовных властей36.Такие же попытки к самостоятельному избранию монастырских властей были обнаружены Соловецкими иноками и в последующее время. Тот же незаконно избранный Варфоломей писал царю впоследствии: «и они, заводчики и бунтовщики, старец Александр Стукалов с товарищами, без твоего великого государя указу, келаря и казначея переменили, не бив челом тебе великому государю... и выбрали келарем простого чернца Азария, а казначеем черного попа Геронтия»37.Царь Алексей Михайлович, в свое время узнавший об этом отлучении братии от установившихся обычаев, и на этот раз больше года снисходительно молчал, и вероятно, Азарий и Геронтий были бы со стороны его утверждены в монастырских должностях, если бы сделались послушны его царской воле о принятии новоисправленных богослужебных книг38.Попытки Соловецких монахов к восстановлению древних монастырских прав показывают, что память об этих правах еще жила среди них, и побуждала их к борьбе с царскою властью.Таковы исторические условия, сделавшие из С. Поморья благоприятную почву для старообрядческого раскола. Слабое усвоение христианства, и преимущественно обрядовое направление христианской жизни обитателей Поморья, имели своим последствием то, что поморцы оказались неспособными понять книжные и церковно-обрядовые исправления, предпринятые п. Никоном. В изменении церковных обрядов они должны были увидеть посягательство на изменение самого главного в вере ― ее сущности. Это с одной стороны. С другой, уклонения в церковно-богослужебной практике, и особенно в церковном и монастырском управлении, та свобода, с которою поморцы сжились как в совершении 6огослужения и таинств, так и в церковных делах, должны были подвигнуть их, и особенно поморские монастыри, на протест идущим из Москвы нововведениям, имевшим целью ввести единообразие и порядок в богослужении, и окончательно водворить авторитет власти взамен древних свободных монастырских обычаев, память о которых еще хранилась в Поморье, как это видно из попыток восстановления этих обычаев в Соловецком монастыре.Протест против книжных и обрядовых исправлений п. Никона в С. Поморье начался сразу же после первых обнаружений раскола в Москве. По сведениям, идущим главным образом от раскольнических писателей XVIII в., в пределы Поморья еще в 1654 г. был сослан один из самых видных противников п. Никона в начале его книжных исправлений – Павел, епископ Коломенский. Если и не соглашаться вполне с раскольническими писателями о месте ссылки и о выдающихся успехах проповеди Павла Коломенского в Поморье, все же необходимо признать, что слух о сосланном, несомненно, в один из северных монастырей, видном противнике церковно-обрядовых исправлений, произвел сильное впечатление на поморцев, и положил начало их не сочувственному отношению к Никоновым исправлениям39.Дальнейшее развитие этого настроения к исправлению книг было продолжено прот. Аввакумом, сосланным в 1658 г. в Мезень, где, конечно, этот ревностнейший расколоучитель не замедлил повлиять на жителей своею проповедью в пользу начавшегося протеста против патриарха Никона40.Таким образом Москва дала Поморью двух самых видных противников церковно-обрядовых исправлений патр. Никона41.Другим центром, откуда раскол шел в Поморье, был Соловецкий монастырь. Самое отстаивание соловецкими монахами старопечатных книг и обрядов, имело сильное влияние на жителей Поморья, видевших в этом стоянии борьбу наиболее уважаемой ими обители с нечестивыми нововведениями. Помощь, неоднократно оказанная поморцами Соловецкому монастырю во время его осады, служит ясным свидетельством сочувствия их раскольническим стремлениям соловецких иноков42.Разгром монастыря не только не убедил их в незаконности и бесплодности этих стремлений, напротив, только укрепил их в приверженности к старине и древне-отеческой вере. Эта приверженность была поддержана соловецкими выходцами, разошедшимися по Поморью в начале соловецкой осады и после нее. Из соловецких выходцев раскол в Поморье распространяли: иеродиакон Игнатий и старцы Герман, Иосиф, Епифаний, Савватий, Евфимий и некоторые другие. Иеродиакон Игнатий отправился в Поморье по настоянию соловецкого старца Гурия, который неоднократно посылал его туда, предсказывая ему великую будущность: «Игнатие, говорил старец, изыди от монастыря, ибо свой монастырь равный собереши»43.Прибыв в Поморье, Игнатий, вместе с игуменом Никольского Беседного монастыря Досифеем44, переходил с места на место, жил в Курженской пустыни45, был в Повенце, где обратил в раскол семейство Денисовых, в том числе Андрея Денисова – будущего знаменитого устроителя Выговской пустыни46, а потом поселился на Саро-озере и стал набирать братию. Вскоре вокруг него образовалась небольшая общин. Местопребывание его стало известно властям. Чтобы не попасть в их руки, он оставил Capo-озеро и соединился с Емельяном Ивановым47. Вместе обходили они «по всему Поморью и Обонежию, и всенародно прельщали простейшие души в явную погибель и вечную души же и телу»48.Послана была военная команда, чтобы поймать расколоучителей, но они собрали «немалое число» последователей, «разбойнически» напали на Палеостровский монастырь и овладели им49. Когда об этом стало известно правительству, и из Новгорода были посланы увещатели под охраною военной команды, то Игнатий с 2700 человек предался сожжению в 1687 г., а Емельян Иванов, ограбив монастырскую казну, скрылся50.Через год раскольники, под предводительством того же Емельяна Иванова и соловецкого старца Германа, снова напали на Палеостровский монастырь, схватили игумена Пимена, 10 человек братии и 3 причетников, заковали в цепи, бросили в пустой погреб, морили голодом и мучили. Сами же, из заготовленного церковного лесу и старого хорошего строения, сделали крепкий острог и засели в нем51. Отсюда они начали ездить «по волостям и погостам всего Обонежия», грабили и разоряли дома, а жителей уводили в Палеостров и там держали под крепким караулом52.Узнав об этом, новгородский митрополит Корнилий послал олонецкого соборного протоиерея Льва для увещания мятежников-суеверов, а олонецкий воевода князь Иван Долгорукий – отряд стрельцов, под начальством прапорщика Портновского. В ответ на увещания протоиерея Льва, мятежники начали стрелять в прибывших, причем Портновский был убит, протоиерей Лев ранен и около 60 человек частью убиты (20 чел.), частью ранены (40). Видя, однако, неизбежность сдачи монастыря, и не желая отдаваться живыми в руки осаждающих, раскольники сожглись в количестве от 1500 до 2000 человек53.Другой соловецкий старец Иосиф, в 1693 г., с толпою вооруженных крестьян напал на Пудожскую церковь. Ворвавшись в церковь, раскольники выгнали оттуда священников, пересвятили ее и стали служить. Через три недели они ограбили церковь и удалились в деревню Строкину, где заперлись в 4 избах, и по прибытии военной команды, посланной для усмирения их, сожглись в количестве 800 человек54.Епифаний соловецкий ушел из Соловецкого монастыря в «обонежские страны» в начале «Никоновых новопреданий» (т.е. в начале раскола, и вернее всего, в 1658 г.)55 и поселился «на Суне реце», на острове Виданской нишки, в Сунорецкой Троицкой пустыни56, где в то время настоятелем был Кирилл. Поселившись здесь, Епифаний «постнически подвизался», творил различные, большею частью, довольно странные чудеса, и деятельно распространял раскол: «многи от окрест живущих во благочестии (т.е. в расколе) утверди»57.В 1666 г. Епифаний отправился в Москву «для спасения царя», а в 1667 г. был схвачен правительством, и после собора 1667 г. сослан вместе с известными расколоучителями – Аввакумом, Феодором и Лазарем в Пустозерск, и там, вместе с ними, сожжен в 1681 г.58Такова была деятельность наиболее выдающихся соловецких иноков в Поморье.Вместе с ними в пользу раскола здесь действовали такие выдающиеся известные расколоучители как игумен Никольского Беседного монастыря Досифей59, инок Корнилий60 и друг. Все из перечисленных расколоучителей были большею частью ярые фанатики, готовые на какие угодно подвиги и страдания за свои старопечатные книги и древние обряды. Основным мотивом, двигавшим их деятельностью, была ненависть к церковным властям, изменившим древне-отеческую веру, и к царю, поддерживающему церковные исправления, и жестоко наказывающему противников этих исправлений.Проповедь расколоучителей имела громадный успех в Поморье. Без преувеличения можно сказать, что раскол к концу XVII столетия распространился по всему Поморью. Нападения с ружьями и пищалями предводителей раскольнических шаек на монастыри и значительные селения, надругание над православными храмами и священниками, насильный увоз из сел женщин в раскольнические станы61, вооруженные схватки с военными командами – все такого рода факты показывают, что раскол здесь имел громадную силу, и не боялся открыто заявлять о своем существовании.Но если раскол в Поморье был силен количеством и фанатизмом своих последователей, то в других отношениях состояние его в XVII ст. было очень печально. Как община, отделившаяся от церкви, и ставшая во враждебные отношения к государству, он не имел никаких прав на существование. Сообразно с уголовными законами XVII в. раскольники, как враги церкви, а вместе и государства, должны были подвергаться градским казням62.Последствия такого отношения к ним были очень печальны. Гонения, которые правительство предприняло против раскольников за одно состояние их в расколе, не уничтожили его. Они еще более усилили фанатизм его последователей, и заставили одних, более слабых, скрывать свои убеждения, других ― бежать в леса, горы и пустыни, третьих – более фанатичных, предаваться самосожжению и другим видам самоубийства. Характерно, что число раскольнических самосожиганий особенно возросло в правление ц. Софьи, после издания ею в высшей степени строгих 12 статей против раскола. Статьями этими предписывались смертная казнь (сожжение в срубе) для тех, которые «покорения св. церкви не принесут» и для перекрещивателей, наказание кнутом тех православных, которые держали у себя раскольников и не доносили о них. Наказанию кнутом подвергались даже те, которые «от неразумия, или в малых летах, стояли в упрямстве в новоисправленных книгах», т.е. вся вина которых состояла только в том, что они по недомыслию не принимали новопечатных книг63.С введением в действие этих ужасных по своей жестокости статей (т.е. с 1684 г.), число раскольников, предавших себя добровольному самосожжению, быстро с 1684 г. и до начала 90-х годов XVII столетия с 3 800 возросло до 20 000 человек64. Наибольшее количество самосожжений замечается в пределах С. Поморья. Палеостровские гари (1687 и 1688 г.г.), Пудожские (1687 и 1693 гг.), Олонецкая (конца 1688 и начала 1689 г.) и др., показывают, как значительно было здесь число сожегшихся за древнее благочестие, и как часто происходили здесь самосожжения65.В то время как наиболее фанатичные из ревнителей национальной старины, возбуждаемые проповедью расхаживавших по всем окраинам России учителей «самоубийственных смертей», тысячами жгли себя для избежания правительственных гонений и наступившего на земле царства антихристова, другие тысячными толпами двинулись из России «за рубеж». «Таковому указу (разумеется указ ц. Софьи) разгласившуюся, говорится в «Истории о бегствующем священстве», ревнители древних преданий бегуяшася, по разным местам разсеяшася.... обща вси совет положиша отъити в Польшу, и тако усоветоваша поидоша и поселишася во области пана Халецкого при реце Ветки»66.Но не одна Польша населилась нашими раскольниками в это время. Ревнители старины бежали и в другие страны: в Швецию, на Кавказ, в Пруссию, в Турцию и проч.67 Само собой понятно, что переселение раскольников за «рубеж» не могло не отзываться тяжелыми последствиями для их экономического быта, и вообще, для организации их в правильно устроенные общины, богатый материальными и нравственными средствами. Оставляя отечество, раскольники, естественно, должны были «лишатися домов и стяжаний», которыми владели в России, должны были на новых местах жительства обзаводиться снова хозяйством. Вместе с этим, им ― ревнителям родной старины, ненавидевшим все иностранное, волей-неволей приходилось теперь приноровляться к новым, чуждым им обычаям и порядкам иностранным, а все это не могло не отзываться тяжелыми последствиями на их усилиях сплотиться в правильные и крепкие общины, и не могло не сделать их жизнь полною невзгод и мучений.Не менее тяжела была жизнь и тех раскольников, которые не желая бежать за границу, оставались в пределах России. Боязнь правительственных преследований гнала их, как сказано, на окраины государства – в непроходимые леса, горы и пустыни.«А котории хранящии древнее благочестие, говорит историк Выговской пустыни после описания разных страданий, которым подвергались раскольники на основании узаконения 1684 г., мук не могоша терпети и вышеписанным смертем (сожжению) предаватися, все бегаху в непроходимые пустыни, кроющеся от лютости нестерпимые и гонения многомучительного, домы своя оставляюще»68.Жизнь таких скитальцев была более, чем тяжела. Для пропитания себя, они должны были расчищать лес, готовить для посева землю, причем распахивали ее вместо сохи и бороны то «копорюгою», то «мотыкою»69, т.е. самыми простыми и неудобными инструментами. Но и этот нечеловеческий труд часто не вознаграждался. Нередко мороз уничтожал посеянный хлеб, и лесные скитальцы принуждены были питаться сосновою и березовою корою и разными травами70. Чтобы укрыться от непогоды и холода, многие из раскольников-беглецов должны были за неимением келий, жить в шалашах, брошенных рыболовами и звероловами, а нередко согревались при помощи только зажженных костров, так называемых «нудий»71, и так проводили некоторые целую зиму ― зиму северную, суровую. Так провел первую, по выходе из отцовского дома, зиму Андрей Денисов – будущий устроитель Выговской пустыни, вместе с путником своим Иваном Белоутовым: «в чащах леса скитающеся, говорит Иван Филиппов, богорадное оно и самоозлобленное начинают житие; ни стены, ни покрова от зимние студени имуще, огненной точию приседяще нудии и от принесенных с собою потреб мало вкушающе»72.Тяжелая в материальном отношении жизнь раскола в XVII столетии не менее тяжела и печальна была по своему неустройству в бытовом и нравственном отношениях. Убегая в леса и пустыни, раскольники обычно селились небольшими общинами, называемыми «скитами». Количество скитов в XVII стол, было очень значительно73. Они служили одною из очень действительных причин, содействовавших широкому усилению и распространению раскола.«Многие монахи, говорил царь Феодор Алексеевич отцам собора 1681 года, не хотят быть у настоятелей своих под послушанием, отходят от монастырей и начинают жить в лесах, и помалу прибирают к себе таких же непослушников, и устрояют часовни, и служат молебны... и именуют те места пустынями, и в тех новоустроенных пустынях церковное пение отправляют не по исправным книгам, и для того приходят к ним многие люди и селятся близко их, и имеют их за страдальцев, и от того уростает на святую церковь противление»74.Скрываясь в скитах, ревнители старины думали или избежать в них от ежеминутно угрожавшей им опасности со стороны военных команд, посылаемых для розыска воров – церковных раскольщиков75, или же хотели найти в них успокоение и спасение своей души во дни антихристовы76. Но последняя цель часто не достигалась вследствие того устройства жизни, какое было в скитах. Обычно в них жили одновременно мужчины и женщины, причем делалось так, чтобы тот и другой пол жил в отдельных кельях77. Но часто, за недостатком келий, приходилось жить в одном помещении совершенно посторонним мужчинам и женщинам. Нетрудно предположить, к чему вело это «однодомовное» пребывание «мужеска и женска» пола. Факты разврата, о которых сообщают сами раскольнические писатели, свидетельствуют о печальных результатах подобного сожительства.В высшей степени, характерный в данном отношении случай рассказывается в «Истории Выговской пустыни». В одной пустыне Каргопольского уезда жило немало раскольников. Когда слух об этом дошел до властей, и из Каргополя были присланы сыщики с целью поймать их, то раскольники заперлись в часовне, и около полугода сидели в затворе, пока наконец не решились сжечься, в виду приблизившегося к часовне нового отряда стрельцов, намеревавшегося во что бы то ни стало захватить «затворщиков». Часовня была подожжена, но стрельцы успели вытащить живыми некоторых из раскольников. Оставшиеся в живых после сами признались, что они «были не без искушения и греха в запоре».Любопытно объяснение, которое делает по этому поводу Иван Филиппов: «ах, наше бедное житие и бесстрашие, седяще в запоре к смерти готовляхуся, а страсти плотские и диавол и плоть ратует, ибо внутрь преграды не имелося, наперед не сделана, а тут и делать не из чего и хранити было невозможно, что все люди стали молодые, а жили в одном месте, в одной часовне и в одних келиях, а келий было близ часовни мало, и в тех преград никаких не было, также и в часовни, а кои кельи были у овых свои подале, и в те отходить не смели, и свои не спускали для наезду гонителей, а тут теснота, житие и спание в одном месте»78.Если одновременное пребывание в келье повело к незаконным сношениям раскольников с раскольницами в то время, как те и другие готовились к сожжению, то нет ничего удивительного, если подобные сношения бывали в «спокойное» время. Старания поморских иноков разделить «сено от огня», т.е. прекратить однодомовное сожительство раскольников с раскольницами показывают, что соединение между ними «сена и огня» часто происходило, и от этого случались пожары79.Даже иноки старцы, и те иногда подвергались опасности потерять свое целомудрие от жизни в одной келье с женщиною. Такой опасности подвергся известный расколоучитель ― инок Корнилий, когда ему пришлось заночевать в одной келье вместе с раскольницей, и только обман и твердость спасли старца от греха80.Итак, в общем следует признать, что жизнь раскола как общины, в XVII столетии была крайне печальна и не устроена. Раскол не имел прав на существование, был беден материально, и не успел еще выработать таких форм жизни, при которых стремление к целомудренной жизни, развившееся среди беспоповщинской части раскольников, под влиянием мысли о невозможности вступать в браки во дни антихристовы, подвергалось бы возможно меньшей опасности. Словом, раскол в XVII столетии представлял из себя, по выражению Андрея Денисова, «стадо Христово аки в нощи бурней страдальчески без чина и паствы скитающееся»81.Тяжелая задача предстояла, поэтому, будущим устроителям раскольнической жизни. Хорошо сознавали ее трудность братья Денисовы, ставшие почти на полустолетие во главе всего беспоповщинского раскола, и оказывавшие большое влияние на раскол поповщинский.«Егда же благодатью Божьею и благословением отец совокупихомся в сие общежительство, говорил Андрей Денисов в «Надгробном слове Петру Прокопьеву», о, коликих трудов и потов в строительстве сего общежительства воздолженствовало! О, коликих подвигов бедовметных, и попечений многопечальных востребовало, телесное житие состроити и душевное спасение устроити, в неплодных местех прекормление примыслити и душевную трапезу (да не гладом помрут) всегда уготовити, нивы лесоразлые с трудами пахати, да и терновидные нравы со многими поты истерзати, одеждами в нищих местех одеяти, и общежительными святых отец обычаи ненавыкших людей украсити, горы своевольные поравняти, чащи миролюбных обычаев искореняти, сено со огнем разделити, воды страстные застановити, возгорения похотные и яростные загасити, волны многочисленные утишити, противу ратей премножайших ополчатися82...Словом, чисто организаторскую задачу должны были прежде всего выполнить Денисовы, взявшись быть руководителями раскола. Им нужно было собрать во одно общежительство рассеянных по Поморью раскольников, устроить жизнь собранных согласно с древними русскими обычаями, представителями и защитниками которых были ревнители древнего благочестия, обеспечить материальное положение этих ревнителей, и вместе застроить их спасение во дни антихристовы, когда не стало, с их точки зрения, ни священства, ни многих таинств, и наконец, поставить раскол в мирные отношения к государству и православной церкви, и тем обезопасить его дальнейшее существование83.Выполнением этой задачи и занялись Денисовы, устроив Выговскую пустынь. Сообразно с задачей их деятельности, пустынь прежде всего должна была явиться центром беспоповщинского раскола. Мало этого. Она должна была явиться центром всего раскола, как национально-консервативного протеста, потому что у Андрея Денисова было намерение не только беспоповцев-раскольников, но и «весь народ возвратить к старинным временам, преданиям и обычаям, и все разнообразные толки раскольнические соединить, как он выражается, в «едино тело вселенской церкви», т.е. устроить и организовать одно всероссийское раскольническое общество, долженствовавшее изображать из себя вселенскую церковь84.Насколько Выговская пустынь осуществила свою задачу, мы рассмотрим в следующих главах.II. Главные устроители Выговской пустыниОдним из первых и главных устроителей Выговской пустыни следует признать дьячка Шунгского погоста Данилу Викулова. Трудно с определенностью указать то время, когда Данила Викулич из дьячка, покорного церкви, сделался старообрядцем-раскольником. Трудно также указать и то лицо, которое сделало его противником п. Никона и ревнителем старины. В виду того, что в 1684 г. Данила Викулич уже жил с соловецким иноком Игнатием на Саро-озере, надо полагать, что совращение его в старообрядчество было несколько раньше, потому что еще до этого времени Данила Викулич был знаком с игуменом Тихвино-Беседного монастыря Досифеем, который был его духовным отцом, и который посоветовал ему взять в руководители к себе соловецкого инока Игнатия85.Насколько раньше 1684 года, Данила Викулич стал на сторону противников церковных нововведений п. Никона неизвестно, но надо думать, что это событие было не так давно от указанного года, потому что Данила Викулич был еще неопытен в расколе и нуждался в наставлениях, которые и получил от соловецкого инока Игнатия86.На основании же того, что Андрей Денисов называет игумена Досифея духовным отцом Даниила, можно полагать, что Досифей и был его первым и главным учителем в древнем благочестии87. Как бы то ни было, но в 1684 г. Данила Викулич бежал уже из Шунги в Выговскую пустынь (так называлась вся местность, прилегавшая к основанному впоследствии Выговскому общежительству, и был, по совету Досифея, «сын и сообщник общежительства» соловецкого старца Игнатия, и несколько времени терпел с ним и братиею «многи скорби пустынные и гонительные волнения»88.Чрез несколько времени (через год) Данила оставил Игнатия и удалился ближе к Белому морю, где и скитался около 5 лет по пустыням, «с некоею братиею, место от места переменяя многого ради тогда- гонительного волнения»89. Хотя Андрей Денисов в «Надгробн. Слове П. Прокопьеву» и умалчивает о деятельности смиренного Данилы Викулича – этого «златого правила Христовы кротости»90 за пятилетний период его странствований по поморским пустыням, но другие источники свидетельствуют, что Данила забыл умеренные уроки своего первого учителя – игумена Досифея, бывшего против распространенных в то время самосожжений91, и вполне усвоил взгляды своего другого учителя – инока Игнатия, учителя самосожжений. «Отразительное Писание» между другими учителями самосожигательства в Поморье (Игнатием, Германом, Емельяном Ивановым и проч.) упоминает и о Даниле Шунгском: «и ты су Данило Шунгской шумитель, обращается к нему инок Евфросин – противник самосожжений, полно шуметь и развратно лечить, чтоб тебе бедному за неправое то учение вечно не гореть92.Итак, следует признать, что Данила принадлежал к числу учителей «самоубийственных смертей», так сильно распространенных в Поморье93.Пространствовавши по пустыням Поморья около пяти, или даже более лет вместе с другими учителями самосожжений, Данила Викулов, наконец, приблизительно в 1690 г., поселился на р. Оле, a затем в скором же времени перешел на речку Рязань в Емельяновы кельи, где к нему присоединились некоторые из ревнителей древнего благочестия94.В декабре 1691 г. вблизи них, между озерами Таго и Белое95, поселился 17-тилетний юноша Андрей Денисов с товарищем своим Иваном Белоутовым. Денисов явился помощником Викулову в устройстве Выговской пустыни, и как в высшей степени талантливый и умный человек, сделал для нее и всего старообрядческого раскола едва ли не больше всех прежде, и после него, бывших ревнителей национальной старины и древнего благочестия. Воспитанный в доме родителей своих, обедневших князей Мышецких, живших в г. Повенце96 по правилам родной старины и на чтении святоотеческих творений, Андрей Денисов очень рано почувствовал склонность к уединенной отшельнической жизни. Воображение рисовало ему картины древних отшельников, и он, в пылу религиозного энтузиазма, вместе с братом своим Семеном, уже в детстве «лобызал» пустыню.Сохранились стихи, составленные Семеном Денисовым еще в юношеских годах, и весьма ярко рисующие настроение, волновавшее молодых братьев:Кто бы мне построил безмолвную пустыню,Чтоб мне не видетьПрелестного света,Чтоб мне не слышатьЧеловеческого гласа.Гряду, гряду я младВ пустыню, дальнюю пустыню, –Пустыня мне подаст отраду,Бежавшему из мира младу97.Аскетическое настроение, развившееся в молодом, и впечатлительном от природы, Андрее Денисове от чтения подвижнических сочинений, еще более усилилось в нем под влиянием той горячей проповеди о наступлении последних времен, которая раздавалась в то время в Поморье со стороны соловецких выходцев98.Приверженность к родной церковной старине, развитая воспитанием в ее духе, была глубоко оскорблена в нем словами соловецких иноков, явившихся в дом его родителей99, и утверждавших, что родная старина теперь поругана, что сами церковные власти изменили ее на чуждые русскому человеку обычаи ненавистного и нечестивого запада. Рано услышал Андрей, что будто сам патр. Никон служил «в папежской шапке, с змией в руках, с змией на шее, будто он древлецерковные книги отвергнул, символ веры умалил, тайну двуперстия отменил и пересыпал лестью, честный крест трисоставный заменил крыжем лядским, и им велел печатать просфоры и прочие тайны освящать»100.Озлобление к властям, несомненно развивавшееся в Денисове под влиянием подобной проповеди, еще более разгоралось в нем от слухов о тех жестокостях, которые правительство предприняло против защитников родной старины и древнего благочестия.«Гради, села и веси, говорили соловецкие иноки, страдальческою кровью обагряются – крестящиеся двумя перстома зельне озлобляются, и железными хомутами, и горячими клещами, и жестокими кнутами, и прочими неслыханными муками утомляеми, овею во главу усекаеми, инии повешаеми и петлями удавляеми, друзии же во срубех огнем сожигаеми и прочими лютыми смертьми люте убиваеми»101.Что иное, как не ненависть к властям могла возбуждать такая проповедь в молодом Денисове? С течением времени, благодаря странствованиям по России, образованию в Киевской духовной академии, знакомству со многими представителями светской и духовной власти, Андрей Денисов, конечно, мог более миролюбиво смотреть на все совершавшееся в его время в России и на самих властей102, но в молодых годах, в начале его деятельности в пользу раскола, мысль о наступлении последних времен, оскорбленное национальное чувство и ненависть к властям – вот мотивы, двинувшие его на поприще деятельности в пользу гонимых приверженцев родной старины, и поруганного, с их точки зрения, древле-отеческого благочестия. Приверженность к старине, к ее преданиям и обычаям не оставляла Денисова всю жизнь, и в этой приверженности, по нашему мнению, заключается вся разгадка неутомимой деятельности и удивительной энергии, с которою Андрей посвятил свои незаурядные таланты и силы на пользу раскола. Мысль о невозможности получить спасение вне церкви – без иерархии, не могла сильно смущать Денисова, потому что он, по склонности к рационализму и диалектике, устранял ее тем соображением, что будто бы можно спастись только чрез веру и аскетические подвиги, примеры чему он находил в древних временах христианства, и в жизни христианских отшельников103.Итак, движимый склонностью к аскетической жизни, оскорбленный в своих национальных чувствах, юноша Денисов убежал из родительского дома вместе с товарищем Белоутовым в пустыню, и поселился, как сказано, вблизи общежительства Шунгского дьячка Данилы Викулова. Год прожили здесь юные подвижники, терпя немало голода и холода, как настоящее аскеты. Большим утешением для них было посещать изредка своего соседа Данилу Викулича. Здесь, вместе с ним, они «овогда убо пения и молитвы Богу приношаху, овогда же Божественная прочитающе словеса и о душевне беседующе ползе к пустынному злостраданию ободряхуся»104.Познакомившись с Андреем Денисовым, Викулич заметил даровитость и одушевление его, и стал приглашать к себе «в общее житие»105. Андрей согласился, так как чувствовал невыгоды одиночного существования и преимущества общежития: «и абие во единотрапезное и единоименное сходятся житие, да их же, желание к Богу едино и ревность о святой вере едина, сих и трапеза едина и все стяжание едино»106, замечает по этому поводу Филиппов. В виду того, что число жителей общины все более и более увеличивалось, Викулич и Денисов решили перейти на новое место и устроить новые, более удобные и поместительные кельи. Новое место называлось впоследствии «старым заводом»107.В 1692 году Андрей съездил домой, и тайно от отца увез сестру свою Соломонию108, а также уговорил отправиться в пустыню родственника своего Петра Прокопьева, с его сестрой Февронией109.Петр Прокопьев явился третьим, очень деятельным сотрудником Денисова по устройству Выговской пустыни. Сверстник Андрея110, так же, как и он, воспитанный на чтении древне-отеческих творений111, Петр Прокопьев особенно отличался знанием церковного устава: «о службе церковней и о уставе тоя зело прилежание от младенческих ногот имеяше»112. Поэтому при устройстве пустыни он главным образом занялся упорядочением и приведением в согласие с древними уставами ее богослужения: завел строгий порядок в отправлении церковных служб, как знаток пения обучал братию пению, молодых – грамоте, ездил в скиты по Суземку, «всех поучая и наказуя», и везде учил «церковные службы торжествовати по уставу и по чину»113. За все это он имел в Выговском братстве звание екклесиарха114 и эпитет «бодрого ока» церковного устава115.Отличительной чертой Петра была его необычайная слезоточивость. Филиппов готов видеть в этой слезоточивости его особый божественный дар: «яко река ото очию его слезы исхождаху всегда, говорит выговский историк, овогда от слез и глаголати не можаше, не токмо в келии своей, но и на церковной службы и книжном чтении, и на учении братии»116.Краткая история общины после прибытия в нее Петра Прокопьева может быть представлена в таком виде. Увеличенная в количестве членов община, должна была прежде всего заняться обеспечением своего материального положеня. Немало трудов пришлось перенести ей: нужно было строить кельи и расчищать лес под пашню117. К несчастью общины, однажды, когда все члены ее ушли на труды, огонь, оставленный в келье, произвел пожар, от которого сгорели все здания и пожитки118. Тогда, с благословения инока Корнилия и по приглашению крестьянина Толвуйской волости Захария Степанова Дровнина – человека трудолюбивого, добродушного и общительного, Данила и Андрей с братией перешли к нему на берег реки Выг, при впадении в нее речки Сосновки, на расчищенное им с отцом и сестрами место119. Это событие было в 1694 г. в октябре месяце120. Переходом на р. Выг и соединением общины Данилы и Андрея с семейством Дровнина было положено начало Выговской пустыни.В 1697 году121 в Выговскую пустынь пришли остальные члены семейства Денисовых во главе с отцом Денисом дети его – Семен и Иоанн. Семен явился четвертым видным деятелем по устройству пустыни. Не менее брата Андрея, наделенный от природы богатыми дарованиями, и особенно острыми смыслом и крепкою памятью122, получивший такое же древне-русское воспитание как и Андрей123, так же, как и он, еще в детстве глубоко возмущенный фанатичною проповедью соловецких выходцев о поругании властями древне-отеческой веры и ее ревнителей124, Семен отличался особенным негодованием и озлоблением против представителей церковной власти за те насилия над ревнителями старины, на которые она одна будто бы всегда настраивала светских властей125. Это озлобление Семена слышится в тех ужасных эпитетах, которыми он преимущественно из всех выговских писателей награждает в своих сочинениях представителей церковной власти, начиная с п. Никона (эпитеты п. Никона, употребляемые Семеном «неблагодарный, многодосадительный член, человек елико много казненного ума, толико всепредерзостного напрасньства и огнепальныя ярости... огнь фиальный, вверженный в российское море, звезда, спадшая с церковного небесе» и т.д.126, и вообще в том фанатическом одушевлении к православной церкви, которым проникнуты его сочинения, и особенно, «Виноград Российский»127.Если Андрей, благодаря странствованиям по России и знакомству с представителями власти, относился впоследствии довольно миролюбиво к ним, так что писал даже панегирики, витийственно изражающие высоту и отличие их (напр. Императора Петра I)128, то Семен, несмотря на близкое знакомство с властями, и милостивое отношение их к нему129, несмотря также на довольно широкое образование по тому времени (он во время странствований «грамматику, риторику, пиитику и часть философии» изрядно изучил130, всегда был более враждебно настроен к властям, и существующим в то время в России порядкам, чем Андрей. Если последний в своих отношениях к властям умел свою приверженность к старине и чувство недовольства новыми порядками подчинять требованиям «политичных» правил, которых он держался, то у Семена чувство чаще брало верх над рассудком и требованиями осторожности. Жестоко мучимый, по приказанию новгородского митрополита Иова в новгородской тюрьме за приверженность к древне-отеческой вере (в 1715 г.131), Семен не поддается ни на какие увещания и угрозы, и смело заявляет мучителям: «почто силою и неволею и битием нудите? Не подобает тако творити, не нуждою и биением, но волею и учением, вы все противно творите132, «или велите мне солгати: во еже верую, рещи, не верую, и как вам и мне будет от сего спасение133»?Вообще о Семене надо сказать, что он был более прям и откровенен в выражении и отстаивании своихъ убеждений, чем изворотливый, способный на всякие диалектические тонкости в спорах – брат его Андрей. Семен же более последовательно и честно проводил в жизнь свои аскетические идеалы, так что на нем не лежит подозрения в «не нравственности по предмету удовлетворения плоти», в смысле незаконных сношений с лексинскими сестрами, каковое подозрение лежит на Андрее, и даже на самом кротком и престарелом настоятеле – Викуличе134.Итак, Данила Викулич, братья – Андрей и Семен Денисовы и Петр Прокопьев, вот главные устроители знаменитой Выговской пустыни – этой «лавры, процветшей в северных странах».III. Выговская пустынь в изображении светских и духовных писателей. Выводы из взглядов тех и других на пустыньПрежде чем рассмотреть устройство пустыни и порядки, заведенные в ней, разберем взгляды, существующее в нашей литературе о характере, данном пустыни ее устроителями.Несмотря на ясно выраженную тенденцию устроителей пустыни – придать ей монастырский характер, тенденцию, обнаруживающуюся в желании выговцев поставить возникновение пустыни в связь с падением Соловецкого монастыря, в устройстве ее жизни, и в тех названиях, которые они дали ей («малая речка, истекшая от святых – Зосимы и Савватия обители»135, «братство»136, «монастырь»137, «лавра»138 и т.д.), в нашей литературе взгляды относительно характера пустыни расходятся. Это разнообразие взглядов в значительной степени обусловливается различаем основных точек зрения, с которых исследователи смотрят на самый раскол. Представители взгляда на раскол, как явление главным образом земское, в Выговской пустыни видят типичнейший образец сельско-хозяйственной общины, устроенной на артельных началах. Особенно последовательно взгляд на пустынь как хозяйственную общину, проводит в своей статье «Устройство раскольнических общин» г. Аристов. Смотря на раскол, как на «протест податного сословия против иноземных нововведений, особенно тех, которые явились стеснением свободно развивавшейся жизни, и нисколько не гармонировали с духом народа»139, г. Аристов характер Выговской пустыни определяет такими словами: «Выговская пустынь, говорит он, представляла братство, организованное на основании свободных стремлений общинных»140. С этой точки зрения автор рассматривает всю жизнь и устройство пустыни , и даже такие факты, которые с несомненностью свидетельствуют, что пустынь была не только хозяйственною общиной, но и имела религиозный характер, обусловливаемый целью ее ycтроителей – сделать из нее твердый оплот древне-отеческого благочестия. Напр., признавая факт устройства пустыни по «Уставу монастырскому», автор говорит, что хотя «Устав» и был положен в основу пустыни, но ее члены жили «житейским житием», держались практической жизни, застраивались по образцу древних новгородских погостов141.Религиозные уставы только поддерживали начала братства, общинного быта, соборных решений дел и т.п., но не имели самостоятельного значения142. Трактуя таким образом религиозную сторону пустыни, автор видит в ней учреждение чисто демократическое. Жизнь ее обитателей была устроена на началах равенства.«В Выговском братстве, говорит он, все члены были равны, каждой личности предоставлены были одинаковые юридические права. Там мы видим лиц из рода княжеского, дьячков, игуменов (?), холопов, бояр, богачей – купцов, писцов и крестьян. Все соединялись в одну общину и стремились к одной цели, всем предоставлена была свобода вечной жизни. Личность каждого возвышалась правом вести дела общинные, правом участия в общем имуществе, правом голоса и выбора»143.Все члены общины участвовали в избрании настоятелей, которыми могли быть только лица, выделяющиеся по своему уму и талантам. Поэтому во главе общины мог быть всякий, даже простой крестьянин, если только он отличался чем-либо из ряда других членов144.Все общинные дела решались гласно. Каждого выслушивали на общих собраниях, и принимали во внимание его голос, если он был согласен с общей пользой145. Решение дел зависело от большинства голосов. Большинство имело такое большое значение здесь, что самого Андрея Денисова в его советах и действиях контролировала община146. В хозяйственном отношении община делилась на рабочие артели147. Во главе каждой артели стоял наиболее опытный в той отрасли хозяйства и промыслов человек, какою заведывала артель148. Артели на своих сходах рассуждали о делах, и результат приговора сообщали на общие советы общежительства149.Описывая самыми светлыми красками порядки и обычаи общины мужской, автор не жалеет похвал и по адресу женского монастыря – Лексинского. Здесь, говорит он, было такое же самоуправление, как и в мужском монастыре150), что свидетельствует о признании устроителями этого монастыря женских прав. Лексинская обитель, по словам автора, была народной школой для образования русской женщины151.Начав речь о влиянии, какое имела Выговская община на своих обитателей, автор признает его в высшей степени благотворным. В общине жили только честные, трудолюбивые, высокой нравственности люди, не было здесь разврата, пьянства. Люди самые испорченные, и по-видимому, все потерявшие в жизни, здесь исправлялись, и делались честными и трудолюбивыми работниками152.Таков в общих чертах взгляд г. Аристова на Выговскую пустынь, и ее значение в народной истории. Не трудно заметить очевидную односторонность этого взгляда, объясняющуюся тенденциозностью автора и незнанием внутренней жизни раскола, а также игнорированием или незнанием таких письменных источников, касающихся пустыни, которые показывают совершенно в ином свете жизнь и влияние ее на окружающих.Прежде всего, в приведенной характеристике пустыни бросается в глаза желание автора во что бы то ни стало замаскировать религиозный элемент, несомненно присущий пустыни, желание отвергнуть самостоятельное значение за теми фактами из ее жизни, которые свидетельствуют, что если пустынь была, с одной стороны, хозяйственной общиной, то с другой – имела чисто религиозные цели и характер. Устройство пустыни по монастырскому «Уставу»153, ее несомненно монастырские порядки154, самая цель обитателей – спасение в древне-отеческой вере155, все это, о чем г. Аристов мог читать в цитируемой им «Истории Выговской пустыни» (см. напр., стр. 104‒112), показывает, что пустынь была не столько хозяйственной общиной, имела не столько земные интересы, сколько была своего рода монастырем, имевшим целью чрез аскетические подвиги и сохранение древне-отеческой веры содействовать вечному спасению своих обитателей. Несомненным доказательством монастырского характера в устройстве пустыни служит и тот факт отделения мужского пола от женского, братии от сестер (Филиппов, 05 стр.), и вообще запрещение семейной жизни, о значении которого (факта) автор почему-то умалчивает156. Если пустынь была древний новгородский погост, то автор должен был показать примеры устройства этих погостов с запрещением обитателям их семейной жизни.Далее бросается в глаза чрезмерная идеализация г. Аристовым жизни Выговских насельников, и чересчур хвалебное превозношение благотворности влияния пустыни на окружающих. Автор при изображении жизни пустыни пользуется только сочинением Ив. Филиппова157. Хотя указанный писатель в значительной степени чужд свойственной другим выговским писателям крайней тенденциозности и гиперболизма в изображении добрых свойств раскольников, даже выгодно отличается от них своею простотой и естественностью, своим спокойным и более объективным отношением к повествуемому, однако и он не избежал совершенно духа Денисовых, отличительной особенности писаний всех авторов школьных, каковою является крайнее пристрастие к своему, и игнорирование всего хорошего у противников. Поэтому и Филиппов при описании, напр., первых расколоучителей Поморья, каковы диак. Игнатий, Емельян Иванов Повенецкий, изображает их как «дивных мужей», «ревнителей отеческой веры», ставших на защиту ее против нечестивых никониан, и засвидетельствовавших свою преданность ей самосожжением в Палеостровском монастыре158.Такая идеализация Филипповым расколоучителей, правда понятная в нем, как их последователе, совершенно неверна исторически. Другие памятники, принадлежащее перу раскольнических же писателей, но так сказать, другого лагеря, изображают, напр., тех же диак. Игнатия и Емельяна Иванова совершенно в другом свете. Из «Отрицательного Писания» видно, что это были ярые фанатики, проповедники «самоубийственных смертей», против которых восставали в XVII столетии лучшие представители старообрядчества, каковы игумен Досифей, инок Евфросин и др. Характерно, что Игнатий и Емельян, убеждая других к «сожжению», сами стараются избежать его, когда наступает решительная минута159.Итак, чрезмерная идеализация г. Аристовым выговских раскольников, происшедшая в силу зависимости его от Филиппова (г. Аристов светлыми красками изображает и указанных Игнатия и Емельяна)160, не может быть признана достоверной. Правда, г. Аристов не мог пользоваться новооткрытым памятником («Отраз. Писание»), изображающим в другом свете Игнатия, Емельяна и других насельников Поморья, но он мог воспользоваться другими, известными и в его время источниками официального происхождения, изображающими диак. Игнатия и Емельяна Повенецкого – как «воров» и «разбойников» (напр. «Судное дело о разорении Палеостровк. монастыря», «Олон. Губ. Вед.», 1849 г.). Мог бы г. Аристов иначе представить жизнь Выговцев и на основании «Истории p. раскола» пр. Макария. Наконец, и в самой «Истории Выговской пустыни» встречаются неоднократные указания на темные стороны161 в жизни выговцев, но г. Аристов, задавшись целью воспеть панегирик им, умалчивает об этом, а потому его статью нельзя назвать ни вполне правильной, ни полной характеристикой Выговской общины.Другой взгляд на Выговскую пустынь встречаем в исследованиях писателей, рассматривающих раскол какъ явление преимущественно церковно-религиозное. Так, проф. Н. Ив. Барсов видит в Выговской пустыни скорее монастырь, или, как он часто называет, лжемонастырь, чем сел.-хоз. общину, как определяет ее г. Аристов и др. писатели одного с ним лагеря.Стараясь доказать свой взгляд о преимущественно монастырском характере в устройстве Выговской пустыни, проф. Н. Ив. Барсов обращается к определению тех побуждений, которые проводили Андреем Денисовым при устройстве пустыни, для того, чтобы чрез это увидеть монастырь или слободу, хотел создать из выгорецкого общежительства самый главный устроитель его. С этою целью проф. Барсов рассматривает «Надгробное слово Петру Прокопьеву» Андрея Денисова, имевшее, по его словам, своей задачей прославить выгорецкое иночество, и показать миру, что выговское общежительство по праву называется монастырем, и есть истинный, настоящий общежительный монастырь, ничем не худший других как по происхождению своему, так и по устройству, по уставам в нем соблюдавшимся и по образу жизни его обитателей162.Действительно, рассмотрение этого слова с несомненностью показывает, что строители Выговской общины хотели сделать из нее монастырь, и монастырь именно общежительный, в духе и силе монастыря Соловецкого, до его разгрома царскими войсками в 1676 г.163Переходя затем вообще к рассмотрению задачи, которою Денисовы руководились во всей своей деятельности, и которую они должны были выполнить, проф. Н. Ив. Барсов находит, что монастырь им и следовало создать, чтобы достигнуть осуществления тех целей, какими они задавались.«Желая пропагандировать раскол повсеместно, Андрей не мог придумать лучшего средства для этой цели, как основать монастырскую корпорацию, своего рода орден, с крепкою организацией, с специальным назначением быть средоточием и опорою раскола. Благодаря только этому своему мнимо-монастырскому устройству, Выговская община и приобрела то огромное нравственное значение, какое она имела в истории раскола, и скопила те богатства, какими скоро после своего основания стала обладать. Эти богатства образовались главным образом из вкладов, какие благочестивые раскольники жертвовали на благоустроение обители, по вере в силу и действенность молитв этих раскольников»164.Другой вопрос, насколько успешно Денисовы достигли своей цели, желая сделать из своей общины монастырь? Рассмотрение этого вопроса приводить проф. Барсова к заключению, что Выговская пустынь была только пародией на обыкновенное монастырское устройство. «Отличие этого «монастыря» от монастырей православных, говорит проф. Барсов, кроме самозванства его и незаконности происхождения, состояло в том, что дисциплина и порядок, заводимые здесь настоятелями, не могли иметь той прочности и твердости, как в монастырях, имеющих законное происхождение»165.Мы изложили кратко два взгляда на характер в устройстве Выговской пустыни. Нетрудно видеть, что тот и другой из них имеют за себя достаточные данные. Во-первых, прав г. Аристов, утверждая, что хозяйственная часть пустыни была устроена на древне-русских земских началах. Рассмотрение «Уложения» братьев Денисовых, которое мы сделаем несколько позже, покажет, что хозяйство в Выговской пустыни было устроено действительно на артельных началах, как это говорит Аристов. Его ошибка в том, как мы старались показать, что он отрицает самостоятельное значение за религиозным элементов в пустыни, и слишком идеализирует жизнь ее обитателей.Во-вторых, прав отчасти и проф. Н. Ив. Барсов, утверждая, что пустынь имела монастырский характер и была «пародией» на монастырь. Говорим― отчасти потому, что проф. Барсов не в том видит невыдержанность монастырского характера в Выговской общине, в чем, по нашему мнению, следует это видеть. Он говорит, что Выговская пустынь потому не может быть признана монастырем в собственном смысле этого слова, что она имела незаконное, «самозванное» происхождение, и что монастырские порядки, в ней введенные, не имели той твердости и прочности, как в монастырях, имеющих законное происхождение166.На это надо сказать, что слабое исполнение монастырской дисциплины может быть и в законных монастырях, как это и замечается. Незаконность же происхождения Выговской общины в смысле неполучения ею права от законной власти на ее основание, свидетельствует только об ее самозванстве, но не говорит еще о невыполнении ею существенных и характерных требований, предлагаемых тем обществам, которые именуются «монастырями». Не в этом только дело. Выговскую пустынь потому, во-первых, нельзя назвать истинным монастырем, что в ней не выполнялось существенное требование монастырской жизни, именно – не все лица, входящие в состав ее братства, были иноки, т.е. имели иноческое посвящение, мало того, даже сами настоятели – «киновиархи» ее были простые –«житейские» люди, каковы Викулич, Денисовы и т.д. Едва ли это возможно и бывает в монастырях настоящих? Во-вторых, обеты девства, даваемые вступавшими в состав Выговского братства, проистекали не столько из свободного стремления к евангельскому совершенству, как это бывает в монастырях настоящих, сколько исходили из мысли о невозможности брачной жизни, за неимением священства «во дни антихристовы», в наступление которых верили выговцы, и следовательно обеты эти были вынуждены. Только эти признаки с несомненностью показывают, по нашему мнению, что Выговская пустынь не была монастырем в строгом смысле этого слова.Итак, необходимо признать, что Выговскую Пустынь нельзя считать ни монастырем в строгом смысле, ни исключительно сельско-хозяйственной общиной. Что же она была?Это, по нашему мнению, была община, устроенная ревнителями национальной старины на древне-русских началах, причем в нее входили и имели самостоятельное значение и элементы религиозные, и чисто земские. Стремясь к вечному спасению и считая себя поборниками правой веры и древне-отеческого благочестия, выговцы, сообразно с этим, старались придать, и придали своей пустыни аскетический монастырский характер, причем начала для устройства своей религиозной жизни они заимствовали из порядков и обычаев древне-русских монастырей, это с одной стороны. С другой, как люди практические, потомки предприимчивых и вольных новгородцев, выговцы неспособны были подчинить свои практические стремления исключительно целям религиозным, и потому в сильной степени занялись чисто материальными, «житейскими» делами: торговлей, промыслами и т.д., благодаря чему и пустынь их получила характер «житейский», характер торгово-промышленной общины, устроенной на «артельных началах».Несомненно, церковно-религиозные вопросы у выговцев, по крайней мере сначала, стояли на первом плане. Борьба за отце-преданные обряды, за древне-отеческое благочестие, освященная страданиями и смертью целого сонма ревнителей национальной старины, была главным мотивом, руководившим их деятельностью на пользу раскола, мысль об антихристе была основною мыслью их миросозерцания, наложившею отпечаток на все стороны их внешней деятельности. Но эта мысль, под влиянием более благоприятных обстоятельств, наступивших для раскола с воцарением Петра I, потеряла свою интенсивность, и из горячей веры в реальное существование антихриста в мире в определенных лицах (царя или патриарха), как это было у некоторых из первых расколоучителей, окончательно выродилась в отвлеченное понятие антихриста духовного, царствующего в мире в ересях, и вообще, в «отступлении» от веры. Эта перемена, происшедшая в миросозерцании и в внешнем положении раскола, не могла не отразиться и в устройстве раскольнической жизни, и в частности, у выговцев, она выразилась в заботе о материальных удобствах существования, что видно из их стремлений к возможно лучшему устройству своей жизни в материальном отношении: в украшении пустыни богатыми часовнями, в устройстве удобных помещений, в открытии школ, библиотеки и т.д. Конечно, устраивая, в целях возможно лучшего материального существования торговые предприятия, обзаводясь широко поставленным хозяйством, начала для этих предприятий, хозяйственных отношений и порядков, выговцы брали из древне-русских земских обычаев, и в этом смысле мы говорим, что земский элемент имел в пустыни свое значение и силу. Но это все-таки не значит, что он – этот элемент, давал свою окраску всему характеру в устройстве пустыни, как это утверждают г.г. Щапов и Аристов. Напротив, наиболее характерной чертой пустыни, налагавшей отпечаток на все ее устройство, мы признаем черту религиозную, в частности, аскетическую, отчего получилось, что и хозяйственная часть пустыни самими выговцами рассматривалась с религиозной точки зрения, как жертва Богу, как служение на общую религиозную цель, бывшую задачей их деятельности167.Общее заключение, какое мы можем сделать из наших рассуждений о характере в устройстве Выговской пустыни, такое.Являясь представителями национально-консервативного протеста, выговцы последовательно выдерживали свой протест как в области религиозной, так и хозяйственной. Отсюда и пустынь является общиной, устроенной вообще на древне-русских началах как в области религиозной, так и хозяйственной. Вследствие того, что главною задачей выговцев был протест церковно-религиозный, и пустынь получила древне-монастырский, аскетический характер. Устройство же на древних общинных началах хозяйственной части пустыни было только результатом национально-консервативного протеста выговцев, составляющего сущность вообще старообрядческого раскола. Если выговцами на первом плане были поставлены интересы веры и церкви, то это так и должно было явиться у них – как консерваторов, в силу того высокого значения, каким пользовалась в глазах древне-русского человека религия, воспитывавшая под своим влиянием русских людей, и наложившая свой отпечаток на весь их внешний, домашний, общественный и даже государственный быт. Поэтому-то изменения в области религиозной, коснувшиеся даже такой незначительной в сущности стороны как обряды, в силу обрядового и националистического направления древне-русских людей, прежде всего вызвали их на протест, давший свой церковно-религиозный характер всему расколу. Посторонние же вере и церкви мотивы, каковы мотивы земские, только примешивались впоследствии к мотивам церковно-религиозным, хотя тоже, несомненно, имели свои, хотя бы и не самостоятельные, значение и силу.В устройстве и истории Выговской пустыни главное и преимущественное внимание мы хотели бы обратить на ее религиозную сторону – на отражение в ней древне-русских церковных начал, и вообще, на религиозное миросозерцание раскольников, как людей, отделившихся от союза с православною церковью. Поэтому сейчас мы и приступим к рассмотрению устройства Выговской пустыни, поскольку она является типичными образцом общежития, в основу которого были положены древне-русские церковные, и в частности, монастырские начала. Мы рассмотрим, прежде всего, устройство управления в Выговской пустыни, насколько о нем можно судить по «Уложению» братьев Денисовых.IV. Выговское самоуправление«Уложение», по словам Елп. Вас. Барсова, вводит во внутренний уклад жизни Выговских старообрядцев-раскольников, и знакомит, как с правами и обязанностями скитских начальников, так и с нравственными понятиями и началами, каким должны были следовать в своем поведении Выголексинские братья и сестры168.Во главе Выголексинских раскольнических общежитий – мужского и женского, стоял Выговский собор. Учение веры, все важные дела и предприятия – строительные, экономические, торговые, административные, религиозные и нравственные, преступления против принятых правил, определялись, обсуждались и рассматривались на этом соборе. Он был, таким образом, высшею законодательною, судебною и административною инстанциею, а также высшим учреждением, из которого исходили догматико-обрядовые определения для всего беспоповщинского поморского раскола.«Уложение» нередко дает понять, что для выговцев высшею властью должен быть собор. Его «благословение» они обязаны считать высшею наградою для себя. Казначей – одно из высоких должностных лиц в Выговском общебратстве, должен «благоревностно заботиться о монастырской казне, надеясь за это получить воздаяние от милосердного Бога, а от церкви и Выговского собора ― благословение и молитвы»169. Это сопоставление после Бога церкви и Выговского собора как нельзя лучше показывает, какое значение в глазах Выговцев должен иметь их собор: церковь высшая на земле власть, а собор –высшая и лучшая форма, в которой проявляется эта власть. Собор – власть законодательная, он издает обязательные для всех постановления. Нарядник – другое высшее должностное лицо у Выговцев, отпуская братию на отхожие пахотные службы, должен вручить им написанные соборные письма и при старостах неоднократно прочитать их, чтобы «соборное установление все неизменно сохраняли»170.За преступления собор судит и налагает наказания. Духовные отцы выговские не должны были, по «Уложению», посещать пределы постниц «безвременно». Им можно было приходить туда только в определенное время, согласно четверократному исповеданию в год. Кто чаще этого будет беседовать наедине с постницами, кроме смертныя вины, повинен будет соборному запрещению171. Это запрещение обычно состояло в «эпитейных» (эпитимия) наказаниях, по церковным законам, причем наказанию подвергались все, без различия чина и звания: настоятели, духовные отцы, соборные и прочая братия172. Иногда собор требовал собственноручной подписки и обязательства к безусловному выполнению его постановлений.По отношению к рядовой братии собор действовал решительнее. Виновного письменно требовали на собрание чрез десятского к определенному сроку, иногда приводили под караулом с нарочными проводниками, присуждали к строгой эпитимии, к временному отлучению от своего общества, к коленостоянию и публичному покаянию, к заключению в темницу покаяния или в смирительную келию, к сидению на цепи, и даже к телесному наказанию. Уголовных преступников немедленно отлучали от своей общины и изгоняли из скитов173. Такому наказанию не подвергались только «постницы». Так, одно из правил, данных в руководство постницам, гласит, что они не должны изгоняться из монастыря за проспатки, дабы чрез их скитание не было позора и поношения «всенародного», но что их следует смирять, как можно, внутри обители174.Снабженный со стороны подчиненных ему выговцев полномочиями власти судебно-законодательной, Выговский собор, несомненно, пользовался всеми административными правами. Он избирал настоятелей175 и других должностных лиц братства176, давал им инструкции и поручения177, и следил за точным их исполнением178.Вслед за собором, высшим должностным лицом в Выговском братстве был настоятель, иначе называемый «киновиарх». Избранный собором, он председательствовал на соборе во время обсуждения и решения дел, подлежащих соборному ведению. «Уложение» не определяет подробно круга полномочий и обязанностей «киновиарха», но по некоторым данным, заключающимся в «Улож.», можно отчасти составить представление о значении настоятеля в Выговском братстве.Несомненно, что настоятель был «первым» в братстве. Правило относительно выхода молящихся из часовни гласит, что выход должен происходить в таком порядке: «все должны выходить чинно, сначала настоятель, клирики, потом братия, за ними все прочие»179. Таким образом, настоятелю здесь отводится первое место. Первое же место принадлежало ему и на Выговском соборе.Как свидетельствуют памятники, на соборных определениях он подписывался первым180. Форма подписи была следующая: «непотребный» или «недостойный», или «последний общежитель такой-то к вышеозначенному определению подписуюся». Андрей Денисов делал иногда такое прибавление: «властною рукою моею подписуюсь»181. Настоятелю принадлежала инициатива в делах. Так настоятель Иван Филиппов (с 1741‒1744 г.182), заметив упадок нравов в общине, составляет собор, и на нем вместе с другими отцами постановляет исключить из своей среды лиц зазорных183. Но инициаторство в делах, конечно, не всегда было неотъемлемой принадлежностью настоятеля, что вполне понятно, так как оно зависело от личных достоинств настоятелей. Тот же Ив. Филиппов, вообще не отличавшийся предприимчивостью, находится как бы в стороне в решении вопроса о титле, и главным инициатором и деятелем по этому вопросу в его настоятельство является Даниил Матвеев184. Занимая первое место на соборе, настоятель, конечно, был главным начальником и управителем всего Выговского монастыря. О всех важных делах другие должностные лица обязаны доносить ему и от него, или, если дело слишком большой важности, самого собора ждать решения их185.Вслед за настоятелем большим уважением и значением пользовались у Выговцев «старейшие соборные». Как показывает самое название их, это были наиболее уважаемые за старшинство лет члены собора. В некоторых случаях они могли самостоятельно производить суд и расправу. Одно из правил инструкции городничего – влиятельного и должностного лица в Выговском монастыре гласит, что «если он (городничий) услышит или увидит где-либо какое-нибудь бесчиние, да исправляет его с советом старейших соборных, если же они не в силах будут остановить бесчиние, должен донести о том настоятелям»186.Но если «Уложение» не определяет точно и подробно обязанностей и полномочий настоятеля и «старейших соборных», то нельзя сказать этого относительно прав и обязанностей других должностных лиц Выговского братства: келаря, казначея, нарядника и городничего. Круг обязанностей и прав этих лиц очень подробно и обстоятельно очерчен в «Уложении», так что на основании его можно составить полное и ясное представление о значении и положении их в братстве.Келарь, по «Уложению», должен был наблюдать следующие четыре службы:1) трапезную2) хлебенную3) поваренную и4) больничную.Очертим кратко круг его деятельности.В своей области келарь был главным лицом, на обязанности которого лежало заботиться о равномерном и целесообразном распределении жизненных припасов Выговской общины и об удовлетворении всех «кормовых» нужд братии, это – эконом Выговского монастыря, только эконом исключительно по столовой «трапезной» части. Он заблаговременно обязан был заботиться о том, чтобы не было в монастыре недостатка в съестных припасах187, должен сводить итоги, сколько вышло в год всего харчевого припасу188, должен следить за всеми подчиненными ему лицами, поварами, келарниками, стольниками, хлебным старостой (особый надсмотрщик над хлебопеками189, обязан наблюдать за дисциплиной в столовой во время братских обедов и ужинов, и наказывать нарушителей ее, никому не позволять обедать и ужинать в своих кельях, за исключением тяжелобольных и тех, кому благословит настоятель с соборными, не дозволять никому носить на трапезу свою пищу, следить, чтобы больничный староста, без его келарева благословения, никому не отпускал из боль ницы пищи или пития, заботиться об улучшении пищи для больных и т.д.190Главная обязанность выговского казначея состояла в тщательном сбережении братского имущества, которое рассматривалось с чисто религиозной точки зрения как имущество, принадлежащее самому Богу191. В общем, круг обязанностей казначея был одинаков с обязанностями келаря, с тем только различием, что келарь был главным заведующим лицом в «прокормлении» выговской братии, а казначей – в ее «одеянии»192.Ведению и попечению нарядника подчинены были следующие службы: земледельство, возачество (извозы), молочение мельницы, скотские дворы и всякая домовая работа и работные люди. Выговский нарядник – это главное лицо, заведующее всей хозяйственной и торгово-промышленной деятельностью пустыни. Характерными правилами, данными в руководствование наряднику, являются те, в которых определяются его обязанности как лица, имеющего своею задачей следить за нравственностью подчиненных ему «работных» людей, братий и сестер. Так, одно из правил инструкции нарядника гласит, чтобы он на «прятку», т.е. на посев, посылал с постницами известных братий, коих честность засвидетельствована духовным отцом, поэтому нарядник предварительно должен спрашивать духовников, кого и с кем братию и сестер он благословит послать, а сам по себе нарядник «никого из братии да не дерзает определять на работы с постницами»193.Городничий обязан был иметь надзор над сторожами, над обеими гостинными – внешнею и внутреннею, наблюдать над странными приходящими и отходящими, надсматривать за братиею во время богослужений в часовне и во время книжного чтения, и в келиях и в трапезе. Как видно отсюда, главною обязанностью городничего было наблюдение за исполнением братиею дисциплинарных правил, данных ей в руководство устроителями Выговского общежительства. Поэтому городничего можно назвать инспектором Выговского братства. Он должен был наблюдать, чтобы «ребята не заводили в гостиной (Выговская гостинница, предназначенная для приезжих богомольцев) дурости и драк, но тихо и смирно пребывали в ней194, чтобы «вся братия поспевали к началу как на полунощницах, так и на повечерницах, и на всяком пении195, чтобы «братия поклоны полагала добре как поясные, так и земные; поясные выше б пояса не полагали, а земные оправливаючись бы полагали»196 и т.д.Таковы главные начальствующие лица в Выговском братстве, и такого рода было управление, заведенное в нем. По свидетельству «Истории Выговской пустыни», в основу жизни общежительства был положен «Устав» соловецкого монастыря: «и прииде к ним (выговским скитникам), говорит Филиппов, соловецкий отец священноинок Пафнутий, муж вельми духовен, много лет живый в Соловецкой обители и весь чин церковный и монастырский ведый, они же его с великою любовью прияша к себе. И начата общее житие и церковную службу уставляти почину и уставу»197.Действительно, сравнение управления, заведенного в Выговской пустыни, насколько с этим управлением мы познакомились по «Уложению» Денисовых, с теми порядками, какие существовали в Соловецком монастыре до его разгрома царскими войсками в 1676г., показывает влияние этих порядков на Выговское братство. Как в Соловецком монастыре во главе управления стоял монастырский собор, так и в Выговском братстве все дела решаются на соборе198.Должностные лица здесь и там одни и те же: это настоятель, келарь, казначей и старцы соборные199, здесь и там такое же производство дел200, такое же высокое значение настоятеля в делах монастырских201, такие же прикащики, заведующие хозяйством монастырским, и принадлежащими монастырю вотчинами и промыслами (напр., дьякон Игнатий в то же время усольский прикащик)202 и т.д. Но вместе с сходством замечается и различие. Оно заключается главным образом в большем значении Выговского собора, этот собор мог делать догматико-обрядовые определения для всего поморского раскола, чего, конечно, не мог делать обычный монастырский собор для подчиненной ему братии203.V. Идеал спасительного жития, богомоление, аскетические добродетели, чудеса и святые выговцевПознакомившись с управлением Выговского общежительства, мы теперь рассмотрим тот идеал спасительного жития выговских скитожителей, которым они руководились в своей деятельности, надеясь чрез осуществление его достигнуть вечного спасения «во дни антихристовы». В основе внутренней жизни обитателей Выговской пустыни лежали аскетические требования послушания, целомудрия, нестяжательности и т.п. «Чисто аскетическими доблестями, по мнению Выговцев, должна была их киновия приводить людей ко спасению, и светло сиять в мире в последнее время, как сияла церковь в пустыне в первые времена христианства»204.Главными правилами аскетической жизни Выговцев были богомоление, пост, девственное житие, трудоделание, нестяжание и послушание. На первом плане между добродетелями было поставлено у Выговцев богомоление. В виду того, что в Выговском братстве мы впервые встречаемся с твердо-сложившейся практикой специально беспоповщинского «богомоления», бросим взгляд на состояние раскольнического, и в частности, беспоповщинского богослужения в предшествующее время, чтобы чрез это видеть значение сделанного Выговцами в этой столь важной для ревнителей древле-отеческого благочестия области.Отделившись от церкви, раскольники сразу же должны были затронуть вопрос о совершении служб и треб церковных. Указания по этому предмету встречаются уже в сочинениях Аввакума.«В них совершение богослужения, говорит проф. Смирнов, является с тем неизбежным характером, что на случай неимения попа, приличествующее по заставу иерею или диакона опускается»205.Такой порядок, когда службы и требы приходилось исполнять мирянину, практиковался как в беспоповщине, так и поповщине. Общим правилом в данном случае было: «а церковную службу, когда без священника, говорим все по уставу, кроме священнических возгласов, эктений и отпустов»206.Но дальше этого, в сущности чисто отрицательного приема для определения церковных служб, раскольники, и в частности беспоповцы, в первый период существования раскола не пошли.«Даже нельзя с определенностью сказать, говорит проф. Смирнов, успел ли выработаться в данный период особый порядок «благословения» в требоотправителя, хотя в определениях новгородского собора 1694 г. «духовные отцы» ясно различаются от своих «духовных детей», причем 7-м правилом, в случае вины и преступления, отлучаются от права «священнодействовать», очевидно только им принадлежащего»207.Службы в это время совершались или в жилых избах, или в особых при них клетях, или в часовнях208. Так было в первое время.С устройством Выговской пустыни дело изменяется. Во-первых, в ней мы уже находим, если можно так выразиться, строго выработанный ритуал специально беспоповщинский служб общественных, совершаемых в часовнях, которые заменили для беспоповцев православные храмы. Братья – Андрей и Семен Денисовы написали, как свидетельствует Павел Любопытный, целые «Уставы»209, строго определяющие весь круг дневных и праздничных служб, совершавшихся в Выговской часовне. Конечно, эти «Уставы» были составлены под влиянием древних дониконовских церковных уставов210, или вернее – под влиянием широко распространенного в древней Руси «Устава» келейной службы, характерной особенностью которого была его приспособленность специально для лиц, не имеющих иерархических степеней211, а потому составление «Уставов» Денисовыми не могло быть для них делом большой трудности, но во всяком случае важно то, что они первые применили древние «Уставы» к своему положению, и дали беспоповщинскому расколу строго выработанный порядок служб, совершаемых мужами «не хиротонисанными». Денисовы же строго определили образ поведения раскольнической братии во время богослужений, дав ей руководственные правила, соблюдение которых было вменено в прямую обязанность. Вообще, Денисовы постарались дать беспоповщинскому расколу все возможное с их стороны, чтобы только ревнители древнего благочестия не могли ощутительно испытывать недостатка в благолепии церковных служб в отделении от православной церкви.«Каждый день в Выговской часовне с благословения настоятеля служились: вечерня, утреня, часы и малая повечерница и молебен. В праздники же всенощное бдение, большая повечерница и молебен. Клирошане должны были являться в часовню раньше всех, и петь и читать по указанию «канонарха». Голосистые певцы пели протяжно церковные песни по старознаменному столповому напеву. Искусные чтецы читали во время молений громко, раздельно, иногда даже нараспев. Обыкновенные моления были непродолжительны, но в большие двунадесятые праздники они продолжались 7-м и 8-м часов. Все общебратство обязано было ежедневно и неотложно присутствовать при этой, так называемой, «соборной службе». С ударом колокола, по два в ряд шли в часовню, и становились на своих местах «юнные, иже от мира приходили», бельцы с надзирателями за каждым пятком, «старцы и схимники» в старинном монашеском платье, с лестовками и с костылями в руках. Во время богослужения все должны были стоять чинно, не смеясь, не разговаривая, не оглядываясь по сторонам, известным образом держать руки, ноги, глаза. В определенное время класть поклоны. После богослужения также чинно в предношении иконы, шли они в столовую, и там, в полном безмолвии вкушали пищу, слышен был только голос чтеца, читавшего какую-либо назидательную книгу»212.Обычно читались «Четьи-Минеи», собранные в 12 книг первым выговским «экклесиархом» Петром Прокопьевым, так много потрудившимся вместе с братьями Денисовыми над приведением в порядок служб в Выговском братстве213.Но заслуга Денисовых и Выговской пустыни пред расколом в деле упорядочения богослужения не ограничивалась только применением к беспоповщинскому положению раскольников древних церковных уставов. Она была гораздо больше, потому что в Выговской пустыни мы встречаемся с новыми чинами. Как ни странно, это появление новых чинов в расколе, считающем себя защитником древнего благочестия, новые чины в нем появились, и этот факт, по нашему мнению, свидетельствует, что раскол не только «окаменелость», но способен к известного рода развитию, или по крайней мере к самостоятельной переработке «старого» в духе того нового положения, в каком оказались ревнители национальной старины. Так, в Выговском братстве мы видим новые чины «крещения и исповеди простолюдинами»214, особый чин возвышения «панагии», совершавшийся в великие праздники215, находим особые старообрядческие «Синодики» и панихиды216, встречаемся с новыми службами в честь новых раскольнических страдальцев217, и со многими молитвами, как то за настоятеля, за благотворящих и т.п.218В Выговской же пустыни мы встречаемся с раскольническими мнимыми мощами, и рассказами о чудесах от них, что также было новостью для раскола, потому что в предшествующее время раскольники были только склонны к возведению в лик святых своих мучеников, но еще не сделали этого219. Выговцы не только возвели в сонм святых некоторых из прежде бывших расколоучителей220, но удостоили, по-видимому, этой высокой чести и своих первых настоятелей – Данила, Андрея, Семена и «екклесиарха» Петра221.Любопытные сведения о раскольнических Выговских мощах находятся у Григория Яковлева: «таких убо (разумеется – мощей) по разным временам немалое число имеется в разных местах, которых мнят от себе, якобы они нетлением почтени от Бога, а только находятся у таковых кости едины не распадшеся, а прочее все истлевшо, иного же удивления и чудес никаких нет. Изо всех же таковых велехвалимые и ко преподобным причисляемые и некоими сновиденьми мечтавшиеся, якобы явленьми, восславляемые меж себе по премногу, а именно: Корнилий и Виталий старцы, которые от скита Сергиева за версту погребены имеются, над ними же и часовня построена со иконным украшением от Григория Петрова, новгородца, который тут и живет; были и сперва и раки под черным простым сукном, но ныне, следствия ради от Святейшего Синода бывшего, сняты от Мануила Петрова.... А тела их никто никогда не сматривал, гробы же их под часовнею не глубоко имеются, что и полу аршина нет: понеже то место водяно. Сии старцы перво всех поселившиеся в Суземке; откуду они родом и чином, есть сочинение от Трифона Петрова, житие их: тамо о всем том явствуется»222.Кроме Корнилия и Виталия, признавались за мощи остатки старцев Макария, Геннадия, Епифания, новгородца Исаака, который «с семьею своею на березовом острове гладом раскола ради помре»223. О возведении в лик святых первых Выговских настоятелей, вполне определенных сведений нет. Пр. Макарий в «Истории русск. раскола» говорит: «впоследствии всю эту четверицу (разумеются Данила, Андрей, Семен и Петр) Выговцы, вероятно, причли к лику святых. Каждому из них существует особая служба, Даниилу ― в 31-й день декабря, Андрею – в 19-й день августа, Петру – в 16-й день января, Симеону – в 24-й день мая, где все они величаются преподобными отцами и под.»224. Надо думать, что это предположение пр. историка вполне основательно, о чем свидетельствует самый факт составления служб указанным лицам225.По свидетельству Григория Яковлева, нечто подобное богослужебной стихире в честь Андрея было составлено еще братом его Семеном, именно им был составлен стих надгробный на два распева, ему же начало: «приидите восплачим вси. Сочинен весь в подражании точном по метру стихотворному стихирь великия субботы, еже: приидите ублажим»226. О высоком, чисто религиозном, почитании Андрея Денисова Выговцами уже при жизни Филиппова (умер в 1744 г.) свидетельствует и тот факт, что ему в «Истории Выговской пустыни» приписываются своего рода чудеса, совершенные им после смерти, и состоявшие в покровительстве и небесном заступничестве за основанную им Выговскую пустынь во время постигавших ее бед и напастей227.Особенно характерный, в смысле ознакомления с Выговской апологией, рассказ находится в «Истории Выговской пустыни» о первом «екклесиархе» ее – Петре Прокопьеве. Из рассказа видно, что Выговцы считали Петра не только святым, но и особенно почитаемым святым, так как в раю ему будто бы прислуживал другой низший святой. Мы приведем этот рассказ, потому что он вместе свидетельствует о тех чувственных представлениях рая, которых держались Выговцы, или по крайней мере некоторые из них, как напр., Филиппов.Некоей боголюбивой деве Вассе, говорит Филиппов, сильно желавшей узнать, какие дарования от Господа получил «екклесиарх Петр», было видение. Однажды она, после шестинедельного поста и молитв, «стояв на правиле, аки в тонок сон засну, и видит некоего к ней благообразна и светла мужа пришедша». Этот муж будто бы привел Вассу «на красное великое поле, красоты которого невозможно описать; на поле были «многие церькви и палаты построены, с чистого и светлаю хрусталя вельми прекрасны, яко мню рукою Божьею сотворены, и приведе ю во едину от палат, вельми прекрасну». В эту палату явился и Петр Прокопьев и «с ним пришедше лик апостол и пророк и святителей и мученик и преподобных множество и братских несколько братии в великой славе». Васса спросила Петра, как он прошел «воздушныя князи и стязателя мытарства»? Петр «светлым» гласом отвечал: «без пакости пройдохом и без задержания, ангельским и новых страдальцев и мученик и исповедник, протопопа Аввакума и священноиерея Лазаря и диакона Феодора и инока Епифания228, их провождением, что я в животе своем в пустыни живучи, по вся дни их поминал панихидами и канонами и молением, и всегда их призывал в молитвах себе на помощь, их провождением пройдох, токмо с единого мытарства един черный велий ефиоп, хотяше мя задержати и глаголаше, что ты дерзал на Лексе, и за тую твою дерзость достоит тя зде задержати на сем мытарстве», но ангел ударил ефиопа по голове «скипетром» и голова ефиопа отлетела, «аки вихрь», в бездну. Ангел проводил Петра к самому Господу Богу, а затем показал ему мучения грешников. Затем, как рассказывала Васса, Петр сообщил ей, что ему дан от Бога «на служение некий святый», которому он молился при житии, и показал ей в одной прекрасной палате «одре свой златый всячески украшен и ковер злат и венец свой» «туто оке по обои стороны два одра таковы же тако же украшены и ковры злат и венцы» – это, как сообщил Вассе Петр, Данила и Андрея, уготованные им от Господа, хотя они еще в то время были живы229.Итак, применение к беспоповщинскому состоянию раскола древних церковных уставов, составление новых чинов230, новых служб специально раскольническим святым, открытие мнимых мощей, вот то, что Выговская пустынь сравнительно с первым периодом сделала для раскола в отношении устройства и упорядочения раскольнического богослужения, и придания раскольническому обществу таких признаков истинной церкви, как святость, обнаруживающаяся в церкви между прочим в появлении святых и нетлении мощей их.Благодаря стараниям Выговских деятелей, общественное богослужение в беспоповщинском расколе окончательно определилось, а в самой Выговской пустыни даже достигло невиданной до сего времени в расколе степени совершенства. Заметим при этом, что Выговская часовня, сначала бедно убранная и даже убогая231, с течением времени, с приобретением пустынью больших богатств ― была украшена многими древними образами в богатых, усыпанных жемчугом и драгоценными камнями, окладах232, имела иконостас в 5 ярусов233, пред которым висели паникадила с неимоверно толстыми восковыми свечами234. Наконец, как на выгодную для беспоповщинских служб особенность, укажем и на то, что в Выговской часовне почти всегда произносились проповеди.«Проповедь, говорить Елп. Вас. Барсов, Денисов сделал существенною частью беспоповщинских служб, так что без нее был праздник не праздник»235.Сам Андрей не упускал почти ни одного случая, чтобы сказать нравоучение своей пастве, и даже, когда по обстоятельствам ему не удавалось лично присутствовать на каком-нибудь скитском празднике, он посылал туда свое поучение и поручал произнесть его другому. Большое количество оставшихся от Андрея проповедей (до 60-ти)236 свидетельствует, как часто он произносил их. Изучив ораторское искусство в киевской академии, он преподавал его в своих выголексинских школах и приготовил целый ряд ораторов, которые не переставали проповедывать в поморских часовнях в течении всего XVIII века237.Как сильно было влияние Андрея как проповедника, видно из того, что доныне поморские раскольники «за красноречие и чистое в произношении слов вещание» не иначе величают его, как вторым Златоустом238.«Итак, общественное «богомоление», вмененное в строгую обязанность Выговским скитникам, было поставлено у них на высокую степень благолепия. Наряду с общественным – общим «богомолением», в Выговской пустыни было развито богомоление частное «келейное». Кто по своим или монастырским нуждам не мог принимать участия в общей или соборной службе, тот должен был проговорить ее в келии или «молитвами промолитствовать, или поклонами», сообразно Выговскому монастырскому уставу. Вместо обычного начала келейного правила положено было полагать 17 земных поклонов. Самое же келейное правило делилось на большое, среднее, малосреднее и малое. По первому требовалось 600 молитв Иисусовых, З00 поклонов земных и 100 поясных. По второму – 400 молитв, 200 земных поклонов и 100 поясных и т.д.За каждый определенный поступок, за грешные мысли, за нечистые пожелания назначена была строгая эпитимия, состоящая большею частью из определенного числа поклонов или метаний и шептания молитв239.1) Если представим, как часто несчастную братию беспокоили искушения, то поймем, насколько тяжело ей было выполнение аскетических требований Выговского келейного устава».2) «Пост составлял также одну из главных добродетелей выгорецкого мнимо-спасительного жития. «Многоядение и сладкоядение, говорилось в уставе, гроб есть всем страстям и легчайше насыпати в пазуху углей горящих и сожещи тело свое, нежели сладостные и телесные ясти, распаляющии человека ко всем страстям паче огня горящего240.3) Девственное житие. Из того убеждения, что «в последнее время, в вавилонское разорение, по выражению Андрея Денисова, не может быть законного священства и следовательно чинного законного браковенчания», следовала мысль, что «брачное сопряжение в это время есть житие скотское и беззаконное», («горе доящым в тыя дни») и что часть избранных в сии дни есть житие девственное и безженное.Развивая и доказывая эту мысль в письмах своихъ к Феодосию Васильеву241, Андрей всеми силами стремился осуществить ее на практике в своем общежительстве. Он хотел, чтобы его киновия была «девственников стяжанием». Всех женатых разводили здесь «на чистое житие» и обязывали к целомудренной жизни. Достижению этой цели содействовали устройство внешнего образа жизни в Выговском братстве242, строгие правила, определявшие взаимные отношения общежительств и скитов, постников и постниц, строгий надзор надсмотрителей и духовников над скитниками243.Наконец, к числу существенных добродетелей, требовавшихся Выгорецким уставом, относились трудоделание, состоящее в том, чтобы никто из пустынных жителей не оставался без дела, нестяжание, состоявшее в том, что по правилам всякий поступающей в выговское братство должен был отдать свое имение в общую кассу, оставив себе только нужное, и послушание, выражавшееся в смирении и беспрекословном исполнении воли настоятелей и старшей братии»244.Таковы были основные правила внутренней жизни выговского общежительства.VI. Права и богатства пустыни, и влияние пустыни на старообрядчествоВ 1702 году Петр I проходил с войсками из Архангельска в Повенец. Ему пришлось переходить через р. Выг, недалеко от Выговского общежития, основанного на этой реке. Государю доложили, что на реке живут раскольники, и спрашивали – как поступить с ними.Петр, по свидетельству историка Выговской пустыни, отвечал: «пускай живут», и поехал смирно, яко отец отечества благоутробнейший»245. Преосвящен. Игнатий, в сочинении о «Пришествиях Петра Великого в Олонецкий край», в дополнение к этому сообщает, что при этом представители скита вышли для встречи царя на дорогу, и подали ему «униженнейшую просьбу с изъяснением, что готовы служить Его Величеству, где и как повелит»246.Вскоре после этого (в 1705 г.) Петр, чрез князя Меньшикова, вошел в прямое сношение с Выговцами, и за согласие их работать на повенецких заводах, дал им указом право на открытое, свободное отправление богослуженья по старопечатным книгам247, благодаря чему Выговская пустынь оказалась «в вере и молении по старопечатным книгам, от разорения и обид умилостивленною»248.Получив права на свободное отправление богослужения по старопечатным книгам, Выговцы в 1705 же году за свою деятельность на олонецких заводах, приобретают права на полную самостоятельность и самобытность в внутреннем управлении своей общины. В основу управления было положено выборное начало, и все дело общины было предоставлено вершить ей самой.«По указу великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, ― говорится в указе 1705 г. ― выгорецким жителям, Тихону Феофилову быть у всех выгорецких жителей старостою, да с ним выборному тутошнему жителю Никифору Никитичу для тою, что их все выгорецкие жители выбрали к мирским делам и выбора за руками прислали» .Эти выбранные самими же Выговцами лица должны были «чинить, по Указу великого государя, во всем правду исправлять по следующим статьям: во 1-х, обрев где пристойное место, учинить земскую избу для бытности старосте и выборному у управления дел, и для сходу мирским людям, и выбрать дьячков и ходоков; во 2-х, Великого государя о всяких делах и мирских доношение иметь учиненному от великого государя первенством на заводы, кому от него повелено будет (значит, Выговцы подлежали ведению только заводской администрации); в 3-х, в выгорецких и во всех новопоселенных местах жителей иметь в земской ведомости, кто именно, где, и какими довольствы живут, и выбрать меж себя десятников, и всякому десятнику в десятке своем управление иметь по повелению старосты и выборного; в 4-х, от посторонних всяких людей тех новопоселенных жителей оберегать и в обиду никому не давать, и буде кто без указу придет, или какие кто бесчиния творить станет, и тех имать и присылать на заводы; в 5-х, какие им выгорецким жителем еще для распространения и прибавку надобны земли и угодья и иные довольности, и то по доношению, что можно, все дано будет»249.Таким образом права, данные Выговской общине указом 1705 г. и положенные в основу ее управления, вполне отвечали идеалу ее обитателей, как защитников национальных порядков и обычаев. Некоторое стеснение в самоуправлении, могшее происходить вследствие того, что староста по указу должен был доносить обо всем на Петровские заводы, устранялось тем, что староста избирался самими же Выговцами. Несомненно, они всегда выбирали в старосты людей, вполне преданных расколу, а потому неспособных на доносы, не выгодные для пустыни. В следующее время Выговцы, своим отношением к Петру I и вообще к властям, всегда умели сохранять за собой данные им привиллегии и даже приобретать новые. Историк Выговской пустыни неоднократно замечает, что Андрей Денисов, «по совету с братиями и с суземским старостою и с выборными», отправлял своих посланных к Петру I Великому с письмами и гостинцами: «с живыми и стреляными оленями и со птицами, ово коней серых пару, а ово быков больших подогнаша ему и являхуся и письма подаваху. И Императорское Величество все у них милостиво и весело принимайте, и письма их вслух всем читаше; хотя в то время от кого со стороны и клеветы была, он же тому не внимаше»250.Приобретение новых, весьма выгодных для Выговской пустыни льгот, свидетельствует о продолжении милостивого отношения к ней Петра I. В 1711 г. Андрей Денисов с товарищи били челом великому Государю, что когда посылаются от них люди в уезд и на море, и в города ради промыслов, для покупки и для торгу, то им чинятся от всяких чинов, а «паче у от духовного, обиды и в вере помешательство».В ответ на эту челобитную 12-го мая 1711 г. был издан «по С.-Петербургской губернии всем вообще (в состав Петербургской губернии, входила тогда и нынешняя Олонецкая), как духовного, так и светского чину людем, и кому сей указ надлежит ведать, дабы впредь никто вышеупомянутым общежителям Андрею Денисову с товарищи и посланным от них обид и утеснения, и в вере помешательства отнюдь не чинили под опасением жестокого истязания»251. В 714 г. на челобитную Андрея Денисова – позволить общежительству свободу рыбной и звериной ловли, последовал милостивый указ, разрешающий общежительству «рассылать своих людей для ловли куда похочет», и даны списки с указа, чтобы никто не мешал Выговцам в этом, «понеже они к работам отданы к олонецким железным заводам»252.Такие милостивые отношения к Выговцам Петра I продолжались в продолжении всего его царствования. Даже с 1714 г., когда все раскольники были обложены двойным подушным окладом, и было издано постановление, запрещающее избирать раскольников в старосты, в Выговской пустыни прежний порядок управления остается неприкосновенным, а указ о подушном окладе приходит в пустынь значительно позже, чем в другие раскольнические местности. Так, несмотря на запрещение выбора старост из раскольников, в 1723 г. под «Поморскими Ответами» мы видим подпись не только настоятеля Выговского общежития Данилы Викулича, но и выборного старосты Ипата Ефремова253.Указ о двойном окладе, изданный в 1714 г., повторенный в 1716 и 1718 гг., в Выговскую пустынь достиг не раньше 1724 г. Так, еще в сентябре 1723 года ландрату Муравьеву предписано «прислать в адмиралтейств-коллегию известие в Выговской пустыни раскольников коликое количество при заводах и у известной ломки при работе, и пашенные или какие промыслы они имеют ли, и сборы какие с их положены ль (значит, сборы подушного оклада здесь еще не велись, если коллегия спрашивает о них), или за те сборы зарабатывают, и с другими работными равно ль, или в тех работах им есть какая отмена»254. Затем только в феврале 1724 г. прислан был указ Сената, чтобы выгорецких раскольников обложить двойным окладом по примеру того, как по представлению преосв. Питирима, сделано в Нижегородской губернии, сделав предварительно опись всем раскольникам. Но в начале 1725 г. Выговцы подали челобитную, чтобы их уволили от двойного платежа, и позволили быть по-прежнему при заводской работе, и просьба их была удовлетворена255.Не менее благоприятны отношения правительства к Выговской пустыни были и после смерти Петра I при его преемнице Екатерине II. В 1728 г. «высоко именитые господа», покровительствовавшее Выговской пустыни, не довольствуясь тем, что по просьбе Выговцев освободили их от двойного подушного оклада, и заменили его прежнею, нетрудною для них повинностью «работами на Повенецких заводах», хотели было заведывание раскольническими делами и сбор двойного подушного оклада, назначенного на содержание миссионеров, обратить в собственность гражданского ведомства. Св. Синод отстоял свои права, но предложение преосв. Феофилакта Лопатинского – расселить Выговских раскольников по прежним местам их жительства, основывавшееся на одном из указов Петра I, запрещающем существование маленьких монастырей и пустынь, не было приведено в исполнение, и Выговцы, в царствование Екатерины I и Петра II, положительно благоденствовали256.Ограничительные постановления по отношению Выговской пустыни были приняты только в царствование Анны Иоанновны, когда вследствие доносов на пустынь Халтурина. (1731 г.)257 и Выговского же раскольника Круглого (1738)258 были посылаемы в пустынь комиссии, наделавшие обитателям ее немало неприятностей, и причинившие ей великое разорение259.Но и при Анне Иоанновне бывали случаи весьма милостивого отношения правительства к Выговской пустыни и ее обитателям. Так, когда на пустынь хотел сделать донос некто Кузнецов, выгнанный из общежительства за «свинское житие», по замечанию Филиппова, то встретил полную неудачу. Челобитчики – Кузнецов с товарищем, проникли было во дворец и подали государыне свою жалобу «на воров и раскольников Выговской пустыни», но государыня, по рассказу Филиппова, «воззрев на них ярым оком, и расспросив на словах о их челобитсве – на кого и в чем, передала челобитную Павлу Ягужинскому с следующим наказом: возьми сию челобитную и в сей вечер испытай их накрепко по оной челобитной, и обыщи у них иных всяких писем, и испытав их накрепко по градскому суду, на письме завтра ко мне принеси доклад, да видим оных бесстудное преступление и дерзость и смелость»260. На другой день, рассмотрев докладе Ягужинского, государыня приказала наказать челобитчиков и отправить в ссылку.И это был не единственный случай благосклонного отношения Анны Иоанновны к Выговцам. В другой раз, когда челобитчики их проникли во дворец, и генерал Ушаков, предположив, что они пришли жаловаться на вельмож, стал было «жестоко» их бранить, государыня, по рассказу Филиппова, заметив просителей, милостиво его позакликала, отдала ему челобитную, и велела приказать сенату поступить согласно с их просьбою и Синоду, чтобы напрасно на оных не наступали261.Из этих фактов видно, что государыня Анна Иоанновна была очень признательна Выговцам за тех оленей, которых пригонял ко двору Выговский стряпчий Стахий Осипов, и очень внимательна к тем письмам, которые писал ей Семен Денисов. После этого не странно, если к Выговцам были благосклонны даже и те «высокие господские персоны», которые не получали от них ровно никаких подарков, и уступали их просьбам без всякого прямого желания действовать в пользу раскола262.Обеспечив таким образом права на существование Выговской пустыни, первые деятели по устройству ее, старались увеличить ее благосостояние и материальные средства. Благодаря стараниям их, внешнее положение общежития достигло цветущего состояния. По указаниям Денисовых, вырубались леса, разделывались пашни, разведено скотоводство, построена мельница и заведены рыбные ловли на Груманте, Новой Земле и других местах. Старания Выговцев улучшить свое материальное состояние в скором же времени увенчались полным успехом. Богатство пустыни возрастало с каждым годом, и скоро стало так велико, что обитатели ее прежде, во времена гонений сами нередко терпевшие голод, теперь нашли возможным помогать из своих средств не только «суземским жителям», т.е. раскольникам, жившим по разным местам Выговской пустыни и бывшим в зависимости от монастыря, но и лицам сторонним, разумеется, с тайною мыслью привлечь их на свою сторону.«Всякое изобильство, ― говорится в «Истории Выговской пустыни», ― в обеих обителях умножается, и распространяется от пашен и от торгов, и от морских промыслов везде изобильствующе, скоту умножающуся, конские дворы коньми и кобылами и жеребятами наполняхуся, и доилиц дворы огустеваху. Платья и обущи в обеих обителях изобильствующе, вся сия вышнего Бога промыслом без всякой телесной нужды братство упокоевашеся. И видеша отцы над собою милосердие и посещение Божие, положиша залог – всех приходящих гостей, и проезжих, и нищих, и странных, кормити без разбору, и бедным и нищим помогать во всяких нужных случаях». «И в то время бысть в Олонецком и Каргопольском и Белозерском уездах, и во всех окольних волостях и в Лопских погостах, хлебная скудость и недород, и глад великий, многие мирские нищии пойдоши в монастырь, овии на конях, а инии пеши по зимам, и скитахуся из монастыря в монастырь и по скитам, просяще милостыни и кормящеся множество народа, и к лету в свои домы отхождаху. И тогда бысть две дороги чрез монастырь, одна в Каргопольский уезд, а другая к морю. И начата людие оными дорогами ездити, приставая в гостиной, и приказаша настоятели всех проезжих и нищих кормити без разбору»263.Такая щедрая благотворительность, заведенная в Выговской пустыни, могла вполне поддерживаться в виду тех больших запасов, которые делала пустынь. Так, в 1710 г. Выговцы взяли на откуп огромную пашню (16 верст во все стороны) в Каргопольском уезде по р. Чаженге, и развели на ней обширное скотоводство и хлебопашество264. Около самого общежительства также находились прекрасно обработанные поля, посевом каждое от 60 до 80 четв., и обширные луга. Большое хозяйство находилось и около Лексинского монастыря, хотя поля здесь были более песчаны265. Скотоводство в пустыни было также очень значительное: рогатого скота было до 300 голов и лошадей до 100266. Все хозяйственные нужды общежитий удовлетворялись на собственных заводах: кирпичном, кожевенном и лесопильном267.Устроив отлично свое хозяйство268, основатели Выговской пустыни занялись обширными торговыми предприятиями. В первое время, пока средства пустыни были невелики, Денисовы для ведения торговых дел занимали у «добрых людей» деньги «с половины». Добрые люди, «видя их нужду, а в торге правду», охотно снабжали их деньгами269. С течением времени, с приобретением богатых материальных средств, торговля Выговцев принимала все более и более широкие размеры. Выговцы завладели многими предметами местной промышленности, закупали лен, звериные шкуры, «анбургские» сукна, торговали хлебом, маслом, рыбою, имели свои пристани, старые и новоманерные (сделанные по указаниям Петра I) суда, постоялые дворы, амбары и складочные места в столицах и других городах. На Пигматке (на Онежском озере вблизи г. Повенца) Семеном Денисовым в 1731 г. устроена была такая пристань, что «судам приезжим был великий покой и отишие от бурь ветренных»270. Тут же им поставлены были амбары для склада всяких своих и чужих припасов. На случай приезда, в Шунгском и Толвуйском погостах (на берегу Онежского озера) выстроены были две келии с постоялыми дворами. В Петербурге склад выговских товаров был у купца Алексея Семенова и многих других. Торговые сношения велись с Петербургом, Москвою, Нижним, Рыбинском, Казанью, Архангельском и другими значительными внутренними городами России. В Сибири, при многих мануфактурах, как-то: жестяной, проволочной, стальной, укладной, всеми харчами и прочими потребностями, торговали олонецкие раскольники271.Помимо торговых предприятий, материальные средства пустыни увеличивались от занятий выговских рабочих заводскою промышленностью. Из доноса Татищева об уральских старообрядцах в 1736 г. видно, что на заводах Демидовых немало было и выговских промышленников272. По свидетельству Яковлева, из Сибири выговские промышленники демидовских заводов присылали в пустынь громадные подаяния ― не только медь и железо, но и золото «слитками»273. Есть известия, что и сами Выговцы знали золотые и серебряные рудники. Так, Андрей Денисов, во время заключения его брата Семена в новгородской тюрьме, доносит Петру І-му, что узник знает золотые и серебряные рудники, и в виду этого просит освободить его из темницы, так как в «жестоком заключении не свободно доносить»274.Кроме того, очень значительный суммы общежитиям доставляли сборы с «простодушных христолюбцев» и купцов, расположенных к расколу. От одного Никиты Акинфовича Демидова «общежительное братство много всеми вещьми было презентовано: ово даянием пенязей, ово медью и железом, ово же хлебом при волжских промыслах»275. Иногда во время неурожаев Андрей и Семен Денисовы то сами ездили, то отправляли других для сбора подаяний и покупки провианта276.В общежитии был заведен целый класс сборщиков подаяний277. Кроме того, громадные вклады на помин души за чтение «неумолкаемой», в уплату за иконы, за рукописи, за причастие, будто бы принесенное сюда соловецким выходцем Аврамием278, а также подаяния богомольцев, массами стекавшихся сюда в храмовые праздники и на Иванов день (24 июня), очень значительно увеличивали богатство Выговской пустыни.О средствах Выголексинских общежитий можно судить из того, что они в состоянии были уплачивать за своих обитателей очень значительные суммы денег в двойной подушный оклад. Так, мужчины платили по 1 руб. 10 коп. и 70 коп. за раскол, женщины ― по 35 коп. Всех плательщиков во время Денисовых было до 911 человек279. Если примем во внимание, что ценность денежных знаков в то время была значительно выше, чем в наше время (почти в 9 раз), то в общем получится очень солидная сумма, которую Выговцы ежегодно уплачивали в казну за одно состояние в расколе280.Обеспечение прав на существование и приобретение многих льгот Выговской пустынью, свобода в отправлении богослужения по старопечатным книгам, ее богатства привлекали к ней раскольников со всех сторон России, благодаря чему пустынь сделалась центром и метрополией всего беспоповщинского раскола. Почти одновременно с ее образованием возникает вокруг нее большое количество скитов. Начало им положил старец Сергий, «муж великого и жестокого жития». С ним жил некто Дионисий, «иже грамоту знаяше и весь чин церковный ведяше». С помощью этого Дионисия, Сергий собрал в свой скит, получивший от его имени название «Сергиев», до 70 человек, которыми и «управлял по своей воле»281. Подобным же образом основались и другие скиты. Их в начале XVIII века было уже до 30, кроме Даниловского и Лексинского282.В виду того, что проповедь о безбрачной жизни слабее прививалась к обитателям скитов, чем общежитий – Даниловского и Лексинского, в скитах были допущены брачные сожительства, и следовательно, «однодомовное пребывание» мужеска и женска пола283. На первых порах своего существования скиты мало зависели от Выговских настоятелей, но потом власть их все более и более увеличивалась284. Денисовы стали вмешиваться во внутреннюю жизнь скитников, ездили по скитам, учили «скитских жителей добродетельному житию», устанавливали чины и уставы, примиряли враждующих, поставляли выборных духовных надсмотрщиков, которым предоставлено было право подвергать виновных даже телесному наказанию и т.д.285Скиты, равно как и общежития Данилов и Лекса, имели сильное влияние на распространение раскола в пределах Олонецкой губернии. Жители окрестных православных приходов ходили в них на праздники, видели чинное совершение церковных служб, получали обильное угощение, и таким образом под влиянием деятельной пропаганды, ведшейся в скитах, переходили в раскол.Любопытные сведения о числе и быстром увеличении раскола в пределах Олонецкой губ. в начале XVIII в. дало расследование по доносу раскольника Круглого. По наведении справок оказалось, что в 1726 году число раскольников доходило до 1816 человек, в 1727 г. ― до 2291чел., и в 1729 г. число их сразу поднялось до 12 448 челов (Есипов. «Раск. дела XVIII в., т. I, стр. З18). Даже в городах Повенце, Пудоже, Каргополе, Вытегре, Олонце и Петрозаводске было очень много раскольников, и находились раскольнические поморские часовни. В Петрозаводске, кроме двух часовен286, был устроен и «брацкий» дом, находившийся под ведением Выговского общежития287.Таким образом в прошлом 19 столетии под влиянием Выговской пустыни вся нынешняя Олонецкая губерния была заражена расколом поморского толка. В краю, более близком к ней, православные составляли меньшинство, и находились в угнетении и презрении у раскольников288, а в более отдаленном, хотя и преобладали над последними, но относились к церкви так холодно, что на первых порах, после открытия епископской кафедры в Петрозаводске (1828 г.)289, в церковь ходили почти одни чиновники290. Расколоучители пользовались в народе большим почетом и уважением, и слыли за «святых отцов»291, тогда как православные священники не имели никакого авторитета и безнаказанно подвергались побоям292.Но не только на Олонецкую губернию влияла Выговская пустынь. У Денисовых были широкие планы сделать из пустыни центр не только поморского раскола, но центр всех русских старообрядцев. «Все толки раскольнические» Денисовы хотели соединить «в едино тело вселенской церкви»293, причем пустынь должна была играть роль центра, объединяющего всех приверженцев древне-отеческого благочестия. Правда, Денисовы не осуществили во всей целости своих грандиозных замыслов, но они очень многое сделали для их осуществления, так что пустынь в их время имела сильное влияние не только на беспоповцев, но и на поповщинские толки раскола. Влияние пустыни на русский раскол было так велико, что поморские общины и представители поморского раскола образовались и распространились во всех концах России. Они появились в Сибири, по великой Оби и до реки Енисея294, на уральских заводах295, по Волге296 и в Нижегородских лесах297, с течением времени в Москве298, Петербурге, Риге299 и других местностях России. В первое время мы видим их даже на Волыни в имении пана Любомирского300.Такое широкое влияние пустыни объясняется прежде всего деятельностью самих Денисовых, странствовавших по всей России и всюду пропагандировавших раскол. Недаром раскольник Круглый, указывая на Семена Денисова, говорил чиновнику Самарину, присланному в пустынь для производства следствия: «той есть матка всему, а то детки. Они прельстили весь олонецкий уезд, и не только олонецкий уезд, но и всю Россию»301.Деятельно сами пропагандируя раскол, Денисовы, в целях же пропаганды, устроили в своей пустыни школы, образовали целый класс миссионеров, писали сочинения и собрали большую библиотеку. На первых порах, стремясь к приданию возможно большего благолепия часовенным службам, Андрей Денисов устроил в пустыни школу певцов. В пустынь приехал из Москвы Иван Иванов – знаток церковного пения.«Отец Андрей посоветовав со отцем Даниилом взяша Ивана Иванова в монастырь для учения к пению»302. Сначала были выучены лучшие грамотники мужского монастыря. Затем Андрей Денисов сам выучил пению и скитниц Лексинской пустыни – «грамотниц старых и малых»303.В первое же время по образовании пустыни были устроены в ней школа грамоты для малолетних обоего пола304, школа писцов для списывания раскольнических сочинений, и школа иконописцев для приготовления икон в раскольническом духе305. Кроме того, наиболее способных из членов братства, Денисовы, знакомые с грамматикой и риторикой, сами обучали этим наукам, благодаря чему из их школы вышел целый ряд замечательных для раскола писателей306.Образование в школах и под руководством самих Денисовых подготовляло очень искусных миссионеров раскола, рассылавшихся по всем концам России и восхвалявших Выгорецкую киновию. Само правительство нередко обращало внимание на распространение раскола Выговскими миссионерами. В сенатском Указе 1745 г., данном вместе с синодским, говорится: «чрез принесенные святейшему правительствующему Синоду представления оказуется, что раскольников из Выгорецкого называемого ими Данилова и из других скитов, будто бы для промыслов и прокормления, в разные места немало распустили с данными от старост паспортами, из которых один пойман, и при осмотре явились у него в сумке раскольнические книжицы и тетрадки, и раскольническое причастие, и ножницы со стриженными волосами, да в доме крестьянском сыскали панагию с причастием, и притом устав их, как они по-раскольнически причащают, а по следствию то причастие получено из раскольнического жилища, из оного Данилова скита, и вышедшие де из погостов обыватели в раскол, из домов своих бежали в недавных годах, и приняты нынешними содержателями раскольническими»307.Более полное свидетельство о раскольнической пропаганде Выговцев дает Григорий Яковлев. «Старшие же их предводители, Даниил и Андрей, говорит Яковлев, разъехашася в окрестные страны, Даниил в Корелу, и в Колу, и к городу Архангельск, и в Каргополь и во все Поморье, даже до Мезени, а Андрей в Великий Новград, и во Псков, и нижегородские починки, и в Казань, и в царствующий град Москву, даже до Киева и Польши, сочинивше с собою некие челобитны, христорадным именем просящии милостыни и всяких потребных, в них же имен до 50 и до 100, за руками, показующе та христолюбцем и посадским людем и купцем. И тако попучающе немалая стяжания и многую милостыню, а притом их же возмогающе лестными и маститыми словесы в своемненное мудрование антихристом улавити всякою чина людей, паче же простейших, и иже от бед таковых бегающих, тех со всем имением их увозяще в нарекованные своя обители»308.Иногда происходили столкновения между выговскими миссионерами и пропагандистами раскола других толков. Такой случай произошел в правление пустынью Семена Денисова. Он, как известно, неоднократно посылал Федора Кутейкина в разные города и села для распространения беспоповщины. Пропаганда Кутейкина встретила сильное противодействие в Федосеевской. Агенты последней хлопотали о том, чтобы поморянам, «странствовавшим благочестия ради, заградить вход в домы боголюбцев, и угасить в сих последних излитие их щедрот, и ревность к отверзению своих домов. Федосеевцы гаждали и укоряли поморян, посланных ради благочестия, называя их домопонырятелями, лжеучителями, блазнителями и прелестниками309.Против этих антагонистов Семен Денисов написал сочинение: «Сложение вкратце в образе ответословия поношающим за благочестие странствующая». «Се убо, возлюбленнии, писал здесь Семен, святая писания испытавше, обретохом домопонырятелей знак, не иже в домы входят, но иже души в тутерегоносии (?) расслабляют, познахом ж лжеучителей лице, не иже учат слову Божию, но иже ласкают в преступании Божьих законов, уведехом и кормчествующих качество, не иже просят, но иже острое слова Божия прелестными словесы расслабляют.... Приидем прочее, да вопрошаем поношающии ны... Рцы ми ты, великоязычный оглагольниче и высоко-устный землеплежниче(?), откуду навык еси сохраняющие божественныя предания незатворенными ругати усты, домопонырятелей и лжеучителей наводя лице. Убо святии на низлагающие законы сия наводят. Ты же которую прелесть в христианех (поморских) узрел еси. Входят в домы приемлющих, но не отступают благочестия: поучавают послушающие, но не развращают церковных догматов, просят милостыни, но не продавают Божьих законов»....Затем Семен порицания своих противников обращает на них самих «да в каляченное лжеукорения пругло сами увязнут». В заключении этого сочинения он обращается к «странно-приятным нищепитателям и благочестным христиано-гостителям, и убеждает их не всякому духу веровать, но искушать духи, аще от Бога суть»310. Выгорецкие странники разносили это сочинение по разным городам, селам и домам, и читали его одним для обличения, другим – для совращения к своему единомыслию.VII. Выговская письменностьЦелям широкой пропаганды и защиты раскола служили у Выговцев их писания, которых осталось от них очень много, и собрание древних книг и рукописей в целую библиотеку, славившуюся среди всего старообрядческого мира как количеством, так подбором и ценностью своих книжных сокровищ.Раскольническая письменность, как известно, появилась с первых же дней существования раскола. Главные противники исправления церковно-богослужебных книг и обрядов, начатого п. Никоном, пишут сочинения против этого исправления, и в защиту распространенных в то время на Руси обрядов, считавшихся ревнителями старины самыми древними, и будто бы имеющими свое происхождение с первых времен христианства. Такого мнения держались и держатся раскольники, напр., относительно двуперстия. Эти писания первых расколоучителей, как то – пр. Аввакума, диакона Феодора, Соловецкие челобитные и т.д., положили начало разросшейся в целую литературу раскольнической письменности, направленной, с одной стороны, против православной церкви, с другой – имеющей своею целью устроение внутренней жизни раскола. Отличительным характером этой письменности является ее необоснованность и строжайший догматизм, выражающийся в безусловном уважении к авторитету древности. Слова, выражение старой книги служили неопровержимым свидетельством, истины которого не могли поколебать никакие доказательства защитников никоновского исправления книг и обрядов.Слабая по отсутствию основательности311 раскольническая письменность XVII столетия, и по своей внешней форме отмечалась крайнею неизысканностью и простотой, как в выражениях, так и в способе изложения доказательств. Сочинения Денисовых и других писателей, вышедших из их школы, составили, можно сказать, новую эпоху в истории раскольнической письменности. Познакомившись с науками, Денисовы, частью ― по требованию обстоятельств времени, частью ― под влиянием своего школьного образования, поставили раскольническую литературу на новые основания. Потребности раскольнического общества, новые вопросы в нем возникавшие, указывали нужду внести некоторую свободу в учение – иное отвергнуть, иное принять вновь, не стесняясь слишком авторитетом предков. Такой характер носит их литературная деятельность в кругу их беспоповщинского общества.С другой стороны, Денисовы видели неудобным в полемике с православными ограничиваться бездоказательным повторением готовых свидетельств. Поэтому в их сочинениях мы встречаемся с рядом новых доказательств в защиту раскола, и вместе замечаем ту, в высшей степени тонкую диалектику, блестящим образцом которой являются «Поморские Ответы», представляющие немало примеров пользования одними и теми же свидетельствами для доказательства противоположных положений. Вместе с тем, писания Денисовых разнятся от сочинений первых расколоучителей и по своей внешней форме: насколько первые раскольнические писатели были просты и безыскусственны в выражении и изложении своих мыслей, настолько писания Денисовых витиеваты, по своему изложению полны хитросплетенных доказательств, и напыщенны по своему тону.Если сочинения первых расколоучителей производили сильное впечатление на читателей тем фанатическим одушевлением, которым они проникнуты, то сочинения Денисовых должны были, кроме этого, сильно действовать на народ напыщенно-восторженным тоном, цветистою, образною, иногда действительно не лишенною красоты и изящества речью, а также чрезвычайно ловкой подделкой доказательств. Читая, например, в «Российском Винограде», или в «Истории о отцех и страдальцех соловецких» напыщенно-восторженное, хитросплетенное описание мнимых подвигов и чудес расколоучителей, которые в этих сочинениях не иначе называются как священномучениками, всечестными страдальцами, святыми отцами и т.п., полуграмотные крестьяне верили таким басням также, как Четиям-Минеям, или старинным сборникам, торжественникам, где обыкновенно в старину помещались жития святых, потому что хитрый, и необходимо сказать, весьма даровитый сочинитель этих раскольнических историй умел подделаться в внешнем их виде под тон Четий-Миней, старинных соборников и торжественников, только от себя прибавил несколько учености и риторических прикрас.Таким характером отличаются сочинения Семена Денисова. Таковы же в общих чертах сочинения и других выговских писателей. Мы скажем о наиболее выдающихся из этих сочинений, именно: о «Поморских ответах», «Винограде Российском», «Истории об отцех и страдальцех Соловецких», «Истории Выговской пустыни» Ив. Филиппова и некоторых других, более мелких произведениях Выговцев.Самым замечательным произведением Выговской письменности следует признать «Поморские Ответы», написанные Андреем Денисовым при участии брата Семена и Трифона Петрова – в течении 9 месяцев с 1722 года с 23 сентября по 1 июля 1723 г., т.е. со времени прибытия миссионера Неофита в Петрозаводск для разглагольствий с Выговцами и до подачи «Ответов» на 106 вопросов, предложенных Неофитом Выговцам312.Семен Денисов главное участие принимал в составлении 5-ти ответов, именно:1) о крестном персты знаменовании2) о благословении иереев3) о песни ангельской4) о кресте четвероконечном5) об имени Иисусове313.Какой вопрос разработан Трифоном Петровым при составлении «Ответов», в точности неизвестно. Надо думать, что он писал о кресте Христовом, так как раскольнические писатели ему приписывают сочинения по этому вопросу и считают его особенно искусным в нем314.Главное участие в составлении «Ответов» принимал, конечно, Андрей Денисов. «Андрей все сам писаше, а на собор на свидетельство всегда полагаше и читаше и рассуждаше и советоваше»315, говорит Филиппов. Следовательно, участие Семена и Трифона Петрова в составлении «Ответов», можно понимать в том смысле, что они только подбирали свидетельства по тем вопросам, в которых были особенно сильны, и давали указания и советы Андрею при общем обсуждении ответов. Подготовку для написания «Поморских Ответов» Андрей имел очень солидную, потому, что еще раньше он составил «Диаконовы вопросы и ответы», приписываемые ему раскольническими и православными писателями316.Разбор «Диаконовых вопросов» привел А.Б. к такому выводу: «писала эти вопросы (Диаконовские) та же, способнейшая из раскольнических рук, рука, которая, по свидетельству рукописного жизнеописания Андрея Денисова, писала и «Ответы Диаконовы» и «Поморские Ответы», рука Андрея Денисова. На «диаконовы вопросы» потому можно смотреть, как на легко набросанную программу для замечательнейшего во всех отношениях из учительных раскольнических сочинений – для «Поморских ответов»317. Эти «Ответы» замечательны потому, что в них Денисовы собрали всевозможные свидетельства в пользу употребляемых раскольниками так называемых старых обрядов – это с одной стороны, с другой – в них мы впервые в беспоповщинском расколе встречаемся с доктриной его. В «Поморских Ответах» каждая статья представляет пространное, законченное, и по-видимому, вполне основательное рассуждение: двуперстие, например, подтверждается 105 свидетельствами, заимствованными от обычая, от древних икон – греческих и российских, старопечатных и старописаных книг318, двойное аллилуйя доказывается 64 свидетельствами от древних книг, от всеобдержного обычая, дошедшего до новопечатных книг и т. д.Само собою разумеется, что «Поморские Ответы» часто ссылаются на такие книги, в которых переписчики писали что хотели, или что им попадалось под руки. Указывают на многие, почерневшие от времени иконы, на которых разобрать ничего нельзя. При этом нередко встречаются в «Поморских Ответах» и намеренная фальсификация древних свидетельств, и неправильное их толкование и понимание. Так, в «Ответах» помещено множество снимков с древних икон, якобы двуперстно сложеной благословляющей руки, тогда как большая часть этих снимков или не соответствует подлинникам, или представляет несоответствие употребляемому у раскольников перстосложению319.А что в обществе Денисовых практиковалась фальсификация и преднамеренное искажение памятников старины в видах поддержания раскола, об этом говорит вполне достоверный свидетель – ученик Семена Денисова, Алексей Иродионов. Он пишет напр.: «имуще неукротимый гнев на четвероконечный крест, раскольницы многажды и на иконах древнеписанных заглаждают четвероконечного креста образ и в книгах такожде творят, якоже мы сами сии обое видехом в раскольническом монастыре на Выгу. Тамо в часовне древние иконы, Минеи Лицевые, на них же в таблице месяца Майя, в седьмый день изображено бе древними иконописцы с древних святых икон явльшееся на небеси знамение честнаго креста при царе Константине. Оное знамение креста, понеже бе при царе Константине, того ради от раскольнических иконописцев заглажено есть. Такожде и в конце Матфея Правильника, в составе двусотом, во главе четыресотой, правило 73 собора, иже в Трулле, в нем же поспевают св. отцы на земли написанные кресты заглаждати – противу того установления, на брезе, написан бывайте у древних доброписцев крест четвероконечный, дабы ведали православные, яко таковаго начертания крестнаго неточию на земли писать не подобает, но и писанное достоит заглаждать. Раскольницы же Выгоретстии, егда получиша оную Матфееву книгу, и обретше оное начертание креста, яко ненавистницы того, написаша вместо того крест четверочастный»320.Он же говорит, что в книге древлеписьменной преп. Максима Грека, имевшейся в Выгорецком монастыре, «раскольницы, обретше имя Иисусово, тресложно написанное, первый слог его загладиша»321.И еще: в том же раскольническом лжемонастыре есть книга древлеписьменная юсовая Афанасия Великого слова на арианы, в них же в премногих местах имя Иисусово писано есть со итою тресложно; «но первая литера ï и половина иты, заглажено от раскольников и исправлено сице: ıсъ, ıса. И сие всезлобное их лукавство ясно видится, ибо не точию скребеные литеры, но и проскобленная бумага и многие диры, непреподобными руками их сотворенные, обличают их»322.Эти факты показывают, что просвещенный науками Андрей Денисов, без сомнения знал немало свидетельств и в пользу именословного сложения благословляющей руки, но не имел добросовестности даже упомянуть о их существовании, тем более привести хотя бы один снимок их. Напротив, он старался или отвергнуть древность таких изображений, или показать в них мнимую подделку со стороны православных, или просто оставить их в неизвестности323.Но несмотря на эти недостатки, составители «Поморских Ответов» удивляют читателя своею громадною начитанностью, знакомством с старинною письменностью и археологическими древностями324. Приводя многочисленные свидетельства в свою пользу, составители «Ответов» в тоже время с необыкновенною изворотливостью стараются опровергнуть свидетельства, приводимые православными в обличение раскола. В данном отношении особенно замечателен в «Ответах» разбор «соборного деяния на еретика Мартина», на которое впервые ссылается как на свидетельство против раскольников архиеп. Питирим в своей «Пращице». Составители «Пом. Ответов» первые подвергли «Соборное Деяние», можно сказать, строгой научной критике, и чисто научным путем, чрез указание анахронизмов, разбор языка и других палеографических признаков доказали его подложность325.Эта ученая критика Денисовых была оценена со временем, и сам первый русский историк Карамзин, признал ее вполне отвечающей своей цели326. Духовное начальство должно было согласиться с справедливостью замечаний Денисовых на «Соборное Деяние», и в настоящем столетии издало постановление, запрещающее миссионерам при собеседованиях с старообрядцами прибегать к «Деянию», как свидетельству в пользу православия327.По своей основательности «Поморские Ответы» и до настоящего времени остаются единственной, своего рода, классической книгой для раскола. Несмотря на большое количество написанных после них книг в защиту раскола и против церкви, «Поморские Ответы», по словам глубокого знатока раскола о. Павла Прусского, «все-таки и теперь остаются» главным утверждением для беспоповцев. «И не только беспоповцы, говорит тот же почтенный расколовед ими пользуются, и на них утверждаются, но и поповцы, ибо в своих сочинениях против церкви и они охотно и обильно черпают из них доказательства и свидетельства... И в новейшее время не пренебрег ими инок Павел Белокриницкий, составляя свои сочинения в защиту своего священства; а недавно поповцы, в своих интересах, даже напечатали за границей «Поморские Ответы» (разумеется, Мануиловского Никольского монастыря издание), хотя с сокращениями и некоторыми поправками»328).Насколько велико влияние «Поморских Ответов» на последующие раскольнические сочинения, можно видеть из того, что, напр., «Вопросы Никодима» (известного инока Никодима, старообрядца Дьяконова согласия, ревностного обличителя перемазанцев поповского Рогожского Кладбища в 1779 г., впоследствии изъявившего желание присоединиться к православной церкви, с соблюдением именуемых старых обрядов, и прославившегося, как главный деятель по учреждению ныне существующего единоверия329, представляют из себя труд, рабски следующий «Поморским Ответам». Из них автор заимствовал большую часть своих предъявлений против церкви и доказательств в пользу своих положений, доверяя «Ответам» без всякого почти с своей стороны исследования, что видно из того факта, что из 30 показаний в Никодимовых вопросах 23 имеют ближайшее сходство с «Поморск. Отв.»330. Таково значение «Поморских Ответов» для раскола.Не менее замечательно для старообрядцев сочинение Семена Денисова «Виноград Российский», называемый иначе «Вертоград духовный, или история о новых, за древлецерковное благочестие российских страдальцах»331. Сочинение это написано С. Денисовым для прославления всекрасного полка новых страдальцев, казненных за упорство в расколе, и для возбуждения в последователях его ревности о вере и житии их332.Содержание и научное значение «Винограда» достаточно разобраны в «Описании» раскольнических сочинений Ал. Б. Признавая это сочинение имеющим большое значение «в отношении к системе старообрядческого вероучения, и в особенности в отношении к истории старообрядчества»333, Алекс. Б. находит, что «в этом сочинении Денисов выказывается почти единственно своими недостатками. Утомляет здесь этот язык витиеватый и искусственный, до нелепой высокопарности. Странно действуют здесь неправильности в фразах самого высокопарного склада и бессмыслицы грамматические, которых в «Винограде» очень много, и источника которых, при уменьи Денисова выразиться правильно и складно, надобно искать или в поспешности и небрежности его, или в испорченности списков «Винограда»334....Поражает здесь эта ненависть Денисова к православной церкви, эти беспрерывные, самые несправедливые и жестокие хулы на власти гражданскую, и особенно церковную, а по преимуществу на архиереев. Изумляет здесь пристрастие Денисова к расколу, побудившее его исказить в пользу его факты самые общеизвестные, переполнить свой «Виноград» ложью самою нескромною и возмутительною»335.В виду того, что «Виноград» представляет, по словам самого С. Денисова336, сочинение, составленное, несомненно, на основании, с одной стороны, устных преданий о первых расколоучителях и мучениках раскола, с другой ― на основании письменных памятников (как-то на основ, соч., и в частности, автобиографии Аввакума, диак. Феодора, ин. Епифания и др.), то было бы в высшей степени любопытно сравнение сведений «Винограда» с сведениями, заимствованными из первоначальных раскольнических произведений, на основании которых составлялся «Виноград». Но так как этот труд во всей своей целости вывел бы нас далеко за границы нашей задачи, тем более, что проверка исторических сведений «Винограда» сделана отчасти в «Опис. раск. соч.»337), то мы с своей стороны предлагаем только сравнение одной статьи «Винограда» об известном иноке Епифании – с «Житием» сего последнего, им самим написанным338. По-видимому, С. Денисов до написания в «Винограде» статьи об иноке Епифании не знал и не читал «Жития» этого инока, потому что в «Винограде» встречаются сведения, противоречивые сведениям «Жития». Так, Денисов говорит о 15-летнем пребывании Епифания в Соловецком монастыре339, а Епифаний в своем «Житии» говорит, что был в монастыре только 12 лет340.Есть и другое противоречие между «Виноградом» и «Житием». Так, в «Винограде» говорится, что после того, как у Епифания в Пустозерске отрезали язык, пришел к нему однажды преп. Аввакум, находившийся в ссылке в Пустозерске же, и запел «Достойно есть яко воистинну», а Епифаний, мгновенно продолжил это песнопение341.В «Житии» же говорится, что это событие было не в Пустозерске, а в селе Братошине – близ г. Москвы342. Но эти противоречия, по нашему мнению, не могут служить доказательством незнания С. Денисовым «Жития» Епифания.Что Денисов знал это «Житие», видно из следующих соображений. Прежде всего, трудно предположить, что бы Денисов – этот большой знаток раскольнической литературы, нарочно собиравший сведения по России о первых расколоучителях и раскольнических мучениках343, не знал «Жития», написанного о самом себе одним из «столпов» раскола, каким был Соловецкий инок Епифаний, пострадавший в Пустозерске вместе с Аввакумом, Лазарем и дьяк. Федором, и распространявший раскол, по словам самого же Денисова344), в пределах Поморских, сравнительно не в столь далеком расстоянии от основанной впоследствии Выговской пустыни. Во-вторых, что Денисов знал «Житие», за это говорит сходство некоторых характерных, и иногда, мелких подробностей «Винограда» с «Житием»345. И наконец, полное согласие сведений, сообщаемых самим же Денисовым в другом сочинении – «История об отцех и страдальцех соловецких» с сведениями «Жития». В «Истории» совершенно правильно указывается местность, в которой жил Епифаний по выходе из монастыря (р. Суна, в 12-ти в. от Онега), упоминается старец Кирилл, у которого жил Епифаний, и чудеса инока над бесами346). Итак, нужно полагать, что С. Денисов знал «Житие» Епифания.Каким же образом появились противоречия в «Винограде» сравнительно с «Житием»?Надо думать, что хотя Денисов и читал «Житие», но не стремясь к строгой исторической достоверности сообщаемых событий, перепутал годы пребывания Епифания в Соловецком монастыре, а также, время пения Епифания с Аввакумом молитвы «Достойно есть яко воистинну». В его глазах эти исторические подробности были неважны. Пиша «Виноград», он стремился написать не столько точную и полную историю раскола, сколько сделать описание страданий раскольнических страстотерпцев. Поэтому и из «Жития» он заимствовала только поразительные чудеса, способные производить сильное впечатление на простых, по уму и образованию читателей, да описание тех страданий, которым подвергся Епифаний347.Установление факта знания Семеном Денисовым «Жития» Епифания интересно для нас в том отношении, что благодаря этому, можно сделать не безынтересное для характеристики писательства Денисова сравнение. Действительно, простое и безыскусственное «Житие» Епифания, очень любопытное, и с интересом читаемое, в силу своей простоты и безыскусственности, под пером С. Денисова превращается в шаблонный, довольно безвкусный, витиевато изложенный, и трудно понимаемый вследствие своих противоречий рассказ, автор которого не особенно дорожит историческою достоверностью описываемых событий, а бьет только на эффект, стремясь к тому, чтобы поразить читателей чудесами, и чрез это достигнуть главной своей цели – утверждения раскола. Какими при этом шаблонными и неправдоподобными оказываются все тирады Денисова о мужестве описываемых им «страдальцев за древлецерковное благочестие»! Денисов говорить, что все страдания Епифаний переносил как «адамант крепкий» (73 л.), что «темницу» он принял за «чертог», «вериги» ― за «гривну злату», «мучения» – за «всесладчайшие» прохлаждения (л. 72 на обор.). Так говорит Денисов. Но прочитаешь «Житие» самого Епифания, и впечатление получается совершенно другое. Из «Жития» видно, что Епифаний совсем не такой «адамант», каким описывает его Денисов, а самый обыкновенный человек, способный иногда плакать («и слезишки иногда из глазишек появятся, и теми слезами погляжу умиленно на крест и на образ Христов», – говорит Епифаний, см. 231 стр.), и сомневающийся в правоте своего дела (233 стр.), и жалеющий о своем прошлом спокойном житии в Соловках (234 стр.), и иногда готовый впасть в полное отчаяние и роптать на Бога (228‒229 стр.). Ничего подобного нет у С. Денисова в «Винограде». Он только говорит о мужестве Епифания и его поразительных чудесах.Такого же способа держится Семен Денисов и при описании других раскольнических мучеников и страдальцев. Этих страдальцев, по большей части, по инициативе духовных властей, схватывают власти гражданская. Власти сначала стараются склонить их к принятию «новин» ласками и обещаниями земных благ, но «страдальцы» почти всегда оказываются твердыми в «древлеотеческом благочестии», и не соглашаются променять его ни на какие земные блага. Тогда обычно их подвергают страшным пыткам. «Мученики» переносят их терпеливо, как «адаманты». Наконец, воевода приказывает казнить их смертью, по большей части огнесожжением в срубе. «Мучеников» ведут на казнь, причем их почти всегда сопровождает много народа, которому они и проповедуют держаться «древних» преданий. Наконец их сожигают. Нередко при этом происходят чудеса. Описание мучений «страдальцев» иногда сопровождается стихами собственного сочинения С. Денисова, вроде:«Тако страдальцев сия добра четверица(Аввакум, Лазарь, Федор и Епифаний)Божьих ополчений красна колесница;Храбрыми подвизанми гонящих сломляет, –Чюдными показании люди удивляет.Четвероконно убо в тризнище впряжеся,Всехрабро же яздящи, в небо вознесеся»348.Другое, пользующееся наибольшей известностью сочинение С. Денисова – это «История об отцех и страдальцех соловецких». По своей задаче она сходна с «Виноградом Российским». Как этот последний имеет своею целью прославить всех «страдальцев за древлецерковное благочестие», так и «История об отцех и страдальцех соловецких» написана с тем, чтобы прославить «не град крепкий и преславный, стен твердостью чюдимый, столпов высотою удивляемый,.... – но монастырь свят и пречюден, его же яко начало свято и избранно, тако жительство преподобно и боголюбезно, тако конец благоугоден и предивен»349. Изложение содержания и критический разбор «Истории об отцех сол.» сделаны в «Описании раскольнических сочинений» А. Б.350. Автор «Описан. раск. соч.» отзывается об «Истории о отцех и страдальцех сол.» с большею похвалою, нежели о «Винограде Российском». «Историю о отцех и страдальцех соловецких», говорит он, можно отнести к числу немногих, замечательных исторических сочинений, принадлежащих старообрядцам.... Ее писатель был человек бесспорно даровитый. Большие природные дарования, развивший школьным образованием и упражнением в собственных сочинениях.... в духе и направлении «Истории» замечается довольно теплоты и воодушевления; в расположении частей довольно порядка, предлагаемого правилами словесного искусства; в сочетании мыслей, особенно там, где сочинитель, оставляя исторический рассказ, переходит к рассуждениям, довольно последовательности и диалектической ловкости; в языке довольно правильности, плавности, живости, витиеватости, но при намерении сочинителя доказать, во что-6ы то ни стало, правоту и святость дела – мятежа соловецкого,.... воодушевленность сочинителя отзывается везде ненавистью к православию; ..... все почти исторические события, частью по незнанию дѣела, а больше по злонамеренности, совершенно искажены, или, по крайней мере, представлены в ложном свете»351.Далее автор делает критический разбор сведений, заключающихся в «Истории об отцех и страдальцех сол.»352. Указывая недостатки «Истории», А. Б. однако же находит, что она имеет большое значение для истории поморского раскола и некоторое значение для системы старообрядческого вероучения353.Наконец, большим уважением и значением в старообрядческом мире пользуется «История Выговской пустыни» Ивана Филиппова, бывшего «киновиарха» ее с 1741 г. по 1744 г.354 Описание этой «Истории» сделано в записках Александра В. Автор записок с большою похвалою отозвался об «Истории Выговской пустыни», как сочинении, язык которого «довольно правилен, витиеват, также как и язык исторических сочинений Семена Денисова, хотя менее натянут и напыщен». Мысль развивается, говорит А. В., довольно стройно; умничанью однако же сочинитель предаваться не любит. В изображении событий много естественности, жизни, одушевления, и по местам обольстительной увлекательности. Как в «Винограде Российском» можно видеть старообрядческий Мартирологий, так в «Истории Выговской пустыни» надобно видеть старообрядческий Патерик. Но «Виноград» не производит такого сильного впечатления на читателя, как эта «История». Там Денисов рассказывает о событиях, которых большею частью сам он не видел.... и потому недостаток истинных сведений он дополняет очевидными выдумками, не питая действительной привязанности к изображаемым лицам, не имея живаго участия в событиях.... Не то у Филиппова.Большую часть событий Филиппов излагает, как очевидец, как участник, языком воодушевленным, по местам цветистым, но далеко не столько натянутым, как язык Семена Денисова. И образованный, предубежденный против раскола читатель, не может не поддаться влиянию этого раскола и не пожалеть, что эти люди так сурово жили, так многого ждали в вечности от своей труднической жизни, и умерли вне общения с истинною церковью Божьею, а на читателя необразованного, сколько-нибудь предубежденного в пользу раскола, эта «История» должна произвесть впечатление самое сильное и опасное. В этом состоит главное значение «Истории Выговской пустыни» в отношении к расколу»355.Таково мнение А. Б. о литературных достоинствах и значении «Истории Выговской пустыни». Библиографический разбор, сделанный им по отношению к этой «Истории», в виду его неполноты, дополнен в новейшем исследовании по расколу проф. Смирнова «Внутренние вопросы в расколе в XVII стол». Автор указанного сочинения сделал примечания к некоторым главам «Истории», имеющим отношение к предмету его исследования (главным образом к вопросу о самосожжениях), объяснил различие в изложении «Истории» первых 18 глав и последующих356, и точно определил зависимость «Истории» от «Надгробного Слова П. Прокопьеву А. Денисова» – зависимость, замеченную предшествовавшими исследователями раскола, но не определенную ими357.Съ своей стороны, относительно «Истории Выговской пустыни», можем сказать, что «История» эта представляет ряд эпизодических рассказов, не связанных ни единством мысли, ни плана. Вследствие этого, чтение ее, и пользование ею для научных целей, довольно затруднительны. В последнем отношении гораздо лучше составлена повесть о злоключении на Выговскую пустынь, бывшем по доносу Круглого, в которой по крайней мере замечается хронологическая последовательность в изложении фактов. При этом считаем нужным обратить внимание на неотмеченную предшествовавшими исследователями раскола . зависимость «Истории» от «Винограда Российского».Сравнение «Истории» с «Виноградом» показывает, что значительная часть первой статьи «Истории» «сказание первое» – стоянии православной христианской веры в российской земли (со 2 по 2б стр. по изданию Кожанчикова) имеет близкое, в некоторых местах до буквальной точности, сходство с первыми статьями «Винограда». Чтобы удостовериться в этом, следует сравнить следующие страницы «Истории» и «Винограда» 7+4 л. на обор. 8+5 л. 9+5 л. и на обор. и 6 л. 10+6 л., 10+ 6 л. и на обор., 11+6 на обор, 11+7 л., 12+7 л. на обор., 12+8 л., 13+8 л. на обор., 13+9 л., 14+9 л. 14+9 л. на обор., 14+10 л., 15+10 л. на обор., 15+11 л., 17+12 л., 18+12 л. на обор., 21+14 л., 14‒5 на обор.Сам автор «Истории Выговской пустыни» говорит о своем знакомстве с «Историей о отцех и страдальцех соловецких» и «Виноградом»358, хотя и не упоминает о своей зависимости от последнего.Скажем теперь, несколько слов о проповедях Выговских писателей. Как известно, все выговские настоятели и даже простые члены, братства очень часто произносили проповеди в часовне, поучая в них слушателе, различным аскетическим добродетелям и выполнением которых предполагалось достижение вечных благ царства, небесного.Наибольшее количество проповедей осталось от братьев Денисовых, пользовавшихся на Выгу славой блестящих проповедников, «церковному церковне поучавших» народ. Характеристика проповедничества Денисовых, и изложение содержания некоторых проповедей их, сделаны в статьях Елп. Вас. Барсова, печатавшихся в «Трудах Киевской Духовной Академии»359.«Тогда как направление слов и поучений знаменитейших в то время православных проповедников, говорит Елп. Вас. Барсов, было церковно-политическое, проповеди Андрея отражают в себе лжецерковно-аскетическое... В то самое время, когда Феофан Прокопович, Бужинский и Яворский прославляли подвиги Петра, «его флотилии и его походы, его крепости и его победы, когда они изъясняли в православных храмах благодетельное значение реформ преобразователя России, Андрей Денисов в поморских часовнях истолковывал народные чувства применительно к своей собственной мистической идее, и пользовался возбужденным религиозным настроением народа для увлечения его в свою схизматическую лжецерковную общину. Он проповедывал о царствовании в мире антихриста, о спасении вне общения с церковью, о покаянии, о сердечном сокрушении, смирении, молитве, посте и т.п. аскетических добродетелях360.Все проповеди Денисовых составлены по правилам тогдашнего риторического искусства, поэтому в них больше замечается натянутой искусственности, чем простой естественности. Большая часть проповедей начинается своеобразным предисловием или приступом, или от сравнения или случая, или от недоумения. Затем следуют: фема, определение, счисление частей и знаменование имени, род и вид уподобление и неуподобление, вины – творительная, вещественная, видственная и окончание, или заключение, с нравственным приложением361. Несмотря на крайнюю искусственность, проповеди Денисовых имели сильное влияние на слушателей, и некоторые из них, как напр. «слово о страшном суде» А. Денисова, читались в часовне в настоящем столетии, до самого закрытия Выговской пустыни»362.Составление собственных сочинений Выговцами, и собирание книг Денисовыми, положили начало целой библиотеке, очень значительной по количеству содержавшихся в ней №-ров, и весьма ценной по редкости сохранявшихся в ней памятникам древнерусской письменности.«Оный же Андрей, говорит Филиппов, ....ездяше, ово з братом Симеоном, а ово и с иными по всем градом, и в Москве по всем монастырям, и в Нижегородской пустыни промышляше книги и осматриваше, овые покупаше, а овые списываше, испытуя како в древлеотеческом благочестии утверждатися и стояти»363.Любовь А. Денисова к древней письменности, передавшаяся от него последующим деятелям Выговской пустыни, и послужила залогом процветания Выговской литературы и библиотеки.Сведения о Выговской библиотеке мы встречаем впервые в сочинении Григория Яковлева «Извещение праведное о расколе беспоповщины». Григорий Яковлев насчитывает до 259 № книг, находившихся в библиотеке в его время364. При этом он замечает: «от сих книг многие тамо аз, на Выгу, видех и читах, а мню, что и еще имеется, яже я и не получих видети; разве более меня их знает к сим Алексий Иродионов, бывый ту келейник Семена и Мануила»365.Библиотека содержалась очень исправно. Были составлены описания книг – признак, свидетельствующей о знании Выговцами библиографических приемов в составлении библиотек366. Есть основание думать, что из перечисленных Яковлевым 259 №, не все находились в библиотеке, а некоторые (до 29 книг) еще не были приобретены Выговцами и только предназначались к приобретению. Это видно из того, что Яковлев, составлявшей свой «реэстр книг» по тем «описаниям» их, какие были в пустыни, относительно некоторых книг замечает, что они находятся в NN монастыре, а относительно других, очевидно уже приобретенных, говорит, что они взяты с такого-то монастыря367.Если наше предположение справедливо, то из 259 №, перечисленных Яковлевым книг, необходимо отбросить до 29, в таком случае останется до 230 книг, бывших в Выговской библиотеке при Яковлеве. Но это число книг не полное. К нему надо прибавить произведения самих Выговских писателей, а этих произведений, как видно из «Каталога» П. Любопытного, было очень значительное количество. По свидетельству Любопытного, один Андрей Денисов написал 115 сочинений. Правда, в это число Любопытный вносит много мелких слов и поучений Денисова, но наряду с ними встречаются и солидные произведения его, вроде «Поморских Ответов», «Диаконовых Ответов» и т.п.Итак, можно сказать, что Выговская библиотека уже в первой половине XVIII столетия была очень значительна для своего времени. Заметим при этом, что в библиотеке были не дешевые современные издания, а было много старинных ценных по своей редкости книг харатейных и письменных. Подбор книг был самый разнообразный. Здесь мы видим, во-первых, книги св. Писания: Библия – печати киевской, Библия печатная на еврейском языке, апостол толковый в трех книгах и т.д.368, сочинения св. отцов и учителей церкви ― Златоуста, Августина Иппонского, Амвросия Медиоланского, Кирилла Александрийского, Афанасия Великого и много других, богослужебные – Потребник харатейный, печатный и письменный, книги по каноническому праву Никона Черногорского, Стоглав русский, Кормчая – печатная и старописьменная, и друг. различные древне-русские сборники – Палея, Златоструй, Златая Чепь, Зерцало мирозрительное, Зерцало Великое, Зерцало – беседование души с телом и т.п., сочинения древне-русских пастырей – Кирилла Туровского, Макария митр. Московского и друг., книги древнерусских писателей светских – Андрея Курбского, князя Константина Острожского и т.д., книги исторические – «гистории разные», Летописец Еремия, книга Матвея Стриковского369, сочинения философские – Аристотель, Диалектика, Логика, Раймунда Люлия сочинения370, книги по географии – География письменная и новопечатная, Козмография Великая, Круг миротворный, по физике – Фисика и друг., по словесности – Риторика преосв. Феофана, Риторика преосв. Стефана и друг., по медицине – лечебники разные, Травник и проч., и даже по архитектуре – Архитектура. Как видно отсюда, Выговская библиотека обладала книгами самыми разнообразными по своему содержанию.Наряду с серьезными и ценными книгами мы видим здесь книги малоценные, и совершенно бесполезные, напр. рядом с Логикой встречаем Лунника371, рядом с Фисикой – Фракши (?)372, с диалектикой – Вередар науки и т.п. Кроме упомянутых выше 115 сочинений Андрея Денисова, приписываемых ему Любопытным373, от других Выговцев осталось, по свидетельству того же Любопытного, до 119 сочинений, если принимать в это число те поучения и слова, которые писались выговскими проповедниками374. Таким образом общее количество книг в Выговской библиотеке, вместе с упоминаемыми Яковлевым 230 № возрастает до 464 книг и сочинений (230+115+119).Любопытные данные для характеристики писательства Выговцев, и вообще поморцев, дает сравнение количества сочинений, принадлежащих поморцам, с количеством сочинений, принадлежащих раскольническим писателям других толков. Оказывается, насколько об этом можно судить по Каталогу П. Любопытного, что из 610375, перечисляемых Любопытным раскольнических сочинений – 553 сочинения принадлежит поморцам, и только 57 сочинений писателям других толков (из этого числа 6 сочинений принадлежит перу филипповцев, да 51 сочинение федосеевцам). Значит, поморцы из всех раскольников беспоповцев оказываются самыми образованными и начитанными, и это, несомненно, благодаря литературной деятельности Денисовых, с большой энергией и талантами посвятивших свои силы на служение в пользу раскола!Подводя итоги сказанному раньше, мы соответственно с задачей настоящей части сочинения должны определить, какое же значение имела Выговская пустынь в внешней истории раскола, в истории организации и внешнего материального утверждения и распространения его? Сравнение первого периода существования пустыни при братьях Денисовых (с 1694‒1741 г.376) с первым периодом существования старообрядческого, и в частности, поморского раскола (со времени возникновения его и до конца XVII столетия)377 показывает, что значение Выговской пустыни в истории организации раскола было в высшей степени благодетельно для раскола. Правда, пустынь не осуществила во всей целости грандиозной задачи, предназначенной ей главными ее устроителями Денисовыми ― быть центром всего без исключения раскола, как беспоповщинского, так и поповщинского, служить средоточием всего раскола «объединенного в единое тело вселенской церкви», о чем мечтал Андрей Денисов – этот «философ с философственной душой», как назвали его раскольники, но надо сказать, что она (пустынь) значительно приблизилась к осуществлению этой задачи. Недаром же пустынь в среде старообрядческой получила название «Лавры, процветшей в северных странах», а в сочинениях православных исследователей раскола называется «столицей» его. И действительно, если попытки Андрея Денисова «объединить все толки раскола в единое тело церкви» и не увенчались успехом, напротив, самая деятельность его в беспоповщинском направлении только закрепила уже начавшееся раньше разделение раскола на поповщину и беспоповщину, то надо заметить, что только в первый период существования Выговской пустыни были, благодаря тем же Денисовым, наиболее мирные отношения между главными представителями двух толков беспоповщинским и поповщинским, о чем особенно ясно свидетельствует факт написания Андреем Денисовым «Диаконовских Ответов» – дьяконовцам, вышедшим благодаря этой помощи Денисова из того неловкого положения, в которое они были поставлены еп. Питиримом.Далее, в значительной степени достигли Денисовы и другой половины своей задачи, к осуществлению которой стремились. Они желали «возвратить народ к старинным временам, преданиям и обычаям», и правда, если они не достигли этого относительно всего русского народа, так как во главе этого народа стоял в то время Великий Петр, поднявший Русь на мощных крыльях своего гения к свету из-за границы, то все же деятельность их в духе древне-русских начал оказала влияние на значительную часть народа, чему ясным свидетельством служит стремление этого народа в пустынь, сгруппировавшую вокруг себя уже в 30-х годах XVIII столетия до 12 448 чел.378, не говоря о существовали приверженцев пустыни в других окраинах русского государства.Самое устройство пустыни на древне-русских началах, отчасти монастырских, отчасти земских, что видно из управления, введенного в ней при Петре I со времени указа 1705 г., свобода в отправлении богослужения по старопечатным книгам, приобретенная пустынью, слух о высоком подвижничестве ее обитателей, ее материальные средства, все это влекло в пустынь ревнителей древне-отеческого благочестия и древне-русской старины, и высоко ставило ее в глазах всего старообрядческого мира. Те нити, которыми пустынь была связана с раскольниками самых разнообразных местностей и окраин России, поддерживали раскол, объединяли его, и давали ему силы для дальнейшего существования и развития. Таково в общих чертах значение пустыни в истории распространения раскола.Частнее, в истории организации раскола, пустынь явилась первою строго организованною общиной, устроенною на древне-русских началах, с точною регламентацией жизни и поведения ее насельников, мнимых монахов и монахинь. Поэтому пустынь можно назвать прототипом, применительно к которому строился внешний и внутренний быт последующих, более или менее значительных по своим размерам раскольнических скитов и общин. Известно, что сам знаменитый Илья Алексеевич Ковылин порядки для устройства основанного им в Москве Преображенского кладбища (1771 г.) хотел было заимствовать у Выговской пустыни379. Это во-первых.Во-вторых, пустынь первая дала беспоповщинскому расколу ту своеобразную бессвященнословную богослужебную практику, которая отличает беспоповцев от раскольников поповщинских толков. Далее, в третьих, пустынь в значительной степени содействовала смягчению правительственных мероприятий по отношению к расколу, что видно из милостивых отношений к ней Петра I и следующих за ним русских императриц – Екатерины I и Анны Иоанновны. Несомненно, Выговцы, и особенно Денисовы, сумели своим в высшей степени тактичным отношением к правительству повлиять на изменение крайне неблагоприятных взглядов его вообще на весь раскол на более благоприятные. В четвертых, пустынь дала расколу богатую литературу, не потерявшую высокого значения для старообрядцев до настоящего времени380, и наконец, пустынь сгруппировала вокруг себя раскольников С.-Поморья, и повлияла на распространение беспоповщины во многих других местностях России – в Сибири, на Волге, в столицах государства и т.д.VIII. Краткий очерк истории Выговской пустыни с 50 годов XVIII века и до закрытия ееВ виду того, что Выговская пустынь не переставала оказывать очень значительное влияние на судьбы старообрядческого раскола и после первого периода ее существования, который может быть назван золотым веком в ее истории, мы сделаем теперь краткий очерк ее существования с 50-х годов XVIII столетия и до 50-х годов XIX столетия, когда пустынь была закрыта. Автор не делает такого очерка для первого периода в истории пустыни, потому что история ее за это время подробно исследована в сочинениях г.г. Барсовых – проф. Н. Ив. Барсова в сочинении «Братья Андрей и Семен Денисовы» и в статьях г. Елп. Вас. Барсова «Семен Денисов Вторушин – предводитель русского раскола XVIII в.», «Андрей Денисов – как проповедник» и «Выговский историк и настоятель Иван Филиппов» и др. При этом будет сделано не столько подробное изложение событий из дальнейшей истории пустыни, сколько конспективное обозрение наиболее выдающихся фактов, совершившихся в ней, с указанием тех первоисточников и пособий, на основании которых можно сделать более подробную историю ее.Прежде всего считаем необходимым установить хронологию пустыни. Сведения для хронологии можно заимствовать из трех источников: «Выгорецкого Летописца», из «Хронологии», приложенной к « Старообрядческому г Синодику» в издании г. Пыпина и «Хронологии» Павла Любопытного, приложенной к «Историческому словарю староверческой церкви». Хронология .«Выгорецкого Летописца» отличается полнотою, и касается даже мелких событий, совершившихся в пустыни. «Хронологии» Стар. Синод. и Павла Любопытного касаются только годов настоятельства выговских «киновиархов» и выдающихся деятелей братства (Хр. Синодика).Сравнение всех трех хронологий относительно времени настоятельства «киновиархов» показывает полное согласие их между собою, а потому хронологию «настоятелей» Выговской пустыни с 50-х годов XVIII столетия можно представить в таком виде:Годы вступления на настоятельствоГоды смертиВ1745г. (см. Выг Лет., 798 стр. и хр. П. Люб.).Мануил Петрович 14 л. был настоятелем† в 1759 г. 22 марта. См. Выгор. Лет. 799 стр. Стар. Син 31 стр. Хр. П. Люб.В 1759 г. Хр. Люб.Никифор Семенович 16 л. был настоятелем (в иночестве Иоанн)† 1775 г. 9 марта Выг. Лет. 800 стр. Стар. Син. 31 стр. и Хр. П. Люб.В 1774. г. Выг. Лет.. 800 стр. Хр. Люб.Алексей Тимофеевич 6 л. был настоятелем (в иночестве Иеремия)† 1780 г. 7 марта Стар. Син. 31 стр. и Хр. Люб.В 1780 г. Выг. Лет., 800 стр. Хр. Люб.Андрей Борисович 11 л. был настоятелем (в иночестве Феодор)† 1791 г. 19 февраля Выг. Лет. 802 стр. Стар. Синод. 31 стр. Хр. Люб.В 1791 г. Хр. Люб.Архип Дементьевич был настоятелем 18 л.† 1809 г. 10 ноября В. Л. 806 стр. Стар. Син. 31 стр. Хр. Люб.В 1809 г. См. Выг. Лет., 806 стр. и Хр. Люб.Кирилл Михайлович был настоятелем 16 лет (в иночестве Матфей)† 1825 г. 29 октября см. Выгор. Лет. 810 стр. Ст. Син. 31 стр. и Хр. Люб.В 1825 г. Хр. Люб.Петр Иванович был настоятелем 5 летЛюбопытный говорит, что Петр Иванович продолжает настоятельство и ныне, следовательно, его каталог написан между 1825‒1830 г., потому что Выгорецкий летописец к 1830 г. приурочивает избрание нового настоятеля, стр. 812.У Любопытного и в Старообрядческом Синодике нет сведений о дальнейших настоятелях Выговской пустыни. Выгорецкий Летописец упоминает только именно:В 1830 г. 18 марта Выгор. Летоп. 812 стр.Феодоре Петровиче, сколько лет был настоятелем, неизвестноГод смерти неизвестенКто был последним Выговским настоятелем, в точности неизвестно. Г. Майнов, посетивший Выговскую пустынь после ее разрушения, говорит, что им был некто – Иван Михайлович, называвшийся большаком381, который и рассказал о последних днях пустыни и ее разрушении, оставившем в поморцах память – как о «мамаевом разорении».Подробные сведения о перечисленных нами Выговских настоятелях можно найти:– о Мануиле Петрове – бывшем келейнике Андрея Денисова, много потрудившемся для «лавры», в «Истории Выговской пустыни», стр. 173, 184, 381 и след., 472, 478 и друг.; у Павла Любопытного, стр. 38‒39 («Пастор. Словарь»), у Григория Яковлева – «Бр. Слово», 1888 г., т. I, 410 стр.― о событиях, совершившихся в настоятельство Мануила Петровича, в «Выгор. Летописце», стр. 498‒799.Наиболее крупным событием в его настоятельство был Указ Новгородской Духовной Канцелярии, свидетельствующий о неблагоприятном для Выговской пустыни отношении к ней властей. Так, вследствие отношения и распоряжения Новгородской Духовной Консистории, Новгородская Губернская Канцелярия, в 1755 г. 15 ноября, Указом подтверждала Воеводской Канцелярии о сыске и представлении к следствию в Олонецкое Духовное Правление следующих лиц, «потребных» Выгорецких скитов лженаставников: Maнyила Петрова, Даниила Матвеева, Трифона Петрова, Стахия Осипова, ходящего в монашеском платье Иону, а также женских скитов – наставниц-девок».Около того же времени, Духовною Консисториею велено Духовному Правлению: «имеющиеся в тех скитах в часовнях, или у кого из жителей, какие старопечатные или старонаречные книги, все взять в Духовное Правление, и для сею требовать из Воеводской Канцелярии, из светских, достойного человека, и ежели оные Раскольники какое противление употреблять будут споможения: понеже им, раскольникам, таковых книг иметь не должно»382.Но оба эти заказа, особенно последний, надо думать, так и остались без особенных последствий для Выговской пустыни, что видно из следующего замечания Выгорецкого Летописца: того (1758-го года) комиссия приехала с указом синодским обрать у нас старопечатные книги. Стахий же (разумеется Стахий Осипов, в высшей степени ловкий , «стряпчий» Выговской пустыни) указ добыл, что быть у нас книгам по-прежнему (Выгор. Лет., 799 стр.).Сведения о следующем настоятеле Выговском ― Никифоре Семеновиче, можно найти в «Истории Выговской пустыни», стр. 461, 471, 472; у Григория Яковлева, 409‒410 стр. Его настоятельство совпало с временем вступления на престол Императрицы Екатерины 2-й.Известны милостивые отношения этой Государыни к расколу. Так, в первый же год своего царствования она издала указ, которым позволялось всем бежавшим из России заграницу раскольникам возвращаться на родину, предоставлялись для их поселений любые места, причем раскольники освобождались на 6 лет от всяких податей, могли избирать себе какой угодно род жизни, носить бороду, ходить не в указном платье и проч.383 В следующие, затем годы, раскольники подчинены были общим присутственным местам, стали допускаться по тяжебным делам к присяге и свидетельству, были освобождены от двойного оклада, получили право на занятие общественных должностей, на беспрепятственное употребление своего любимаго двуперстия и т.д.384Изменение правительственных отношений к расколу на более снисходительные для него, чем в предшествующие царствования, на положении Выговской пустыни сказалось в устройстве здесь новых зданий, колоколен с «многошумными» колоколами и «часами бойчими», богаделен и т.д.385 Из указов, касавшихся олонецких раскольников за настоящее время (в настоятельство Никифора Семенова), видно, что на них (раскольниках) числились довольно значительные недоимки. Так из указа Раскольнической Конторы от 26 апреля 1760 г. видно, что по годовой – Олонецкой Воеводской Канцелярии ведомости, в 1759 г. на олонецких купцах-раскольниках числилось за раскол с мужеска – 67, женска – 72, всего с 139 душ – 144 р. 60 к., с запасных – с мужеска 76, женска – 147, всего с 223 душ – 185 р. 70 к., всего 330 р. 30 к.386В настоятельство же Никифора Семенова умер старейший деятель Выговской пустыни – Трифон Петрович, очень много потрудившийся вместе с Денисовыми при устройстве пустыни, и староверческий писатель387. Настоятельство Алексея Тимоѳеевича (с 1774‒1780) ничем особенным не отличалось в истории пустыни, насколько об этом можно судить по находящимся у нас данным388.Сведения о следующем настоятеле – Андрее Борисовиче, находятся у Павла Любопытного, стр. 51‒55 и стр. 182‒185. Любопытный с большою похвалою отзывается об Андрее Борисовиче, и несомненно, это был один из самых выдающихся деятелей Выговской пустыни. Как известно, в 1783 г. Императрицей Екатериной 2-й был издан указ, запрещающий употреблять самое наименование «раскольник» как на бумаге, так и «в словесном разговоре»389. По словам П. Любопытного, этот столь милостивый для старообрядцев Указ был испрошен Андреем Борисовым. «Он, говорит Любопытный, уничтожил из всех судебных мест хульное имя раскольник, употребляемое по изуверству над правоверными, и связал буйный язык мира, дабы не произносить оного над благочестивыми во всех случаях»390. Вполне возможно, так как Андрей Борисов был в дружеских сношениях с светлейшим князем Таврическим Потемкиным391, он, как говорит тот же Любопытный, «был друг великих вельмож Царского Двора»392.В настоятельство Андрея Борисова Выговскую пустынь посетило страшное несчастье. В 1787 г. оба общежительства – Даниловское и Лексинское, вместе с часовнями сгорели до основания393. При возобновлении общежитий, Выговцы, истратив весь свой многочисленный капитал, вследствие недостаточности его, вынуждены были обратиться к своим врагам ― филипповцам, жившим на Умбе реке в Топозерской пустыни. Г. Бакуревич, из официального доклада которого мы заимствуем эти сведения, говорит, что в это время (1787 г.) был еще жив старец Филипп – основатель филипповщины394. Сообщение недостоверное, так как Филипп, по свидетельству Григория Яковлева, отделившись от Выговцев, сгорел вместе с своими последователями еще в 1743 г.395 Но если недостоверно сообщение о Филиппе, то в высшей степени любопытный, и есть полные основания полагать, вполне достоверные сведения дает г. Бакуревич о результатах просьбы Выговцев. Филипповцы, по его словам, согласились оказать помощь, но с тем условием, чтобы Выговцы отреклись от моления за Царя, доказывая, что моление за Царя, почитающего нововведенные п. Никоном догматы, прогневляет Бога, ясным свидетельством чему служит посланное на них несчастье. Выголексинские старейшины составили второе послание к филипповцам, в котором, признавая свое заблуждение, обрекли себя клятвою не молить более за Царя, и быть в согласии с ними. После этого филипповцы, не щадя себя, весь свой капитал отдали на сооружение Выговских общежитий. Выговцы же, выполняя данную клятву, с этого времени перестали молиться за царя396, и только в минувшем столетии, в 1836 г. они, вследствие распоряжения губернатора Дашкова, опять ввели у себя это моление397.История Выговского общежития при следующих за Андреем Борисовым настоятелях – Архипе Дементьеве, Кирилле Михайлове, Петре Иванове и Федоре Петрове, мало известна398. Из «Выгорецкого летописца» видно только, что за этот период времени (1791‒1837 г.) весьма большое материальное содействие пустыни оказывала петербургская купеческая фамилия Долгих, дети Феоктиста Константиновича: сын его Иван Феоктистович с дочерью Марьей Ивановной, и дочери – Прасковья, Ксения и Наталья Феоктистовны, сын последней Козма Галашевский и его дочь Наталья Кузьминична. Все эти лица пользовались на Выге и на Лексе большим уважением за их благодеяния общежитиям. По случаю различных торжественных событий из жизни указанных лиц, на Выгу писались стихи, при посещениях ими Выгореции, устраивались им торжественные встречи, после смерти – тела некоторых из них были перевезены на Выг и здесь похоронены после продолжительных – 8-ми часовых служб399.В общем следует сказать, что состояние Выговской пустыни в царствования Павла I и Александра Благословенного было в цветущем состоянии. «Выгорецкий летописец» постоянно отмечает о новых постройках в пустыни, о свободном отправлении богослужения со «звоном», об устройстве часовен и т.д. Если пустынь посещали иногда гражданские власти, и даже сам губернатор, то они, как видно из летописца, не только не препятствовали свободе Выговцев в отправлении служб, но сами чинно выстаивали в часовне вечерни, часы и молебны400.Положение Выговской пустыни стало изменяться к худшему с царствования Николая I. Правительство предприняло целый ряд мероприятий к ограничению прав пустыни. В 1828 г. Высочайше воспрещено было комплектование раскольнических монастырей и селений чрез приписку к ним людей в ревизию, а в 1838 г. это Высочайшее повеление вновь подтверждено, с воспрещением раскольникам принимать малолетних на воспитание. Правда, эти узаконения не были в точности соблюдаемы Выговцами401, но ряд других мер вел постепенно их пустынь к полному ее закрытию. Прежде всего, заметно зпѵгеньшение численности Выговских обитателей. Так по 8-ой ревизии 1834 года, записных старожилов в Данилове и Лексе было: мужеского пола 70 душ, женского 520, всего 590 душ402. По 90-й ревизии в этих селениях считалось мужеского пола 20 душ, женского 252 души, всего 272 душ403.В 1836 г. выговцам запрещено было именоваться отдельным обществом, и приобретать на свое имя недвижимую собственность404. В 1837 г. в пустыни «из колоколов запечатали и звон отняли»405. В том же году последовало Высочайшее повеление о 4 выгорецких богадельнях, где в 3 и 5 пунктах сказано: «наблюдать, чтобы в раскольнических богадельнях были только престарелые и дряхлые, не могущие трудами своими снискивать себе пропитание, чтобы беспаспортные там не жили, и впредь не дозволять туда принимать никого из людей других губерний, а в часовнях, приходящих в совершенную ветхость, не дозволять производить богослужения»406.В 1838 г. Высочайше повелено, чтобы иконы и книги, писанные раскольниками вне круга их жительства не распространялись. Переписка же книг чрез грамотных скитниц в Данилове и Лексе, и равно и продажа их, воспрещены407. В том же 1838 г. году, по распоряжению губернатора, было произведено медицинское освидетельствование проживавших в пустыни 40 молодых скитниц, в результате которого оказалось, что из них была невинна только 1, прочие же были лишены невинности, а некоторые подвержены заразительной любострастной болезни408. Факт этот еще более усилил строгость правительственных мероприятий касательно пустыни, и было поставлено целью чрез постепенное выселение Выговских обитателей на места их жительства, привести пустынь к ее окончательному закрытию. Так, в 1839 г. было приказано удалить из пустыни 5 С.-Петербургских мещанских девиц, состоявших в сношениях с высланною в 1838 г. из Выгорецкого мон. купчихой Галашевской (из упоминавшейся раньше фамилии Долгих) и имевших, по значительным средствам своим, большое влияние на поддержание раскола409. Вместе с этим губернатору было предписано представить списки всем не приписным по ревизии к выгорецким общежитиям людям, ускорив этим дело по отношению к наиболее вредным из них. Списки были представлены в 1854 г. Вследствие этого производилось постепенно водворение раскольников в места ревизских приписок. Из Данилова и Лексы, кроме высланных прежде по особым распоряжениям и умерших, выбыло 192 человека обоего пола, и оставалось подлежащих к высылке: в Данилове ― 39 мужеского и 46 жен. пола, в Лексе – 23 муж. и 42 жен., итого 62 муж. и 88 женск. пола, а всего 150 человек.После рассылки всех этих 150 чел., кроме незначительного числа рабочих, оставленных в соседних с Даниловым селениях, начальству оставалось строго наблюдать за теми раскольниками, которые были приписаны к общежитиям. Чтобы отвлечь этих последних от занятия пропагандой раскола, правительство наделило их землей, а в тех видах, чтобы высланные раскольники не могли снова собраться в выгорецких общежитиях, было решено описать опустевшие строения и кельи, заколотить и опечатать их, что и было сделано в 1854 году410.Так закончила свое существование славная «Выгорецкая Лавра», в течении 160 лет (с 1694 года по 1854) оказывавшая громадное влияние на судьбы раскола!Г. Майнов, посетивший остатки бывшей пустыни, передает, со слов живших в ней во время его посещения обитателей, некоторыя сведения о последнем разгроме «Лавры».«Посреди ограды, – говорит он, стояла высокая колокольня с часами, а о бок с нею и главная часовня, которую не захотели разорить, а напротив того, порешили оставить в назидание, устроивши в ней православную церковь. Тут-то, подле этой часовни, и происходили главные погромы: тут и били, и секли, и обливали холодною водою упорствующих, отсюда заставили батожьем большака вынести ключи властям предержащим и т.п. Около 3000 рукописей было сожжено на площадке пред часовней этими новыми варварскими полчищами Омара. Массы изрубленных и исковерканных икон подверглись той же участи, причем, однако, драгоценные каменья и богатые ризы все тщательно сдирались, и затем уже никогда и не являлись на свет Божий»411.«Когда пришло мамаево-то разоренье», – сквозь слезы рассказывала г. Майнову почтенная старушка – Лексинская большуха Федосья Анисимовна, так и зарычал княжик то (жандармский офицер князь Мышецкий; по странному стечению обстоятельству приходившийся одним из потомков рода Андрея Денисовича): «кажи, старуха, пруд! и таково меня ножкой толкнул, а я, батюшка, все в ножках валялась со старушками... одну так каблуком старушку в висок и до смерти зашибли... Ваше, говорю, княжеское величество, всех, карасиков выловили... за обедом кушать изволите!». «Других мне, кричит, карасей требуется! Вы здесь блудницы, вы здесь содомницы, вы, говорит, детей скидываете, да и живьем их в пруд швыряете!» – Так я батюшка, и пала на земь...–«А!», – шумит, – «испугалась!» – «Со сраму», –я то ему,–«со сраму, княжик, что пред иконами и при нас старицах, ты такие слова говоришь!» Пхнул только меня опять каблучком, а только ничего мне старухе за мои слова не сделал. Прудок-то спущали и косточки было нашли... обрадовались таково, да потом рассмотрели: кости-то собачьи,., а у нас за год жулька из гостиной околела, с бешенных глаз в пруд залезла»412.Правда, нельзя вполне доверять сведениям, заимствованным из рассказов обитателей бывшей пустыни, несомненно враждебно настроенных по отношению к ее разорителям, и поэтому изображавших их в мрачном свете, но во всяком случае несомненно, что разгром пустыни совершался с тою жестокостью, которая всегда отличает наших низших исполнителей высших приказаний во всех случаях, подобных настоящему. Еще в 1837 году, когда пустыня твердо стояла, и только начинались приниматься меры к ограничению ее прав, при отобрании колоколов с выговских часовен – солдаты, бывшие для этой цели в пустыни, «ходили, по словам «Выгорецк. Летоп.», по кельям и своеручно многихъ били, принуждая подписаться»413.Разгром Выговской пустыни, как видно из некоторых извлеченных из архивов данных, вызвал борьбу между представителями местной власти ― духовной и светской. Отголосок этой борьбы слышится в донесении к министру внутренних дел олонецкого губернатора г. Арсеньева414, сообщенном в 1883 году г. Пругавиным редакции «Исторического Вестника».Вот что, между прочим, писал г. губернатор в Петербург: «после мер, принятых к ослаблению раскола со второй четверти текущего столетия, и в особенности с 1855 года, и сила, и значение, и богатство, так называемых общежительств (Выговских) обратились в предание далекой старины. Так называемые монастыри обращены в селения государственных крестьян, часовни и моленные уничтожены, переведены в ведение епархиального ведомства или закрыты. В течении последнего десятилетия закрыто таковых более 50. С 1855 г., проживавшие в Данилове и Лексе приписные раскольники и раскольницы возвращены на места их приписки по ревизии. В оба селения переселено значительное число православных переселенцев из Псковской губернии. Над раскольниками, оставшимися в бывших монастырях, учрежден неослабный полицейский присмотр. Всякие попытки к возобновлению там публичного богомоления по расколу были строго останавливаемы. За всеми приезжими в Данилов и Лексу поручено неослабно наблюдать местной полиции, а выдача паспортов самим даниловским и лексинским раскольникам так ограничена, что влиятельнейшие из сектаторов почти никогда не отлучались из мест их жительства. Иконы старого письма, старопечатные и рукописные книги, захваченные в часовнях, моленных или в домах выголексинских раскольников, или переданы в ведение епархиального начальства, или же препровождены в местную духовную консисторию. Большая часть земель, угодий, зданий и построек, принадлежащих прежде раскольническим общинам, в настоящее время уже не принадлежит им»..«В конце 1857 и начале 1858 г., по распоряжению бывшего олонецкого гражданского губернатора, генерал-майора Волкова, была запечатана моленная в доме даниловского крестьянина Степана Иванова, так как возникло подозрение, что в моленной этой совершалось общественное богомоление по расколу; находившиеся там иконы в богатых серебряных окладах были отобраны, и в ноябре 1857 года переданы епархиальному начальству. Подробный ход дела, возникшего по сему поводу, изложен в донесениях моих вашему высокопревосходительству от 23-го ноября 1862 г. и 9-го апреля 1865 г.»«Оставаясь при прежнем заключении, что означенная образная комната никогда не считалась общественной моленной, и что отобранные у Степана Иванова иконы составляли его личную собственность, или же отчасти были завещаны ему бывшим большаком на праве пожизненного владения, без всяких ограничений, я почитаю возвращение этих икон, вместе с богатыми окладами, к ним принадлежащими, делом строгой и даже необходимой справедливости».Далее г. губернатор делает характеристику поморцев, и в частности, выговцев.«Даниловцы, – говорит он, допускают брак по благословению родителей, и согласию брачующихся».Наконец, секта эта, отличающаяся трудолюбием, и в течении полуторых столетий превратившая пустыни и болота Повенецкого края в поселения, пропитывающие ныне более 20 000 душ обоего пола, не выказывает фанатизма в распространении своих понятий о вере, так что в почти двухлетнее мое управление Олонецкой губерниею производилось не более четырех дел о совращении православных в раскол Даниловского толка.В заключение позволю только, говорит г. губернатор, присовокупить еще, что считаю полезным дозволить там немногим раскольникам и раскольницам, которые еще проживают до сих пор в Данилове и Лексе, получать паспорты и свободно разъезжать, куда пожелают, по своим торговым или семейным делам. Раскол от этого не усилится, а скорее совсем исчезнет в Повенецком уезде, ибо теперь, сидя почти в заточении, эти последние представители безвозвратно минувшего могущества Даниловской секты являются в глазах окрестного населения какою-то силою, которой правительство опасается, и мучениками за веру.«Ненависть местного духовенства к раскольникам, его мелочные придирки ко всякому незначительному случаю, только отдаляют сектаторов от единения со св. церковью. Не фанатизм, не исступленная привязанность к догматам раскола, а неуважение к священникам – вот истинная причина жизненности раскола в здешней губернии»415.Едва ли справедливо это обвинение одного духовенства в жизненности олонецкого раскола. На последние слова г. губернатора надо заметить, что и сама гражданская власть, столь позорно заявившая о себе при «мамаевом разгроме» пустыни, нередко сменяла свой фанатический пыл против ревнителей древне-отеческой веры на милость к ним в тех, случаях, когда получала с них значительные взятки, и таким образом, тоже содействовала живучести раскола, и ненависти представителей его к гражданским властям, продававшим свою «веру» за золото «отщепенцев». Немало примеров этому представляет история Выговской пустыни!В заключение скажем, что раскол в Олонецком крае не уничтожился с разрушением пустыни.В 1853 году, когда правительство наиболее сильно гнало раскольников, в Олонецкой губернии официально числилось их до 3000 человек416. В 1866 г., когда с царствования Александра ІІ-го меры по отношению к расколу были смягчены, число Олонецких раскольников уже возросло до 8000 человек417. В объяснение такого быстрого роста численности раскольников можно сказать, что пока правительство гонит их, раскольники лицемерно принимают личину православных, когда же гонения на них прекращаются, они опять открыто заявляют о своей приверженности к расколу. Что это так, а не иначе, видно из самой быстроты роста числа раскольников, так как не заметно, чтобы это число пополнялось совершенно новыми совращениями в раскол.Значение Выговской пустыни в истории развития раскольнического ученияИсторические взгляды Выговцев. Связь этих взглядов с предшествовшими воззрениями раскольников. Учение Выговцев об антихристе, о церкви и таинствах. Взгляды Выговцев на брак. Историческое развитие этих взглядов. Моление за царя. Споры из-за титлы на кресте. Отличительная черта поморской догматики.Основным вопросом, волновавшим умы первых расколоучителей и их последователей, был вопрос о грозных знамениях их времени, невольно смущавших ревнителей старины, иначе это был вопрос о наступлении последних времен и царствовании в мире антихриста. Чтобы понять, каким образом сложился этот вопрос в расколе, необходимо обратить внимание на настроение умов и чувств большинства русских людей, непосредственно предшествовавших появлению раскола, и давших ему первых, и самых усердных его поборников.Известны отличительные особенности миросозерцания древнерусских людей эпохи, предшествовавшей XVII столетию. Крайний национализм и консерватизм мысли, выразившиеся в сказаниях о Москве – третьем Риме и русском благочестии, сияющем, и долженствующем сиять «паче солнца» во всем мире, вот те характерные черты, которые отличали миросозерцание русских людей эпохи до XVII столетия418.Но в этом крайнем оптимизме русской мысли лежали зародыши крайнего пессимизма, развившиеся потом в высшей степени мрачное миросозерцание, сделавшееся достоянием, главным образом, последователей раскола. Самая мысль о неизмеримой чистоте и святости хранимого русскими православия, и о провиденциальном значении русского государства, долженствовавшего до скончания века хранить в неприкосновенной чистоте это православие, при обрядовом понимании христианства, заключала в себе возможность появления опасений – как бы не нарушить этой чистоты веры чрез изменение не только каких-либо догматических мыслей, а проста единой частицы канонов, единой буквы «аз» в символе веры. Эти опасения и возникли у русских людей под влиянием событий, совершавшихся в то время в западной и греко-восточной церквах.Отделение западной церкви от восточной, совершившееся в XI в., и постепенное внесение ею «новин», еще раньше внушили русским людям мысль, что нарушения чистоты веры нужно ожидать с запада. Последующие события оправдывали это мнение русских людей о Западе, а вместе внесли сомнения и о чистоте греческого православия – особенно после флорентийской унии, предложенной грекам по инициативе западной церкви. Отделение от Восточной церкви униатов в 1595 г. еще более усилило подозрительность русских людей к западу, а подчинение греков туркам ― к восточным православным церквам. Подъ влиянием этих грозных событий опасения за свое православие усиливаются у русских людей в высшей степени. Эсхатологические воззрения того времени еще более содействовали усилению этих опасений. В то время (в XVI и XVII вв.) держались мысли, что кончина мира последует в 8-й тысяче лет. Эта мысль в XVII стол. была внесена южно-руссами в сборники «Кириллову книгу» и «Книгу о вере». Напечатание этих книг в Москве содействовало распространению обычных в то время эсхатологических чаяний в великороссийском обществе. В книгах был приблизительно вычислен и год, с которого следовало ожидать опасностей для православия и благочестия ― это год 1666-й. Наставление составителей книг – «как бы и нам в сей год от никаких новин не пострадати», было тщательно замечено русскими людьми, и вызвало опасения за благочестие.Эти опасения, как бы в подтверждение справедливости их, по-видимому оправдались. В 1666 году книжные исправления патриарха Никона, веденные им раньше, получили окончательное утверждение, а в следующем 1667 году ревнители старины были отлучены от церкви. Ясно, что русская православная церковь отступила от православия в этот год. Так показалось противникам книжных исправлений. Совершилось отступление от чистоты веры 3-гo Рима, предназначавшегося хранить ее до скончания мира. Если же этот отступил от православия, то стало быть, близ есть и кончина мира, близ есть и антихрист. Эта мысль и сделалась основною в расколе419.Таким образом факт книжных исправлений произвел переворот в историческом миросозерцании русских людей национально-консервативного направления мыслей. Исправление русских церковно-богослужебных книг по современным (XVII столетию) образцам греческим, не могло быть понято национально-консервативной партией в смысле благоприятном ее националистическим стремлениям и воззрениям, а потому представители ее должны были составить новое, совершенно противоположное прежнему историческое понимание судеб русской церковной жизни, начиная с половины XVII столетия и на дальнейшие периоды ее. С таким двойственным историческим миросозерцанием – оптимистическим по отношению к первым периодам русской церковной истории до XVII стол., и пессимистическим по отношению к дальнейшему времени (с полов. XVII стол. и далее) ее, мы и встречаемся в сочинениях знаменитых Выговских расколоучителей, явившихся во главе «второго поколения» деятелей старообрядческого раскола. Это историческое мировоззрение их изложено в «Винограде Российском», и повторено в «Истории Выговской пустыни».«Предивный и всесладчайший виноград Российския земли, его же всепредивный Бог, от Египта темного нечестья человеколюбне пренесе, изгнав мысленные языки, прелукавнейших бесов полки (л. 1 на об.»), ― так начинает С. Денисов свое замечательное сочинение «Вертоград духовный, или историа о новых, за древлецерковное благочестие российских страдальцах». Уже в первых строках предисловия к сочинению, выражается общий древне-русским людям взгляд на высокое состояние древне-русской церкви и древне-русского благочестия. Дальнейшее изложение развивает эту общую и основную мысль. Сравнив древне-русскую церковь – этот «всесладчайший виноградник» с самим раем, насажденным Богом в Едеме, упомянув о величине и пределах его (л. 2-й), и об источнике его происхождения – о Греции, откуда св. Владимир заимствовал «всекрасныя догматы, всесветлые законы и спасительные предания» (л. 2-й на обор.), автор с умилением останавливается на картине широкого и повсюдного распространения Христовой веры в России: «не бяше града, иде же православия луча не озаряше, не бяше веси, идеже благоверия сияние не блисташе», словом, «и яко же великое сие, и великопротяженное небо, звездами пресветлыми, яко чудными Маргаритами, яко многоценным камением, преизлечтанно, всепредивно украшается, тако велико простертая, и всепространная Россия, всепрекрасными обителями, всеблаголепными Божиими храмами толь предивно украшена, толь всепребогато учащена, яко второе небо и бяше и нарицатися быти достойна» (л. 3).В таких светлых чертах рисовалось раскольническому историку прошлое древне-русской церкви. Не было в этом прошлом ничего, что заслуживало бы укора или порицания. Полный мир царил как в отношениях членов и частей русской церкви между собою, так и в отношениях ее к церквам восточным (3 л. на об. и 4-й). Не беда, если Россия в то время не особенно прилежала к «словесным академитов наукам». Эти науки, на взгляд русск. книжника, представлялись не больше, как «высокотворными мудроплетениями софистическими», занятие которыми легко могло поколебать веру православную – этот залог благоденствия и будущности России. Она свято выполняла свою историческую задачу охранения православия «здравое веры, и простое благочестия благоревностно и неоплазиво содержаше», так что не было никогда внесено никаких, столь не любимых русским человеком новшеств» (4-й л.). А чтобы это восхваление православной России не показалось кому-либо несправедливым превозношением, выговский историк, как и древнерусский книжник, приводил ряд доказательству с несомненностью, по его мнению, свидетельствующих о справедливости высокого мнения о чистоте православной веры в России. Он ссылается на ряд иерархических лиц, приезжавших с Востока в русскую землю, и похвалявших православие ее. Эти лица – «премногие духоносные персоны», напр., патриарх константинопольский Иеремия, патриарх иерусалимский Феофан, утвердивший патриаршество в России (л. 4-й на об.), не только не зазирали русских за неблагочестие, но похваляли их за чистоту веры, а некоторые из них, какъ напр. патр. Иеремия, высказывали самые высокие похвалы русским царям, указывая весьма важное провиденциальное значение русского прав. государства во всем мире. «Твое же царство, богохранимый царю, есть третий Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивая в твое царство собрашася» (Кормчая в предисловии) (л. 5-й).Сами православные архиереи греческие, занимавшие русские кафедры, свидетельствуют о том же самом. Даже более. Иностранные историки, которых, несомненно, читал выговский историк, подтверждают всеобщее мнение о чистоте православной веры в России. «Яко от того времени (от крещения Руси при Влад.) русский народ в христианской вере, под властию Патриарха константинопольского и действами греческими, твердо и непоколебимо пребывают» (ссылка на Матвея Стриковского кн. 4, гл. 3 (л. 5).Наконец, наиболее веским аргументом чистоты русского православия, в глазах Денисова, является факт обилия святых и чудотворцев в Русской земле. От этого факта он делал, основываясь на словах св. ап. Павла – «без веры невозможно угодити Богу», тот вывод, что если означенные русские люди спаслись, то значит они право веровали в Бога. «Аще быша неправе веровали, не быша угодили Богу». «А понеже святии российстии древнее благочестие держаще угодиша Богу, явственно есть, яко право благочестие содержаху» (л. 5 на об.).Так в самых светлых и радужных красках представлялось прошлое русской церкви в глазах старообрядческого историка. Как начало, так и конецъ этой славной исторической эпопеи русск. православия, погибшего в пол. 17-го столетия, были засвидетельствованы в ее благочестии самым очевидным образом – фактом обилия святых людей, угодивших Богу чрез содержание древнего благочестия. «Есть ли при Владимире равноапостольном на время посмотриши, множество святых узриши, есть ли при Иосифе патр. московском на лета позриши, и тогда святых преславно спасшихся, и дивных мужей чюдесне чудотворящих узриши», яже российския украшающе златоплетенно пределы, земная совокупляху с небесными, человеки российские с самым Богом всепресладце соединяху» (л. 6).Но если в таких светлых красках представлялось выговскому историку прошлое русской церкви до половины XVII столетия, то совершенно в ином свете представляется ему история ее, начиная с этого времени. Факт церковно-книжных исправлений, окончательно закрепленный на соборах 1666‒67 гг., послужил, по его понятиям, началом крайне ненормального течения русской церковной жизни. «Обаче не до конца, говорит выговский историк, таковым пренебесным окружахомся веселием, не до конца всеблагодатного наслаждахомся преизобильно мира» (л. 6 на об.).Дело в том, что «диавол» – этот «змий седмоглавный и десяторожный, змий велико опасный и великохоботный... сей многолетно связанный всеокаянный темничник, был разрешен от темницы на пагубу вселенныя» (6 на об. и 7 л.). Сначала он «по тысящном лете» «наскочил» на Запад, «и западные страны вся смущения и мятежа исполнив, во свое всенесытное поглоти чрево» (л. 7). Затем он «наскочил» и на страны восточные, и здесь «царскую державу поплени, страны разори, стан святых обыде, град возлюбленный Иерусалим прият, доброту Сиона искази агарянских безбожным насилием» (7 л. на обор.). Но не удовлетворился и этим «всепресвирепый дивий зверь»: «не насытися пожер Запад, ни укротися смутив восток, но и на оставшая северная всесвирепо наглствует, и нагло свирепеет, на российскую всеблагодатную, увы, наскачет страну» (л. 8).Результатом этого нападения зверя на «всеблагодатный Христов сад» русския земли было то, что «вся наша красная, вся радостная, спасительная вся, обезобразив, испроверже» (8 л.) «Аще догматы святоправославные, аще законы церковные, аще предания предобрые отеческие, аще чины и обряды христианолепные... вся тьмою новшественных мраков загустив помрачи» (л. 8).Виновником этих «новшественных мраков» был «не отъинуду откуду враг и неприятель пришедый, не варвар, ниже скиф... но свой своея России воспитанный, неблагодарный многодосадительный член – Никон-патриарх, человек елико многоказенного ума, толико всепредерзостного напрасльства и огнепальныя ярости (л. 9 на обор.). Он – этот «многодосадительный» Никон, родил «болезнь неотеризмов, премногие беды и смущения наносящую», а именно он, во 1), крестное знамение и благословение архиерейское и иерейское изменил, 2) печать трисоставным крестом на просфорах заменил печатью крестом двучастным, 3) сугубое аллилуйя изменил на трегубое, 4) имя Исусово, употреблявшееся с единою йотою, назвал ересью, и заменил его именем с «йотою и итою, 5) вместо 7-ми просфория ввел пятипросфорие и т.д. (л. 13‒17).Что особенно сильно смущало выговского историка в «неотеризмах» п. Никона, так это оскорбление ими древнерусских святых. «Оле вседерзостного бесчестия отеческого, восклицает он, еже на своя отцы отеческая недостойная чада дерзнуша, труды святыя, отеце поты преподобныя, не постыдешася пребезумнии ересью порицати» (л. 25).Особенно ясным доказательством этого оскорбления древне-русских святых служит факт введения новоисправленных книг, заменивших книги «древние», по которым св. предки угодили Богу: «нарече новыя книги, говорить Денисов про п. Никона, новоисправные, нанося сим наречием на древние книги неисправление и непотребность» (Ibid.).Между тем эти «новоисправленные» книги, говорит С. Денисов, не столько исправленные, сколько «новотравленные», ибо «премногая присеяшася в них исправления от иностранных обычаев. Если кто хощет искати латинских догматствований, в них обрящет. Если польских припеваний, в них обитают. Если папежских обычаев, в них узаконишася. Если сомнительных и ужасных чиноположений, в них довольно насадишася» (л. 24).Не слышится ли в этих словах Денисова голос уязвленного русского чувства, оскорбленного теми «нововведениями, якобы заимствованными с Запада», какие сделал п. Никон? Введение таких крайне «испещренных иностранными, при этом «папежскими» чиноположениями книг, наносило тяжкое оскорбление не только святым, но и всем русским людям, издревле славившимся чистотою своей веры. С чувством глубоко оскорбленного национального самолюбия восклицает выговский историк о распространении новых книг по России, и ставит в тесную связь это событие с возникновением раскола. «Еще россияне, говорит он, новей веры учатся, учатся архиереи и священницы, аки язычниц, благословляти и служити, учатся народи знаменатися, и молитву творити аки варвары иностраннии, аки незнающии ниже Бога, ниже закона. Отсюду во многословущей России епархия всякая изобильствова мятежами, град всякий смущения наполнися, обитель всякая село и место воскипе многомятежными волнами» (27 л.).Новых бо книг прияти всюду не хотяху, старопечатных не держати запрещахуся частыми указами и посылками» (Ibid.) Вследствие противления русских людей распоряжениям п. Никона о принятии книг, начинается ряд страшных гонений на ревнителей отеческой веры. «Наконец, что дивно умышляет (раз. п. Никон), что ужасно созревает. Посылает повсюду проповедники. Кия? – темницы. Учители. Кия? – биения мучительства, томления нестерпимая и ужасные смерти» (28 л.). «Кая епархия в то время не вострепета, кое село кровью не полияся, кая весь кровными каплями не обагрися, кое место струями не потече неповинныя наполнишеся крове?» (28 на обор.). «Аще кто наречет оную беду фиал излиянный на российское море кровопролитием, уморяющий немилостивно души живыи, аще наречет трус великий, не бывший прежде, толико и тако великий, елико предивныя России Божие ограждение в три части рассекши многорыдательно, тот ни мало не погрешит» (28 л.).Таким образом, по воззрению выговского историка, выходило, что на сколько мирно и благополучно было состояние русской церкви со времени крещения Руси и до лет п. Никона, настолько оно было исполнено «мятежа и смущений», начиная с Никона и в последующее время. Виновником этого «смущения» русской церкви был диавол, связанный на тысячу лет, и затем после освобождения, вовлекший в ереси сначала Запад, далее Восток, и наконец уже в 1666 г. русскую церковь.Вопрос о появлении на Руси признаков «диавольского » колебания чистоты православия – это и есть вопрос об антихристе, сделавшийся самым главным вопросом в расколе, а потому мы теперь и должны перейти к рассмотрению учения Выговцев о лице антихриста, насколько об этом учении их можно судить по некоторым из их сочинений. Но прежде, чем приступить к выяснению взглядов Выговцев на лицо антихриста, считаем нужным сказать несколько слов о понимании антихриста предшествовавшими Выговцам расколоучителями.В первый период существования раскола решение расколоучителями вопроса об антихристе было неодинаково. Столпы раскола – Аввакум, дьякон Федор, Лазарь, словом, пустозерские узники, держались той мысли, что наступило «последнее отступление» от истинной веры, но что еще антихрист не пришел420. Это решение вопроса запутывалось теми местами в сочинениях указанных расколоучителей, где они говорят о печати антихристовой421, вследствие чего получалось прямое противоречие. С одной стороны, выходило, что антихрист еще не явился, с другой, что его печать в виде троеперстного сложения уже клеймит отступивших от благочестия. Это само по себе противоречивое решение вопроса первыми расколоучителями, еще более запутывалось вследствие появления воззрений, доказывавших чувственное появление антихриста, и даже указывавших его в личности п. Никона и царя Алексея Михайловича422. Наконец, слабые стороны чувственного понимания лица антихристова, и его явления на Руси в 1666 г., столь ясно обнаруживавшиеся в факте непримиримых противоречий, вытекавших из мысли о наступлении последних времен и жизненных явлений, нисколько не похожих на эти времена, как они изображаются в Св. Писании и святоотеческих творениях, вызвало третье решение вопроса об антихристе – в смысл духовном. Толкуя в иносказательном смысле все места Апокалипсиса и св. Писания, относящиеся к антихристу и последним временам, представители этого взгляда (далматские узники) держались мысли, что духовный антихрист уже пришел в мир, что это есть «агнец, запечатленный 4-х крестом», что «антихрист сел в потире и агнце»423.По этому взгляду выходило, что «самое отступление от веры, как действие, есть антихрист». Этот взгляд получил торжественное провозглашение в качестве догмата на Новгородском соборе 1894 г. Здесь 1-ю статьею своих определений Новгородский собор узаконил: «несомненно нам верить, и прочим учение творить еже есть: по грехом нашим в кончину века достигнухом, в няже и антихрист царствует в мире ныне, но царствует духовно в видимой церкви, седе на престоле Бога Живаго, под именем инаго Иисуса, показуя себя яко Бога, и тем, чрез воинство антихристово, раззоряющее церкви Божия, вся таинства ее истребил, и всякую святыню омрачил, и свое новодействие восстановил». Годом воцарения духовного антихриста был признан й688 г.424Какого из указанных взглядов об антихристе держались Выговцы?От Выговцев первого периода существования пустыни не сохранилось сочинений, из которых бы можно было прямо видеть сущность их воззрений на антихриста, но разбор некоторых из их довольно неопределенных, впрочем, свидетельств, приводит к тому выводу, что антихриста они понимали духовно. В данном случае мы разумеем одну из проповедей Андрея Денисова, и затем те места «Поморских ответов», в которых говорится об антихристе. Андрей Денисов, как известно, одну из своих проповедей на текст: «помните дни вечныя, разумейте лета роды родов; вопроси отцы твоя и возвестят тебе, и старцы твоя и рекут тебе», написал против известного сочинения Стефана Яворского под заглавием: «Знамения пришествия антихристова и кончины века», в свою очередь направленного рязанским архиепископом против лжеучителя Григория Талицкого и его последователей, проповедовавших, что антихрист уже пришел в мир и видимо царствует.Вопреки лжеучителям, Яворский, разделяя то древнее убеждение, что кончина мира должна последовать только с падением римской империи, доказывал, что римская империя еще не сокрушена, и следовательно, антихрист еще не явился425.Вполне соглашаясь, что с падением римской империи нужно ожидать и скорого явления антихриста, Андрей Денисов, вопреки мнению Яворского, доказывает, что римская империя уже раздроблена на мелкие части, и что, следовательно, антихрист уже явился. Нам нет нужды подробно вникать в разбор Денисовым положений рязанского архиепископа. Для нас важен окончательный вывод, который Денисов делает в заключении своей проповеди. Вот подлинные его слова: «от сих убо, заключаешь Денисов свое слово, вкратце реченное – доводствовався от церковных учителей, яко царская римская единоначальствовавшаяся власть давно от Рима взяся, и та великая монархия пала на безначальство, разделена на различная владычества, их же Даниил роги и персты провиде, и папежеве уже восприяши на ея издавна – человеческую и Божью власть, и всуе и туне потятся мудролюбцы века сего краснословием своим скрывати бывающим уже толь превеликим вещем – разделением четвертыя монархии, и в разделении тоя развязанием дияволим страждущей вселенней по попущению праведных судеб Божиих.Темже и мы вкратце возответствуем готовыми словесы: забоимся и мы, любимцы мои, да не и мы в сия впадем, писанная бо вся совершишася, и несть ино ничтоже прочее токмо соперника нашего, еже есть антихристова слава, наконец бо римского царства подобает всему совершитися».Очевидно,, что Денисов, указывая пришествие в мир антихриста, склонен видеть признаки в действиях римских пап («папежеве уже восприяша на ся издавна целое, и Божию власть» – признак, приписываемый антихристу), но не говорит еще, что антихрист явился в церкви великороссийской. Он только предостерегает своих слушателей, подобно пис. «Книги о вере», – как бы и им, ревнителям старой веры, не оказаться под властью антихриста, ибо он должен явиться после падения римской империи. В виду того, что под признаками антихриста Денисов разумеет антицерковные действия пап, можно заключать, что и под антихристом он разумеет вообще «религиозные смуты и антицерковный дух» (Тр. Киевск. Дух. Акад. 1867 г., янв.-март, 281 стр.).К такому пониманию лица антихристова по-видимому склоняется Денисов, что видно из его рассуждений по этому вопросу в «Поморских Ответах», и главным образом из подбора отеческих толкований о лице и признаках пришествия антихриста. Денисов подбирает толкования, объясняющие в духовном смысле знамения близкого пришествия антихристова. Так, он приводит толкования Мелетия, патр. Александрийского, Максима Грека и Зизания. Первый из указанных писателей, толкуя «падение звезд с неба», как признак близости антихристова царства, ― гов. Денисов, – под этим падением разумеет «духовных (т.е. иерархов) отпадение от церковного небесе, и новинами и гонением возмущающих вселенную». Максим Грек, – гов. «Пом. Отв.», – под великим и страшным отступлением, сотворившимся на земле, «понимает различные ереси, происшедшие из Рима, а также – ереси восточных стран, появившиеся вследствие «агарянского» разорения, от не прилежания восточных пастырей, и от слабости, небрежения и беззаконных дел, совершаемых восточными христианами. Зизаний – под «последними знамениями разумеет «новины и гонения» от римского папы, начавшиеся в 1000 годах после Р. Хр., и постоянно с того времени повторяющиеся (ЗЗЗ стр.). Нетрудно видеть, к какому выводу автор хочет склонить решение вопроса о лице антихриста, приводя толкования, понимающие признаки его пришествия в смысле «отступления» от веры, «гонений», «новин» и т.д.Если таковы признаки, т.е. если они более духовного, чем чувственного характера, то и сам антихрист должен быть понимаем скорее в духовном (мысленном) смысле, чем чувственном. Это тем более, что не мог же Денисов, если бы желал, не знать ясных свидетельств писания и свят. творений о чувственных предшественниках, имеющих явиться пред приш. «сына погибели», – прор. Илии и Енохе, долженствовавших проповедью о Христе задержать верных от уловления в диавольские сети.Итак, мы склонны думать, что Денисовы понимали антихриста «духовно». Правда, они этого не высказывают открыто – по крайней мере в «Поморских Ответах», говорят здесь только о признаках близости антихриста («гонения», «новины», «отпадение от веры»), но нетрудно видеть, что указание этих признаков клонится к оправданию их собственного отречения от церкви, ибо таковые признаки обнаружились, с их точки зрения, и у нас на Руси в 1666 г. Не говоря прямо об этом, составители «Отв.» только высказывают, что опасаются как бы и им, пропустив эти признаки, не оказаться во власти диавола.«От соблазнов же последних времен и от нахождения диавольского, различными его коварствы отлучили нас вечного спасения зело тщащагося, опасатися зело долженствуем, и соблюсти себе в православных повелениях евангельских, апостольских и святых отцев, в преданиях святыя древлевосточныя и великороссийския апостольския кафолическия церкве» (337 стр.).X. Учение выговцев об антихристе, о церкви и таинствахНедостаточность данных относительно воззрений выговцев на пришествие и лице антихриста, зависящая от скрытности главных руководителей Выговской пустыни, восполняется сведениями лиц, живших в пустыни, хорошо осведомленных с ее устройством, и воззрениями ее обитателей, и затем перешедших в православие вследствие неудовлетворенности расколом. Мы разумеем, в данном случае, свидетельства Новгородского прот. Алексея Иродионова и Григория Яковлева, впоследствии бывшего арх. Воскресенского монастыре Тот и другой сами жили в Выгорецкой пустыни, сами все видели и слышали, а потому их свидетельства заслуживают полного вероятия, тем более, что они, эти свидетельства, не стоят в противоречии с другими памятниками, касающимися Выговской пустыни.В сочинении прот. Алексея Иродионова «Обличение раскола нического лжеучения» («Бр. слово», 1891 г., т. I). (Сочин. это написано с 1766‒1772 гг. Ibid, 313 стр. пред. к изд. соч. Н.И. Субботина) находятся довольно ясные указания, что у выговцев уже в первый период существования их монастыря, было учение об антихристе духовном. Рассмотрим эти его свидетельства.Алексей Иродионов положительно утверждает, что у раскольников его времени учение об антихристе было развиваемо в том смысле, что антихрист царствует в мире духовно. «Блядословят бо сии всезлобнии человеци, яко последний антихрист уже прииде и царствует духовно над всею вселенною, и нигде же прочее есть вера Христова, токмо в ложном их учении» («Бр. слово», 1891 г. т. I, «Облич. раск. лжеучен.», 324 стр., ср. 326). Мы изложим доводы, приводимые выговскими раскольниками в пользу духовного понимания лица антихристова. Они отличаются новизною, и лежат в основе приводимых всеми последующими раскольниками рассуждений по этому вопросу.Старообрядцы-раскольники говорили, что в св. Писании не может быть ясного указания об антихристе вследствие того, что пророчества о нем были задолго до его появления, а так как нет ясного сказания о нем в Писании, то и познать его «невозможно есть», а если познать нельзя, то надо со всею осторожностью опасаться его. Мы знаем, говорили они, что антихрист сядет в церкви Божьей, как учат апостолы, церковь же чувственного антихриста «прияти не может, точию духовного; духовный же духовно прияти хощет, духовно и царствовать будетъ».Как же может духовно прийти антихрист?Очевидно, говорили раскольники, «яко через ереси, вси бо еретицы антихристовы суть служители, и сосуди его» (Ibid, стр. 397). Или еще довод: как царство Христово есть, духовное царство, а не чувственное, то и царство антихриста будет духовное царство, потому что антихрист во всем будет стараться уподобиться Христу (402 стр.). Не трудно видеть из приведенных свидетельств, что доводы раскольнические в пользу мысли о духовном царствовании антихриста отличались уже чисто рационалистическим характером. В доказательство своих воззрений раскольники прежде всего приводили не свидетельства уважаемых ими старопечатных книг, и не слова из творений учителей церковных, а свои силлогизмы. Так раскол, начавшись из-за внѣешностии обрядов, выступивши на защиту национальной старины в области обрядовой, в области мысли выступить на новый путь – путь рационалистического толкования и понимания предметов более высоких, чем обряды, и более необходимых для спасения, чем старопечатные книги.Но раскольники не ограничивались одним приведением собственных соображений в доказательство мысли о духовном царствовании антихриста, у них видим и ссылки на святоотеческие творения, благоприятствовавшие их собственным» воззрениям. Так, они ссылаются на подложное сочинение св. Ипполита, что антихрист родится «привидением», «родится по привидению от девицы»426. Значит, заключают отсюда они, родится духовно.«Духовное же рождение антихриста сие есть: вселися диавол в скверную жену, т.е. оскверненную ересьми церковь римскую, и от нее изыде на всю вселенную чрез еретические учения. Тем же и аще плоть Христова видится во евхаристии, поистине есть мечтательное тело антихристово. Ибо и восточная церковь родила есть многие ереси, а через ереси прииде антихрист духовный под именем Христовым, и седе в церкви Божьей, по слову апостольскому: «противник и превозносяйся паче всякаго глаголемого Бога, или чтилища яко сести ему в церкви Божьей, аки Богу, показуя себе, яко Бог есть». (409 стр.).Согласно с представлением о духовном антихристе, раскольники определяли и период его царствования на земле, утверждая, что этот период должен быть не определенен. В основание своихъ рассуждений по этому вопросу они ставили слова Спасителя о дне страшного суда, про который знает «токмо Отец» (Мф. 24). Поэтому, заключают из этих слов раскольники, если бы антихрист явился чувственно, и царствовал бы 3½ года, то и день пришествия Господня мог бы быть узнан людьми. Но в виду того, что это противоречит словам Христовым, то, следовательно, и пришествие антихриста нужно понимать не чувственно, а духовно: антихрист будет царствовать не 3½ года, а «многое и неизвестное» время. Нет смысла приходить пред его пришествием и пророкам Илии и Еноху. «Кая бо нужда приити и заклану лютому зверю на горькую и поносную смерть? Но ревнители Илиины и подражатели Еноховы нынешние староверцы, изгоняемы и убиваемы правды ради Божия, нарицаются во свящ. Писании Илия и Енох, якоже и Иоанн Креститель в Евангелии Илия нарицается (473 стр.).Признаками пришествия антихристова нет никакой нужды считать явление пророков. Эти признаки будут совершенно иного характера. При последнем антихристе вместо креста Христова дана будет людям от лжепророка печать антихристова. Она и будет ясным признаком его. Такие признаки существуют и в настоящее время. Теперь вместо трисоставного креста «дан есть от Никона четвероконечный крест, вместо двоеперстного сложения ― троеперстное». «Убо ныне антихрист царствует духовно, и сия суть печати его (482 стр.) – вот вывод из всех рассуждений раскольников.Все эти рассуждения высказывались, надо думать, большинством раскольнических вождей того времени, которое описывает Иродионов. У него нет ясных указаний, кто именно их высказывал, за исключением только одного замечания, что одно из подобного рода рассуждений высказано Мануилом Петровым (он был 14 л. выгорецким киновиархом после смерти Ивана Филиппова – в 1745‒1759 гг. «Ист. Сл.» П. Люб., 58 стр). По краткости рассуждения, высказываемого Мануилом Петровым, трудно судить, в чем состояло отличие его воззрений об антихристе от воззрений других расколоучителей. Но заметно все-таки что то вроде попытки отказаться совсем от решения вопроса об антихристе. Вот как рассуждает Петров: «всякая будущая вещь единому только Богу ведома есть, и человеком не ведома. Но антихрист есть вещь будущая, убо о антихристе сам точию Бог совершенное имеет известие, которого человецы имети не могут» (559 стр.).Пиша свое сочинение с полемическою целью, Иродионов подробно разбирает все раскольнические доводы и рассуждения. Нам нет нужды вникать в этот разбор. Но не можем не остановиться на одном замечании его, любопытном в том отношении, что оно показывает трудность, в какую раскольники его времени были поставлены в вопросе об антихристе, и свидетельствует о большом участии выговцев в решении этого вопроса.Обличая раскольников, специально выговцев, в непоследовательности и уклонении от учения первых расколоучителей, Иродионов говорит, что первейшие лжеучители учили о чувственном рождении антихриста от христианского рода (562), говорили, что он уже пришел чувственно (ibid), но они так учили, потому, что не знали писания, ни силы Божьей: «вы же ныне, аще и сохнете над книгами, и видите прелесть сию треклятую, но не хощете отлучитися от нее, скверного ради прибытка вашего, который получаете от простого народа лестными некими рассказами, и смеха достойным слова Божия развращением. Того убо ради истинной противящеся истине (очевидно, указание на то, что раскольнические ожидания чувственного антихриста не оправдались), умышляете новое сие и странное и премудрое умышление, яко тайны пришествия антихристова никто же весть, кроме самою Бога» (562 стр.).Итак, необходимо заключить, что у Выговцев в первой половине XVIII столетия уже окончательно распространилось учение о духовном антихристе.Мысль об антихристе духовном, к каковой пришли выговцы путем чисто рационалистическим, наложила свою печать и на решение других вопросов касательно церкви и таинств. Отделившись от церкви вследствие того, что она будто бы приняла чрез внесение новин и ересей антихриста, раскольники должны были так или иначе решать вопросы о возможности спасения вне церкви без тех благодатных даров, которыми она располагает. Уже в предшествующее время мы видим попытки заняться решением этого вопроса427. У выговцев уже видим более или менее определенные взгляды по этим вопросам. Здесь опять мы встречаемся с чисто рационалистическими объяснениями понятий о вере, о церкви и таинствах.Любопытным в данном отношении является слово Андрея Денисова о вере. Оно важно в том отношении, что свидетельствует о коренной перемене, происшедшей в воззрениях старообрядцев беспоповщинского толка. Основная мысль слова Андрея о вере состоит в приводимом им мнении, что действительность благодати зависит от силы личной веры, что в деле спасения имеет значение не внешнее устройство церкви, а дух и чистота веры, что можно спастись вне видимой церкви, и независимо от ее иерархии и ее тайнодействий (см. Труды Киевск. дух. акад., 1867 г., янв.-март, 257‒258 стр.). Подробнее эта мысль развивается в тех местах «Пом. Отв.», где в них говорится о церкви. В принципе «Пом. Отв.» не отрицают церкви Христовой, как общества верующих, в котором одном только можно спастись. Сами себя выговцы считают членами церкви, но церкви не настоящей православной, а прошедшей дониконовской, обнаруживая при этом притязания возвысить свое бессвященно-сословное общество продолжающим дело древне-отеческой церкви.На 105 вопрос Неофита о том, где будут стоять, и что говорить «непосвященные простецы духовные отцы» раскольнические, когда на страшном суде Владыка спросит церковных пастырей об их овцах, и затем предложит такой же вопрос и этим простецам, не получившим права на священнодействия, «Ответы» говорят: «понеже овцы есмы Начало – пастыря Христа, рекшего: овцы моя гласа Моего слушают (Иоан. зач. 33), овцы стада древлеправославные церкве , богоизбранных святых архиереев: Петра, Алексия, Киприана, Ионы и др., сего ради оных древне-православную веру, оных законы, предания и уставы, ими же они спасошася и прочая спасоша сия благопослушно имеем, сия без всякого сомнения содержати усердствуем, якоже святый апост. научает, глаголя: поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, ихже взирающе на скончание жительства, подражайте вере их (Евр. зач. 334).(Отв. 105-й, 326 стр.) Чрез подражание вере прежде бывших пастырей раскольники и думали принадлежать к древне-русской церкви. «И яко же в «житии» сем оных святых благочестие и предания неизменно содержим, и святости жития последовати всеверно желаем, тако всеговейно молящеся, просим и в страшное пришествие Господне части святых и наследия их ходатайством их сподобитися» (326 стр.).В «Пом. Отв.» мы впервые в расколе встречаемся с чисто рационалистическим пониманием церкви – без священства и таинств428. Церковь ― это общество верующих во Христа. Христос сказал, что пребудет с верующими до окончания века: «се аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. зач. 116)». Толкуя эти слова, св. Феофилакт говорит: «не токмо убо апостолам обещася с ними быти, но и всем верующим в Онь и заповеди Его хранящим» (Благовестн. гл. 237). Из этого толкования «П. Отв.» делают такое заключение: «обещание Христово не во определении мест, не во описании храмин быти, но в хранении благочестия, в соблюдении заповедей Божьих, аще во градех, аще в селех, аще в церкви, аще в пустыни, аще в келиях и просто на всяком месте, идеже вера благочестия сияет, тамо с теми Христос есть, яко Сам рече: идеже бо еста два или трое собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. гл. 18, зач. 76). (Отв. 99? стр. 293). В доказательство возможности безиерархического существования церкви составители «Пом. Отв.» ссылаются на исключительные случаи, заимствованные из древней церковной практики, и показывающие, что и в древние времена многие подвижники, и даже целые церкви оставались без иерархии. Стало быть, заключают они отсюда, подобное бессвященно-сословное состояние церкви возможно429. Но оправдывая таким образом свое отделение от церкви, Выговцы забыли, или намеренно умолчали, что приводимые ими примеры древности относятся лишь к частным церквам, а им необходимо говорить о возможности бессвященно-сословного состояния церкви вселенской430.Решив таким образом вопрос о церкви относительно таинств, Выговцы пришли к тому выводу, что их может быть только два: крещение и исповедь. В основание этого ограничения таинств «Пом. Ответы» ссылаются на старопечатные книги (Большой Катихизис), в которых все таинства по отношению их важности для спасения разделяются на «нуждно потребные» и просто «потребные». К первым относятся крещение, покаяние и причащение, к последним ― остальные. Ясно, что в означенном делении значение таинств берется по отношению к частным членам церкви, которые могут некоторых таин и не быть участниками, наприм. священства, брака, и потому к объяснению и защищению церковного устройства, взятого с целом, приложено быть не может. Тем не менее составители «Ответов» вывели из него то заключение, что в церкви по нужде могут и не быть четыре тайны – миропомазание, брак, священство и елеопомазание, и члены ее могут несумнительно содевать свое спасение431.Что же касается, трех тайн «потребно нуждных ко спасению», т.е. крещения, покаяния и причащения, то были подставлены основания, заключающиеся в примерах и свидетельствах, что первые два, по нужде, может совершать мирянин432, хотя примеры относительно второго касались исповеди, т. наз. нравственной, принятой в монастырях, и состоящей в передаче помыслов, сопровождающейся советами и наставлениями, а иногда и эпитимиями, только отнюдь не разрешением, и так. образ, не имеющей значения таинства, в коем преподается благодать разрешающая.Относительно причащения, с одной стороны, доказывалась возможность причащаться запасными дарами без участия -священнаго лица, а с другой – довольствоваться по нужде одним огнепальным желанием причащения, или, что тоже, причащением духовным433. Последнее учение сделалось впоследствии единственно господствующим, так что доказывалась необходимость для спасения уже не трех, а только двух таинств – крещения и исповеди, совершаемых лицами не имеющими священного сана.Таким образом составители «Поморских Ответов» все свои положения обосновывали на нужде и частных исключительных случаях местных церквей. Но так как понятие местной случайности не может служить твердым доказательством всеобщего состояния церкви, то для оправдания всеобщего бессвященнословного состояния подставлено было учение о конечном истреблении антихристом священства и Христовой жертвы, и бессвященнословное состояние возведено было в догму434. А вследствие того, что эта догма находит слишкомъ очевидные противоречия в божественных безусловных обетованиях о неодолимости церкви, вечном существовании в ней священных чинов и в вечном же приношении бескровной Христовой жертвы, то защитники ее, и впервые выговцы435 думали найти себе выход из этого в рационалистическом доводе, что священство и жертва имеют значение не таинственное только, но и духовное, нравственное, по которому каждый христианин есть уже священник Бога вышнего, могущий приносить Богови жертвы духовные, благоприятные, на алтарях собственных сердец, и что это священство и эта жертва, согласно божественным обетованиям, пребудут вечно.Мысль эта конечно, не верна, так как обетования относятся не к духовному, а к Таинственному священству, и не к внутренней нашей жертве, а к бескровной, Христовой; но тем не менее эта мысль упорно держится вследствие логической необходимости в ряду доказательств, и в настоящее время являются смельчаки, которые говорят, что они и обедню могли бы отслужить как духовные священники, хотя, конечно, не сделают этого, потому что более благоразумные не позволят436.XI. Учение выговцев о браке, молении за Царя и титле на крестеРассмотрим теперь учение Выговцев о браке, а в виду того, что вопрос был затронут в расколе еще в предшествующее время, скажем несколько слов о решении его первыми расколоучителями.Первые расколоучители учили о брачной жизни в высшей степени неопределенно. Аввакум, напр., давал такой совет:.. «аще кто не имать иереев, да живет просто»437. Что значит ― это «просто», требование ли безбрачия и целомудрия, или связи внебрачия, Аввакум не пояснил, что и дало повод к разного рода объяснениям со стороны историков раскола438. Учение о невозможности брака во дни антихристовы проповедывал Московский поп Исидор439. Это было еще в первые годы раскола.В дальнейшее время замечаются два направления в решении этого вопроса: одно – признававшее брак, другое – относившееся к нему отрицательно440. Это последнее направление окончательное утверждение получило на новгородском соборе 1694 г. «Брачное супружество совершенно отвергать законополагаем, понеже по грехом нашим в таковые времена достигохом в няже православного священства в конец лишились»441.Большое влияние на решение вопроса о браке в отрицательном смысле, имела, особенно в Поморье, мысль о наступлении царства антихристова. Под влиянием этой мысли, в связи с преследованием правительства, чувство рассеянных по Поморью раскольников находилось в таком до последней степени возбужденном состоянии, что естественно отвлекало их от всякой мысли о брачной жизни. Затем надо заметить, что главными проповедниками раскола в Поморье были в то время соловецкие монахи: Епифаний многострадальный, дивный отец Савватий, смиренно-мудренный Герман, учившие «житию спасительному» иноческому442. Естественно, что и первые выговские деятели, ставившие основание своей пустыни в связь с падением Соловецкого монастыря и совратившиеся в раскол под влиянием Соловецких иноков, склонились в первое время к отрицательному решению вопроса о браке. В точности не выяснено, как учил о браке глава беспоповцев – Андрей Денисов. Дело в том, что по одним известиям он до конца своей жизни доказывал необходимость безбрачной жизни для всех беспоповцев443, по сказаниям других, этот проповедник «жестокого жития» к концу своей жизни стал снисходительнее смотреть на брачное сожитие раскольников444.Проф. Нильский в этих известиях не усматривает прямого противоречия. По его мнению, разноречивые показания раскольников об отношении Андрея Денисова к вопросу о браке показывают только, что Денисов всегда и во всем действовал двулично, приспособляясь к обстоятельствам, и что в случае нужды он не прочь был сделать своим подчиненным, равно как и правительству, разного рода уступки, лишь бы только первые оставались верными «древнему благочестию», а последние не преследовало ревнителей старины445.Если и не соглашаться вполне с мнением об особенном двуличии Андрея, то все же надо признать, что склонность к уступкам в некоторых из своих взглядов сообразно с требованиями обстоятельств была несомненно, присуща ему, равно как и всем выговцам, составляла отличительную черту их, а потому надо думать, что и в вопросе о браке Андрей сначала действительно был настроен, и учил против брачной жизни, а потом, при более благоприятных обстоятельств, наступивших для раскола, склонился в сторону браков. Это же видно из того, что еще при Андрее Денисове некоторые из выговских наставников венчали браки. Так, Указ Св. Синода 1727 г. говорит, главные раскольнические зрители, не посвящени суще, церковные действа дерзают чинить, свадьбы венчают, перекрещивают, отпевают и т.д.446Итак, можно сказать, что усвоив сначала отрицательные взгляды на брак Соловецких иноков, Денисов и другие выговцы с течением времени стали склоняться к положительному учению о браке, или вернее, пришли к мысли о возможности хотя бы и не вполне законных брачных сопряжений при своем бессвященнословном состоянии.Несомненно также, что вопрос о браке сильно волновал их, и в пустыни происходили споры из-за него. Один из жителей Выгореции – некто Михаил Вышатин, «муж ученый, ведущий греческий и латинский язык447, не раз на соборах старейшин доказывал необходимость брачной жизни: «я вам буду на суде Божьем не товарищ, – говорил он, понеже браки затвористе»448. Очевидно, что доказательства, приводимые Вышатиным в пользу браков, оказали свое действие на других выговцев, потому что когда он, недовольный тем решением вопроса о браке, к которому стали склоняться выговские старейшины, отправился в Палестину искать там православного священства, чтобы чрез это решить вопрос о браке законным порядком, то выговцы, и сам Андрей Денисов, как гов. П. Любопытный, вполне сочувствовали ему и писали « одобрительные писания»449. Но Вышатин, после долгих странствований по Палестине, умер там (в 1732 г.)450, не найдя древлеправославного священства, а потому и вопрос о браке у выговцев остался не разрешенным законным образом.Когда после Вышатина вопросом о брачной жизни в расколе занялся молодой Федосеевец, стародубский крестьянин Иван Алексеев, решивший вопрос о браке в том смысле, что раскольники за совершением его могут обращаться в великороссийскую церковь, на том основании, что еретическое и даже не христианское заключение браков церковью было признаваемо, то Выговцы, и вообще поморцы, отнеслись с самого же начала к появившимся вследствие проповеди Алексеева «новоженам» довольно снисходительно. Правда, А. Денисов, к которому Алексеев обращался с вопросом о том, как поступать с вступившими в брак раскольниками, ответил ему в смысле не вполне благоприятном для «новоженских браков (он сказал: «таковых у нас обще под целомудренное житие и соединение братства церковного приимать положено»451, но другие выговцы уже в 40-х годах XVIII столетия отнеслись к новоженам снисходительнее. Они позволяли новоженам вести жизнь единодомовную, сверх того, принимая новоженов, ограничивались иногда только наложением епитимий, и допускали их на общее моление, детей новоженов удостаивали крещения и т.д.452Надо заметить, что такое столь милостивое отношение Выговцев к «новоженам» было в то время, как Федосеевцы совсем отлучили их от своего общества453.В 40-х же годах XVIII столетия в Выговских скитах находилось немало лиц, живших с «невенчанными девками» и рождавших от них детей. Интересно, что выговцы и к этим своего рода «новоженам» относились вполне снисходительно, что видно из факта крещения ими детей этих «новоженов». Правда, поморцы величали подобных «новоженов» «бесчинниками», «своевольниками, бесстрашниками», и даже подавали на них «челобитье» в сенат454, но не за новоженство их, а за то, что они иногда, по разным неудовольствиям на скитское начальство, «затевали крамолы и клеветы на пустынных староверцев» с целью «весь Суземок к разорению привести»455. Это снисходительное на практике отношение Выговцев к бракам «невенчанным» в церкви, подготовило их к подобному же отношению к этим бракам, когда они были возведены в теорию.Около 70-х годов XVIII стол. один из московских поморцев – Василий Емельянов, сделавшийся впоследствии основателем Покровской часовни в Москве, стал проповедывать, что «женившийся не согрешает, брак честен, и ложе не скверно». Емельянов придумал и новый способ заключения браков. Считая совершение их православными священниками незаконным, бессвященнословные же брачные сожития – блудом, он изобрел, по выражению Любопытного, свой «брачный чин» такого рода, что им женящиеся христиане избавлялись от явной пропасти никонианизма», и в то же время получали мнимо-законное право на брачное сожительство (Люб. «Ист. Кат.», 1З; Нильский. «Семейная жизнь в расколе», 215‒218). Это изобретение Емельяновым нового чина вызвало то, что многие московские поморцы бросились заключать браки в Покровскую часовню. Когда о «новых» браках услышали в Выговской пустыни, то позвали (в 1792 г.) Емельянова на суд, составили собор, и на нем потребовали от изобретателя «новых» браков отречения от них. Такое строгое отношение Выговцев к бессвященнословным бракам, введенным Емельяновым, было временное, и уже в 1809 г. они, по свидетельству петербургских Федосеевцев, «новоженов по всему образу, без распуста их, себе приобщали» и даже «на первых местах в церкви с книжными их поставляли (Нильский, стр. 222‒225, 400).Окончательный удар бракоборным стремлениям некоторых из выговских насельников, все еще заявлявших свое существование в пустыни, несмотря на снисходительное в общем отношение Выгореции к «бессвященнословным» бракам был нанесен здесь уже в 40-х годах настоящего столетия.Этот удар Выгорецкому безбрачию был нанесен одним из насельников малоохтенской поморской богадельни в Петербурге, отправившимся в Олонецкую губернию в 1835 г. с целью утвердить здесь браки. Обстоятельства вполне благоприятствовали успехам пропагандиста. В это время разврат Олонецких поморцев и беспорядки в монастыре обратили на себя внимание правительства, и уже принимались меры к его закрытию. И вот многие из Олонецких раскольников, соскучась развратом и видя в то же время, что за него правительство стало преследовать даже «общежительство», с радостью услышали слово в пользу правильной семейной жизни, и стали вступать в браки, по благословению «учителя царствующего града». Когда же Петербургский проповедник брачной жизни удалился из Олонецкой губернии, нашелся между самими олонецкими поморцами крестьянин Повенецкого уезда, начавший совершать браки посредством молебна. Хотя эти браки продолжались недолго в Олонецкой губернии, но важно то, что здесь была признана законность брачной жизни. Слух о принятии Олонецкими поморцами бессвященнословных браков распространился, а вследствие этого поморцы и других местностей России стали вступать в браки. (Нильский. «Семейная жизнь», 2 вып., стр. 45‒50).Итак, в вопросе о браке Выговская пустынь, признав в лице первых своих руководителей незаконность заключения браков в своей среде, вследствие отсутствия священства и священников, как законных совершителей таинства брака, постепенно делала уступки в пользу браков, сначала заключаемых раскольниками в православной церкви, затем, браков «невенчанных», и наконец, в пользу браков, совершаемых по особо составленному Московскими старообрядцами чину, или так наз. браков «бессвященнословных». Эта уступчивость Выговцев в своих воззрениях по требованию обстоятельств жизни, этот постоянный компромисс учения с практикой, составляет характерную черту последователей и членов знаменитой «Выгорецкой лавры» и в других специально беспоповщинских вопросах, и между прочим, в вопросе о «молитве за царя».Вопрос о «молении за царя», затронутый в расколе еще в первый период его существования, решался первыми расколоучителями различно. Одни предлагали молиться за царя, другие отвергали эту молитву, находя неудобным молиться за отступника «древнего благочестия», и по мнению некоторых, за самого антихриста.Впервые вопрос о молитве за царя в отрицательном смысле был решен в Соловецком монастыре в 1673 г.456 «За Государя богомолье оставить» – постановила часть осажденных Соловецких мятежников. Отрицание молитвы за царя из Соловецкого монастыря перешло и в Поморье, и в качестве обычая, принятого от первых расколоучителей поморских, утвердилось в Выговской пустыни. Но те мирные отношения, в которые пустынь была поставлена к государству практическими Денисовыми, заключали в себе возможность отмены этого обычая в пустыни по требованию жизненных обстоятельств.Известны взгляды и отношения Денисовых к царской власти. Разделяя мнение о воцарении «мысленного» антихриста, написав сочинение, что существующее время по всем обстоятельствам самые последнее, о коем Дух Божий гласит везде сынам человеческим в горестных образах и плачевидно457, Денисовы в то же время с уважением говорит «о Пресветлейшем Императорском Величестве», и Андрей пишет «панегирик, заключающейся в резонах, витийственно изображавший высоту и отличие в российских венценосцах первого Императора Петра Алексеевича»458.Недовольствуясь этими словесными заявлениями, выговцы исправляют казенные работы на Повенецких заводах, строят суда по новому образцу, шлют письма и гостинцы Государю, состоящие из оленей, коней и быков. По кончине Петра записываются в раскольнические списки, платят двойной оклад, и в заключение, вследствие доноса некоего Ивана Круглого, опасаясь со стороны правительства разорения, вводят в богослужение молитву за царя и царствующий дом459, и даже пишут сочинения «о богомолии за внешних владык мира460.В 1787 г. Выговцы, правда, под влиянием филипповцев, оставляют моление за царя, но в 1836 г. они опять без особенного противоречия вводят его, вследствие распоряжения гражданской власти461.Более стойкими в отстаивании своих воззрений Выговцы оказались только в одном специально раскольническом вопросе – вопросе о титле на кресте. Споры по этому вопросу велись у них еще в конце XVII ст. и начале ХVІІІ-го с федосеевцами – последователями дьячка Крестецкого Яма-Феодосия Васильева. В общине Феодосия употребляли буквальную титлу I. H. Ц. I, в Выговской пустыни, напротив, по преданию, шедшему от Соловецкого диакона Игнатия462, писали I. Хр. Царь Славы. Споры по этому вопросу, ведшиеся между А. Денисовым и Феодосием Васильевым, и их последователями, закончились в 1791 г., когда поморцы остались победителями, и Федосеевцы приняли надписание I. Хр. Ц. Славы463.XII. Следы влияния Выговской пустыни на Олонецкий раскол – старообрядчество; современное состояние старообрядчества в губернии и деятельность православной миссииДеятельность Выговской пустыни на пользу старообрядчества и доныне видна в пределах Олонецкой губернии. Олонецкая губерния – родина и место преимущественного распространения старообрядческого раскола беспоповщины. Здесь существуют последователи самых главных беспоповщинских толков, начиная от умеренных, как Даниловский, и кончая крайним – «бегунов» или странников. Всех беспоповщинских толков в губернии пять: даниловский или поморский, филипповский, федосеевский, аристовский и «бегунов». Даниловцы живут в уездах: Повенецком, Петрозаводском, Лодейнопольском и Олонецком. Наиболее распространены последователи даниловского толка в Повенецком уезде, где находились принадлежавшие им и существовавшие до 1854 г. знаменитые в истории беспоповщинского раскола Выговский (мужской) и Лексинский (женский) монастыри – эти, по воззрению старообрядцев, «две лавры, протцветшие близ Понта океана в северных странах». Всего даниловцев в губернии в 1901 г. было 451 муж. и 1212 жен. и 1663 обоего пола.Филипповцы живут во всех уездах. Больше всего их в Каргопольском. Общее число филипповцев в губернии в том же году было – 757 муж. и 2192 жен., 2949 обоего пола.Федосеевцы живут в одном Петрозаводском уезде – 39 муж. и 92 жен., всего 131.Аристовцы в трех уездах – Петрозаводском, Лодейнопольском и Повенецком в количестве 86 муж. и 141 жен., всего 227.Странники в четырех уездах – Петрозаводском, Повенецком, Пудожском, и особенно – Каргопольском. Число их 85 муж. и 114 жен., всего 199.Общее число старообрядцев всех толков в губернии – 5169 чел. обоего пола.Сравнительно с предшествующим годом, цифра старообрядц. в губ. сократилась на 564. Уменьшение ее объясняется, во 1-х, действительным сокращением числа их, происшедшим от смерти многих из них (194‒3,3%) и от обращения в св. церковь (88‒1,5%), во 2-х, не полностью собранных статистических данных. Цифра колеблющихся в православии, и сочувствующих расколу лиц в губернии в 1901 г. была 11 422.Особых старообрядческих молитвенных домов и скитов в губернии в 1901 г. не открыто. Существовавшая и в прошлых годах в Даниловском приходе Повенецкого у., на месте бывшего Выгорецкого монастыря, старообрядческая община из 2 муж. и 4 жен. продолжала влачить свое жалкое существование под руководством Н. Лубакова, и в 1901 г. дом с моленной и богадельней на 7 человек старцев и стариц, существующей в Вытегорском (сельском) приходе, в дер. Даниловой, около 30 лет, и теперь является местом молитвенных собраний вытегорских старообрядцев, приходящих сюда в праздники, и особенно дни поминовения умерших для молитвы и поминальных обедов. Большинство старообрядцев губернии обычно молятся у себя дома, в домах своих руководителей и более зажиточных из своих собратий.Раскол старообрядцев держится в губернии невежеством, авторитетом старины и старших, и материальными выгодами. Невежество некоторых старообрядцев простирается до такой степени, что многие из них хорошо не знают ни одной молитвы, даже «Иисусовой». Другие, если и более образованы, то и их образование не простирается далее простой начитанности в старых книгах. Отсюда слепое до фанатизма преклонение пред стариной. Буква старопечатных книг в глазах многих старообрядцев – неизменный догмат, отступление от нее – грех. О такую приверженность к «старому» разбиваются труды духовенства внести свет образования в старообрядческую среду чрез приобщение ее к источникам духовного просвещения – к св. церкви и школе. Есть примеры, что дети старообрядцев, поучившись в сельской школе, по выходе из нее, употребляют приобретенную грамотность на защиту интересов раскола. Неправильное понимание авторитета власти родительской у старообрядцев доходит до убеждения: «родитель – земной Бог». Отсюда запрещение и клятва родителей-старообрядцев на детей служит одним из важных условий, поддерживающих раскол. Бывает, что люди, понимающие ложь раскола, все-таки остаются в нем только потому, что их родители так благословили.Сильно поддерживают раскол и материальные выгоды, получаемые бедняками-старообрядцами и даже православными от местных и иноепархиальных богачей-старообрядцев. Кусок хлеба, вовремя поданный бедняку, мало сведущему в вере, заставляет его исповедывать религиозные убеждения своего благодетеля.Кроме сказанного, условиями, благоприятствующими расколу в губернии, служат:а) отдаленность на 35‒40 и более верст многих деревень от места жительства причтов и храмов, ставящая обитателей этих деревень вне благотворно-просветительного влияния со стороны пастыря и храмаб) неудобство дорог чрез первобытные дикие леса и болотные трясины в некоторых уездах, служащее часто непреодолимым препятствием, особенно весной и осенью, к правильному посещению отдаленных деревень пастырями и миссионерамив) деятельная пропаганда раскола старообрядцев его приверженцамиг) родственные связи старообрядцев с православнымид) наконец, те недостатки и слабости, как наприм., курение табаку, небрежное изображение на себе крестного знамения, нарушение постов, разгульная жизнь и т.п., которые старообрядцы видят в православных, и относят их не к личности погрешающих, а к существу св. веры, будто бы одобряющей эти недостатки.Вследствие указанных благоприятных условий раскол довольно силен, и живет в губернии, особенно в уездах – Каргопольском, Петрозаводском и Повенецком. Сила его – это иногда сила тьмы, властно покорившей народ, и держащей его у себя в рабском подчинении. Невежество, грубость, лицемерие в делах веры, часто прикрывающее под благовидною внешностью грубые пороки, мрачное воззрение на религиозно-нравственное состояние мира, в коем царствует антихрист, гордость, возносящаяся своею мнимою праведностью – вот черты, характеризующие многих последователей старообрядства. Узость религиозного сознания многих из них такова, что двуперстие, лестовка, особая чашка да ложка, и поклоны пред медным образком составляют, по их понятиям, все необходимое для спасения: тут и догматы веры, и правила нравственности.К православной церкви, к священникам и миссионерам многие старообрядцы относятся довольно враждебно. Церковь, по мнению некоторых из них ― «овощное хранилище», храмы – «конское стойло», «хлев» и т.д., священники – «наемники», «слуги и помощники антихриста», миссионеры – «чиновники», речи их – «змеиный яд», «прелесть антихриста». Православных мирян старообрядцы считают заблудшими, идущими в вечную погибель, поэтому стараются совратить их в раскол.К школам старообрядцы относятся не особенно сочувственно, правда, некоторые отдают в них своих детей, но затем заставляют их приобретенную грамотность обращать на защиту раскола.Но не только отрицательные качества у старообрядцев, есть у них и положительные, добрые качества, заслуживающие уважения. Наприм., их твердость в вере, некурение табаку, соблюдете постов, ревность и желание спасения, интерес к церковным вопросам – все это качества старообрядцев, заслуживающие уважения. Замечено, что в тех приходах Олонии, где есть старообрядцы, и православные там более чутки к вопросам веры, церкви и спасения, чем во многих других, чисто православных приходах, где именуемые православными равнодушны к вере, и не знают ни православия, ни кривославия...Очевидно, Господь попускает и ересям быть, чтобы явились искуснейшие и твердейшие в вере истинной... В частности, состояние даниловского толка – наследия Выговской пустыни в Олонии, представляется в таком положении. Даниловский толк, бывший некогда самым распространенным и многочисленным в Олонецкой епархии, благодаря принадлежавшим ему скитам – Выговскому и Лексинскому, ныне заметно идет к упадку и умиранию. Причина этого двоякая: во 1-х, монастырский порядок, приданный выговским или даниловским скитам, по образцу которых должны были устроять свою частную жизнь и все последователи этого толка, называвшиеся «монастырскими», поддерживался даниловцами до тех пор, пока существовали скиты, составлявшие силу, славу и известность толка. С уничтожением скитов, естественно, должно было упасть среди даниловцев и соблюдение монастырских правил и уставов, мало пригодных для житейского быта, существовать в котором приходится теперь всем им. С упадком же монастырской дисциплины, среди даниловцев падает и число их.Во 2-х, отличаясь от других толков монастырским укладом жизни, даниловцы, в течение всей своей истории, следуя примеру своих знаменитых в истории раскола первых настоятелей – братьев Денисовых (из рода князей Мышецких), не боявшихся вступать в близкое общение с мирскими «особами». особенно из знатных бояр и вельмож, всегда были наиболее общительными, уступчивыми и миролюбивыми из всех беспоповцев. Эта уступчивость даниловцев особенно заметна в истории содержимого ими беспоповщинского учения. Догматика их, можно сказать, есть постоянный компромисс строгого беспоповства с требованиями практической жизни.Действительно, строго содержа сначала все специально беспоповщинские догматы: не моление за царя, отрицание брака, даже самосожжение, даниловцы или поморцы с течением времени, под влиянием исторических обстоятельств, понемногу отказываются от них. Потребовала от них комиссия Самарина (в 1738 г) молитвы за царя, даниловцы стали молиться за него, оправдывая себя писанием. Явились поморцы-тропарщики». Усилились факты разврата среди даниловцев, вызываемые невозможностью всем, особенно молодым, примирить требования плоти с требованиями безбрачия по монастырскому уставу, и из даниловцев выделяются «поморы-брачники, или приемлющие браки».Так и в других вопросах. Идя все время таким путем уступок в вере, в настоящее время одни из даниловцев, особенно из молодых, которым старики разрешают «мирщиться», т.е. быть в общении с православными, познакомившись с учением св. церкви, и в старости остаются в ней, умирая в покаянии и общении с церковью, другие же, тяготеющие к строгому беспоповству, не имея своих грамотных руководителей, и прельщаемые внешнею строгостью жизни филипповцев, переходят в их толк или согласие. Так даниловский толк постепенно клонится к своему уничтожению. Явление это особенно заметно в Петрозаводском, Повенецком, Лодейнопольском и Олонецком уездах.С расколом борются миссия, приходское духовенство, ревнители православия из мирян и школы. Миссионеры борются с расколом письменно и устно. Письменно – чрез переписку с вожаками раскола по спорным вопросам, устно – проповедью в храме, на публичных и частных беседах, и чрез устройство миссионерских курсов. Для бесед с старообрядцами миссионеры объезжают большие пространства, забираются в глухие деревни и беседуют в течении нескольких дней. Число публичных бесед, устрояемых 8-ю миссионерами в течении года, простирается от 20 до 30 на каждого. Число частных ― значительно больше.Приходское духовенство также усердно борется с расколом проповедью в храмах, чтением народу противораскольнических брошюр, и деятельным участием на публичных 6еседах миссионеров с старообрядцами.Совместные усилия миссии, духовенства и мирян – ревнителей православия и школ, приносят добрые плоды. Раскольнический фанатизм слабеет, старообрядческий раскол уменьшается, колеблющиеся православные утверждаются в вере, искренно-православные начинают возвышать свой голос в защиту церкви православной.Дай Бог, чтобы все Олонецкие старообрядцы соединились с св. церковью, и Олонецкая епархия представила из себя «одно стадо под невидимым управлением Единого Пастыря Господа Иисуса Христа» (Ин.10:16), а под видимым правлением «совершенных святых, от Него поставленных» (Больш. Катехизис, стр. 121) – наших архипастырей Олонецких.Свящ. Д. Островский* * *Примечания1Слова одного из выгорецких проповедников. См. Труды Киевск. Дух. Акад. 1866 г. т. I.; статью «Семен Денисов Вторушин, предводитель русского раскола XVIII века», стр. 174‒175.2Такой взгляд на раскол был высказан Епифанием Славенецким. См. «Ист. русск. раск.» пр. Макария, стр. 178‒179. СПб, 1858 г. и Громогласова: «О сущности и причинах русск. раск.», 1895 г., стр. 6.3Этого же взгляда на раскол держался пр. Макарий – ученый историк раскола. См. «Ист. русск. раск.», стр. 163, изд. 1855 г.4Свой взгляд Щапов провел в двух сочинениях: «Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII в. и в первой половине XVIII в.». Каз. 1859 г. (см. стр. 94, 109, 113, 105) и в другом: «Земство и раскол» (см. стр. 30, изд. 1862 г.). Развивая свой взгляд сначала довольно умеренно, в последнем из названных сочинений Щапов уже «с полною решительностью высказывает взгляд на русский раскол, как на протест податного земства против устраиваемого по иноземному образцу наперекор старорусским преданиям, государственного порядка, и против лежавших на земле государственных податей и повинностей»; Громогласов. «О сущности и причинах р. раск.», 1895 г., 14‒15 стр.5См. соч. Андреева: «Раскол и его значение в народной русской истории», СПб. 1870. Повторяя взгляд Щапова (см. стр. 1, 5 и 15), Андреев называет церковные обряды только лозунгом земского протеста, называемого расколом. См. стр. 156.6Взгляд на раскол, как исключительно церковно-религиозное явление, высказан проф. Ивановским в сочинении «Критический разбор учения не приемлющих священства старообрядцев о церкви и о таинствах». Каз. 1883г., стр.21‒22, 100. Здесь автор, вооружаясь против понимания раскола как явления исключительно земского, настаивает на его преимущественно церковно-религиозном характере, признавая земский элемент в нем явлением совершенно случайным (22 стр.). Взгляд на раскол как протест, возникший исключительно на религиозной почве, без всякой примесей каких-либо сторонних элементов, чуждых области веры и церкви, проводится в новейшем исследовании «Внутренние вопросы в расколе в XVII в.» СПб. 1898 г., соч. П.С. Смирнова, см. стр. СХХѴІ‒СХХІХ. Взгляд этот, по отношению к первому периоду существования старообрядческого раскола, доказан в указанном сочинении, по-видимому, вполне основательно. Говорим, по-видимому, потому, что автор умалчивает в своем сочинении об участии в Соловецком возмущении выходцев из шайки Стеньки Разина – участии, несомненно указывающему что под знамя раскола могли, и действительно, вставали люди, едва ли интересующиеся вопросами веры. Ничего автор не говорит и о возмущении стрельцов – возмущении, давшем Щапову повод сказать: «стрельцы стали под знамя Никиты Пустосвята не из-за сугубой аллилуйя – и не за двуперстный крест», так что их возмущение вызвало такие слова патр. Иоакима «се явно, что ради возмущения против Государя, сия сотвориша». См. «Раск. старообр.», стр. 477.Взгляды о расколе как явлении земском, можно найти в «Библ. для чтения». 1863 г., № 7; в статье Аристова «Устройство раск. общин», у Юзова – в сочинении «Русские диссиденты». СПб, 1881 г., стр. 9‒34. Полнее такого рода сочинения указываются в статье г. Громогласова – «О сущн. и пр. раск.», стр. 18.7Автор этим не отвергает того обстоятельства, что взгляд на раскол, как явление земское, возник во время земских реформ, и был вызван именно этими реформами, желанием оправдать их. Говоря о влиянии указанного логического закона, на смену взглядов о расколе, автор старается объяснить только увлечение то одним, то другим из взглядов, тогда как оба они представляются ему односторонними и крайними.8«О сущн. и прич. русск. раск.» г. Громогласова, стр. 54.9См., напр., «Истор. Вестник» 1885 г., т. 22, стр. 714. Здесь автор критической заметки об исследовании Воробьева «О московском соборе 1681 г.», говорит: «причины раскола были поглубже; происходило столкновение двух цивилизаций: древне-русской, и надвигавшейся к нам, западно-европейской; противники Никона в глазах народа были защитниками своего, национального, и поэтому-то протест их оказался столь популярным». Еще: «Памятники древней письменности. Отраз. писание о новоизобретенном пути сам. смерти» Хрисанфа Лопарева, предисловие, стр. 3., и особенно, статью г. Громогласова «О сущности и причинах русского раскола так называемого старообрядчества». Сергеев Посад, 1895 г.10«О сущн. и прич. стар. раск.» г. Громогласова, стр. 19‒22.11См. «Письма о расколе» П. Мельникова. СПб, 1862 г., стр. 92. Признавая раскол совершенно неподвижным, вроде обратившейся в соляной столб Лотовой жены, Мельников сам себе противоречит, когда говорит: «раскол имел свое движение, свое развитие, что однакож не мешало ему быть неподвижным относительно обряда и воззрения на гражданское устройство общества... Это движение раскола до сих пор не было еще никем подвергнуто надлежащим исследованиям». Ibid. стр. 77. Раз раскол нечто вроде соляного столба, то едва ли может быть речь о каком-либо движении в нем... Очевидно, сравнение с Лотовой женой не годится для раскола.12См. Юзов: «Русские диссиденты», стр. 59, и вообще, с 47‒91. Необходимо заметить, что рационализм раскольников, так называемых старообрядцев, следует отличать вообще от рационализма. Этот последний есть, так сказать, рационализм во имя разума, а у старообрядцев рационализм явился в силу необходимости ― во имя их привязанности к авторитету древности. Объяснение различия рационализма беспоповцев от рационализма – так называемых сект мистико-рационалистических, можно читать в брошюре Е.В. Барсова «Новейшие исследователи рус. раскола», стр. 17, перепечатано с «Прав. Обозр.» за 1873 г., месяц февраль.13Правда, такое большое количество сочинений Денисова получилось потому, что П. Любопытный именем «сочинения» называет поучения Денисова, каковых было очень много, см. «Биб. Кат.» П. Люб., стр. 30‒37; но во всяком случае, если бы эти поучения сохранились, то могли бы дать обильный материал для уяснения воззрений Андр. Денисова – этого столпа раскола.14В 1912 г. появилась книга: «Писания русских старообрядцев». Перечень списков, составленный по печатным описаниям рукописных собраний В.Г. Дружинина. Изд. Императорской Археографической Комиссии. СПб. В этом перечне всех, принадлежащих перу А. Денисова сочинений, хранящихся в разных рукописных собраниях, вместе с перечисляемыми П. Любопытным, насчитывается не 115, а 183.15См. «Ист. Выг. пуст.» Филипп., изд. Кожанчикова 1862 г., стр. 105 и Смирнова: «Первые годы жизни раскола вне церкви». Хр. Чтение, 1898 г., ч. 1, стр. 428, примеч. 9.16См. проф. Смирнова: «Первые годы жизни раскола вне церкви». «Хр. Чтение», 1898 г., ч. 1, 428 стр. Выговская пустынь находилась приблизительно в 240 верстах от г. Петрозаводска, основанного Петром I в 1703 г. См. «Описание рукописей и книг, хранящихся в Выголексинской библиотеке» Е.В. Барсова. Издание археографической комиссии, 1874 г., стр. 1.17Семен Денисов в «Истории о отцех и страдальцех Соловецких», делая переход от повествования о разорении Соловецкого монастыря к повествованию о соловецких выходцах, населивших Поморье, и в частности, Выговскую пустыню (так называлась вся пустынная местность, прилегающая к основанному впоследствии Выговскому же монастырю), говорит: «тако саждение преподобных отец Зосимы и Саватиа (разумеются выходцы соловецкие), изменив место отока (соловецкого острова) на пустыни, паки возростати, паки процветати небесному делателю не престаяше». См. Супряльское изд., лист 99 и на обороте. Связь между падением Соловецкого монастыря (в 1676 г.) и основанием Выговской пустыни, подчеркиваемая раскольническими писателями, была замечена и православными историками раскола. См. «Истина святой Соловецкой обители» Игнатия, арх. Ворон. и Задонского, изд. 2-ое 1847 г. СПб. «Поморские скиты, говорит автор, под именем «Даниловских», начавшись от соловецких выходцев, считают себя отраслью монастыря Соловецкого в том именно духе, какой был в монастыре по тогдашнему времени». Эта же связь между соловецким возмущением и образованием Выговской пустыни замечена г. Сырцовым. См. его соч. «Возмущение Соловецк. монастыря в XVII в.», стр. 6‒7 и последние страницы ― 306‒313; проф. Смирновым. См. его соч.: «Первые годы жизни раскола вне церкви». «Хр. Чтение», 1898 г., стр. 428.18См. «Надгробное слово Андрея Денисова над Петром Прокопьевым», напечатано в «Русск. Старине» за 1879 г., т. 26, стр. 529. Слова Андрея Денисова с буквальной точностью повторяет Ив. Филиппов в «Истории Выговской пустыни», см. стр. 81.19См. «Опис. рукоп. Выголекс. библиотеки» г. Е.В. Барсова, стр. 15. Именем «Выгорецкой Лавры» и «славной киновии» называет Выговскую пустынь Павел Любопытный. См. его «Истор. Словарь старов. церкви», стр. 36 и «Библ. каталог» его, стр. 35. Проф. Ивановский Выговскую пустынь называет «столицею раскола». См. «Критич. разбор учения неприемл. свящ. стар.», стр. 76.20Такие границы определяет для С.-Поморья проф. Ивановский. См. «Критич. разбор учения непр. свящ. старобр.», стр. 72. Более точно границы С.-Поморья обозначены в книге «Земское самоуправление на русском севере в XVII в.» М. Богословского, Москва 1909 г. «Поморьем на административном языке XVI и XVII вв. назывались местности на севере Европейской России по берегам Белого моря, по Онежскому озеру и по рекам Онеге, Северной Двине, Мезени, Печоре и Каме с Вяткой», стр. 1. Говоря о С.-Поморье, автор настоящего сочинения понимает под ним местность в более тесных рамках, чем определены они в названном выше сочинении М. Богос., приблизительно в тех, как они обозначены проф. Ивановским, главным образом, пределы нынешней Олонецкой губ.21О географических и исторических условиях С.-Поморья подробнее можно читать в сочинении Щапова «Раскол старообрядства», стр.250‒251, 366‒368. Автор указанного сочинения, на основании главным образом исследования Неволина «О пятинах и погостах новгородских», дает полную характеристику условий С.-Поморья, представлявшего в высшей степени удобную местность для распространения гонимого правительством раскола. «В северном Поморье, говорит автор, в пределах олонецких и каргопольских, беспрепятственному и успешному распространению раскола весьма много благоприятствовали частью лесистость, пустынность и малонаселенность этих мест, частью малодоступность их для правительственного надзора, частью торговые пути сообщения, которые из некоторых северных поморских городов и сел пролегали в южные и внутренние города России. Большие непроходимые леса представляли самые удобные места для укрывательства и поселения расколоучителей и их многочисленных последователей. Болота и озера ограждали их от городов, откуда им угрожала опасность. В обонежском Поморье погост от погоста отстоял большею частью весьма далеко ― верст в 60, 80 и даже во 100. Между многими погостами простирались обширные, непроходимые леса, верст на 80, 40, и 100 и более. Селения также разбросаны были на далеком одно от другого расстоянии» (250‒251 стр. примеч. на 251 стр.). «Село тогда, и не в оморском краю только, обыкновенно состояло из весьма ограниченного числа дворов, а деревня, составляющая большею частью «отдельный жребий, заключала в себе 1, 2, 3 и редко более 4 дворов». Сравни стр. 368, примечание, где говорится, что напр. в 3-х уездах Вотской пятины из 2710 деревень в 1419 деревнях было по 1 двору». Тоже, что говорится у г. Щапова. Об исторических условиях С.-Поморья можно читать в сочинении Н. Барсова «Братья Денисовы». См. «Правосл. Обозр.», 1805 г., т. 2, стр. 232, и с некоторыми добавлениями и в соч. проф. Ивановского: «Критич. разбор учения непр. свящ. стар.», стр. 72‒74.По плотности населения Олонецкая епархия и в настоящее время занимает предпоследнее место между другими епархиями Европ. России. В ней на одну квадратную версту приходится только до 3-х человек. Особенно слабо населены Повенецкий и Пудожский уезды, которые составляют почти половину всей территории епархии, а имеют жителей почти втрое меньше, чем в остальной части («Олон. Сборн.», изд. Олон. Губ. Статист. Комит. 1894 г., стр. 425‒426).22См. «Палеостров, его судьба и значение в Обонежском крае». «Чтения в Общ. Истор. и Древн. Росс.». 1868 г., кн. 1, стр. 25. Палеостровский монастырь находится в Петрозаводском уезде в 100 верстах от города, близ юго-западного берега Онежского озера при начале, так называемой, Толвуйской губы, на небольшом острове Палей или Палеостров. Ibid, стр. 19. По догадкам исследователей, первые семена христианства были посеяны в западной части Олонецкой епархии уже в конце или начале XI в. См. «Начало христ. в Олон. крае». Н. Ч., стр. 24, 25, 47. Муромский монастырь был уже в XII в. См. «Олон. Епарх. Вед.», 1903 г., № 6, стр. 206.23Полное собр. Русск. Лет., т. I, стр. 191. См. также Андреева: «Раскол и его значение в народной русской истории», 1876 г., стр. 22.24Е.В. Барсов окончательное обращение к Христовой вере язычников Заонежья относит к XVIII столетию. В деле обращения их ко Христу большое значение он приписывает Палеостровскому монастырю. «В Заонежье, говорит он, в XIV столетии язычников уже не было. По чему же не допустить, что Палеостровские иноки в XII и XIII вв., много потрудились в распространении веры христианской между дикими и грубыми лопарями, населявшими весь Повенецкий уезд и часть Петрозаводского, где многие погосты именовались лопскими до половины прошлого столетия? Во многих сведениях, доставленных от причтов сих погостов, первоначальное просвещение Христовою верою прихожан приписывается большею частью палеостровским инокам. «Палеостров, его судьба и значение», 27 стр. в «Чтен. общ. ист. и древн. Росс.», 1868 г., кн. 1.О большом количестве монастырей в пределах нынешних Олонецкой и Архангельской губерний можно судить по исследованию «Списки иерархов» г. Строева, изд. 1877 г. Здесь в пределах одной нынешней Олонецкой епархии перечисляется до 34 монастырей, да до 30 пустынь. В пределах Архангельской – 19 монастырей, да до 22 пустынь. См. стр. 991‒1012, 813‒836. Из этих монастырей и пустынь многие давно упразднены, и прекратили свое существование.25Суровым и ревностным подвижникам С.-Поморья приходилось нередко вести упорную борьбу с окружающими их язычниками. С чудью белоглазою боролся в начале XIV в. пр. Кирилл, основатель Челмужской пустыни (в Каргопольском уезде). От лопян-сыроядцев немало терпел притеснений. В половине того же XIV в., преподобный Лазарь, подвизавшийся в Муромском монастыре (в Пудожском уезде). «Палеостров, его судьба и значение». «Чтен. в общ. истор. и древн. Российских», 1868 г., кн. 1, стр. 27.26См. брошюрку г. Митропольского: «Из быта и верований корел Олонецкой губерний», стр. 14-я и «Олон. епарх. вед.», 1898 г. № 3, статью «История церкви в Олон. епархии» г. Елпидинского.27«История о отцех и страдальцех соловецких». Супряльск. изд., л. 14 на обороте. Об обрядовом направлении, и вообще о духовно-нравственном состоянии поморского края в XVII в., как условий, сделавшем из него благоприятную почву для раскола, подробнее можно читать в соч. Н.И. Барсова «Братья Андрей и Семен Денисовы». «Прав. Обозр.», 1865 г., 2 кн., стр. 221‒235.28О недостатке священников в Поморье в XVII столетии, малочисленности храмов, вследствие чего являлось равнодушие к вере и уклонения от церковной практики у Щапова: «Раск. старообр.», стр. 366‒370. О распространении часовен в Поморье XVII столетия и часовенного богослужения, см. у Н.И. Барсова в сочинении «Братья Андрей и Семен Денисовы». «Прав. Обозр.», 1865 г., кн. 2, стр. 233‒235.29«Истор. русск. церкви» Евг. Голубинского. Т. 1-й, 2 пол. тома, 453 стр.30Ibid, 462 и 467 стр.31Стоглав. Изд. Кожанчикова. СПб, 1863. г., 82-я глава.32«Братья Андрей и Семен Денисовы» Н.И. Барсова. «Прав. Обозр.», 1865 г., кн. 2, 226 стр. См. примечание 1 и особенно 3.33«Палеостров, его судьба и знач.». «Чтения в общ. ист. древн. Росс.», 1868 г., кн. 1, стр. 28.34Ibid, стр. 29.35«Возмущение Соловецких монахов-старообрядцев», соч. г. Сырцова, стр. 58.36Ibid, стр. 59.37Ibid, стр. 170.38Ibid. Самостоятельное избрание Соловецкими монахами должностных лиц монастыря повторялось и в следующее время. Ibid, 223 стр.39Протопоп Аввакум в «Житии, им самим составленном», смерть Павла Коломенского приурочивает к Новгородским пределам. «Его же (т.е. Павла Коломенского), говорит он, Никон напоследок огнем сжег в новгородских пределах». Мат. для ист. раскола, т. V, 18 стр. С показанием пр. Аввакума сходно показание диак. Феодора. В «Послании к сыну Максиму» Феодор говорит, что Никон сослал Павла Коломенского в Хутынский монастырь, где Павел начал юродствовать, юродствуя обходил Новгородскую область, и наконец, по приказанию Никона, был убит, «а тело его сожгоша огнем по Никонову велению» (Матер, для изуч. раск., т. VI, стр. 196). В другом месте диак. Феодор выражается неопределеннее. Он говорит, что Никон Павла «разбойнически ободра, и кто же весть, как его оконча» (Мат., т. II, 284 стр.). В рукописном сказании «о страдании и скончании священно-мученика Павла Коломенского» сказано, что сожжение его Никоном было в Новгородских пределах» («Ист. русск. церкви» пр. Макария, стр. 164, пр. 249). В определении о низвержении Никона на соборе 1666 г. говорится, что Никон предал еписк. Коломенского тяжкому телесному наказанию и сослал в заточение (куда? ― не сказано), вследствие чего Павел сошел с ума, и никто не видел как погиб бедный ― зверями ли похищен, или в реку упал и потонул (Собр. госуд. грам., IV, 183‒16. »Истор. русск. церк.«» пр. Макария, XII, 145 и примеч. 82). Таковы раннейшие свидетельства о судьбе Павла Коломенского. Позднейшие свидетельства, принадлежащие главным образом Выговским писателям, сходятся с раннейшими в определении пределов ― Новгородская область, куда был сослан Павел Коломенский, и расходятся в указании частного пункта ― определенного места его ссылки. Диакон Феодор говорит, что это был Хутынский монастырь, Денисовы и Филиппов называют монастырь Палеостровский. Андрей Денисов в «Надгробном слове П. Прокопьеву» говорит: «От тогда противящийся Никонову новопреданию и опасный хранитель святоотеческих древних содержаний, священный архиерей и божий человек Павел епископ Коломенский... послан бяше в заточение в поморскую страну нашу, в Олонецкий уезд, в Палеостровский монастырь»... («Русск. стар.», 1879 г., т. 26, стр. 525). Андрея Денисова с буквальною точностью повторяет Иван Филиппов. См. «Истор. Выговской пустыни», стр. 78‒79. Тоже говорится у Семена Денисова – «Таже Никон патр., егда ниже страхом, ниже биенми, ниже темницами преклонити того (т.е. Павла Коломенского) не возможе, во оземствие заточения посылает во един от убогих монастырей именуем Палеостровский... («Виногр. Росс.», рук. Моск. акад., 35 лист), отсюда за проповедь раскола Павел Коломенский был «паки к Новгородским странам взят, и по томлении многом был сожжен в срубе» (Ibid, 38 л. на обор.) Вслед за Денисовыми ссылку Павла Коломенского в Палеостровский монастырь приурочивали многие из православных историков раскола. См. «Истор. русск. раскола» пр. Макария, стр. 164, 1-ое изд. Н.И.Барсов «Бр. Андр. и Семен Денисовы». «Правосл. Обозр.», 1865 г., 2 к., 235 стр. Ивановский. «Крит. разбор уч.», стр. 33. Но в виду того, что свидетельство диакона Феодора противоречит этому (диакон местом ссылки называет монастырь Хутынский), а свидетельство собора 1666 г. ничего не говорит о месте ссылки, необходимо признать, что мнение о ссылке Павла Коломенского в Палеостровский монастырь – нельзя признать окончательно выясненным. Денисовы в своих видах, может быть стараются доказать, что Павел Коломенский был сослан в Палеостров, именно – с целью возвысить значение своей пустыни, получившей будто бы начало от «слышателей» Павла Коломенского (см. «Надгр. слово», II. Прок., стр. 525). Но так как большинство показаний говорит о том, что Павел был сослан в Новгородские пределы, то можно признать это справедливым.40См. «Опис. нек. раск. соч.». А. Б., стр. 6.41Хотя Павел Коломенский, быть может и не был сослан собственно в пределы Поморья (в частности в Палеостровский монастырь), но слух о нем, заключенном несомненно в один из новгородских монастырей, прошел по Поморью, и повлиял на поморцев в смысле неблагоприятном Никоновым исправлениям.42Сырцов. «Возмущение Сол. мон.», стр. 258, 264, 265, 281. См. «История о отц. и страд.», 285. Рук. Моск. дух. акад., где помещ. «Вин. Росс.».43«История о отц. и страдальц. Соловецких». Супральск. изд., 11 л. на обор. То же говорится в «Истор. Выговской пустыни» Ив. Филиппова, 82 стр. «Надгробное слово П. Прок.», 530 стр. «Олон. Епарх. Вед.», 1899 г., статья К.Н. Плотникова.44Досифей, игум. Беседного монастыря, был также одним из ревностных расколоучителей Поморья, см. «Надгробное слово над П. Прокопьевым». «Русск. Старина», 1879 г. Т. 26, 530 стр. «Истор. Выговской пустыни», 79 стр.45Курженская пустынь играла очень важную роль в первоначальной истории поморск. раск. «История Выговской пустыни», 79 стр. «Надгр. слово», 526 стр.46«Истор. Выговской пустыни», 83 стр. «Раск. дела 18 стол.» Есипова, т. I. стр. 270.47Есипов. «Раск. дела 18 стол.», т. I, стр. 270. «Прав. Обозр.», 1865 г., т. 2, стр. 418.48«Братск. Слово», 1888 г., т. I, стр. 165.49«Истор. Выговск. пустыни», 37‒48 стр. «Челобитная Палеостровск. игумена Кирилла» напеч. в «Олон. Губ. Вед.», 1849 г., № 8. «Братск. Слово». 1888 г., т. I, стр. 166.50«Судное дело о раззор. Палеостр. монастыря». «Олон. Губернск. Вед.», 1849 г., № 8. О числе сгоревших с Игнатием в Палеостр. монастыре, см. «Отраз. Писание», 646 стр.; сгорело от 1200 (показание Корнилия), до 2700 (показания Ив. Филиппова), Синодика «Истор. о отцех и страдальцех соловецких». Супряльск. изд., 105 л. на обор.51См. «Отраз. Пис.», 646‒052 стр.52Ibid.53Подробное исследование Палеостровских гарей можно читать в введении к «Отразит. Писанию», где на основании всех известных в настоящее время памятников официального и раскольнического происхождения, обстоятельно описаны в высшей степени грандиозные и характерные для XVII столетия случаи «самоубийственных смертей», имевшие место в пределах Поморья с участием лиц, из которых некоторые (диак. Игнатий) были учителями и руководителями знаменитых устроителей Выговской пустыни. См. «Отраз. Пис.», стр. 046‒054.54«Истор. русск. раск.» митр. Мак., 253‒254 стр.55См. «Христ. Чтение» за 1889 г., 1-я кн., стр. 217, где в «Житии, самим составленном», Епифаний говорит, что вышел из монастыря сразу после присылки туда новоисправленных книг, что было в 1657 г.56Сунорецкая Троицкая пустынь играла очень важную роль в первоначальной истории поморского раскола. См. проф. Смирнова «Первые годы жизни раск. вне церкви». «Христ. Чтение», 1898 г. Март, стр. 430, примеч. 11.57«Истор. Выг. пустыни», стр. 85. «История о отцех и страдальцех соловецких», 100 л., изд. 1788 г. Супряльское, О чудесах Епифания в его «Житии». «Хр. Чтение», 1887 г., 1-я кн., стр. 210‒240.58Его «Житие», стр. 230 и «История о отцех и страд.», стр. 101‒102.59«Надгробное слово Петру Прокопьеву», 526 стр.60Ibid. 532. О Досифее и Корнилие подробнее можно читать в исследовании проф. Смирнова: «Внутренние вопросы в расколе XVII стол.». Введ. XIII и XV.61«Олон. Губ. Вед.», 1849 г., № 8. «Судное дело о раззор. Палеостр. монастыря».62Московский собор 1666‒7 г. постановил, что еретики и раскольники не «токмо церковным наказанием имут наказалися, но и царским, сиречь градским законом и казнением» (Полн. собр. зак., т. I, № 413, стр. 706).63Полн. собр. зак., т. II, № 1, стр. 102.64См. Л. Милюков. «Очерки по истории русск. культуры», ч. 2, 1897 г. изд., стр. 70; ср. «Отраз. пис.», стр. 058.65См. «Отраз. писан.», стр. 052, 057 и 054.66«Опис. раск. сочинений», 278 стр.67«Истор. русск. раск.» пр. Макария, стр. 237, изд. 1855 г.68«Истор. Выговск. пустыни», стр. 34.69Ibid. 116 и 124. Проф. Нильского «Семейная жизнь в расколе».70«Истор. Выг. пустыни», стр. 123, 124 и 127.71Ibid, стр. 97.72Ibid, стр. 99.73О количестве скитов, устроенных на Керженце, в Стародубье и Ветке и друг. местностях, см. Щапова: «Раск. старообрядства», 258‒269 стр.74Акты истор., т. V, № 75, стр. 117.75«История Выг. пустыни», 100‒101 стр. и «Судное дело о разор. Палеостр. мон.» в «Ол. Губ. Вед.», 1849 г., № 8 и 9.76Напр., Соловецкий инок Епифаний, придя в Сунорецкую пустынь, в скором времени оставил ее и переселился «ради подвигов» в построенную недалеко от пустыни маленькую келью «о пяти стенках». «Хр. чтение», 1887 г., кн. 1, 214 стр.77Об устройстве скитов подробнее см. статью Барсова: «Еще о спорных вопросах из первоначальной истории раскола» в «Хр. чтении», 1877 г., ч. 2.78«Истор. Выговск. пустыни», стр. 55‒7.79См. «Надгробное слово Петру Прокопьеву» в «Русской Старине» в повествовании о деятельности инока Корнилия. Ср., «Житие Корнилия» в «Опис. раск. соч.», 176 стр.80«Рассказы из истор. старообр.» Максимова, стр. 30.81«Надгробное слово П. Прокопьеву», «Русск. Стар.», 1879 г., стр. 532.82«Надгробное слово П. Прокопьеву», 533 стр.83Другой задачей Выговцев было дать расколу свою догматику; значение их деятельности в данном отношении мы будем рассматривать в следующей части сочинения.84Труд. Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, 169‒170 стр.85«Истор. Выговск. пустыни», стр. 35, 84. Ср. «Надгробное слово П. Прокопьеву», стр. в «Русск. Старине», 530.86«Надгробное Слово Петру Прокопьеву», 530 стр.87Ibid.88См. «Выгорецкий Летописец» в «Бр. Слове» за 1888 г., т. 1, стр. 795.89«Надгробное Слово П. Прокопьеву», 530‒531 стр.90Ibid и см. «Раск. дела 18 стол.» Есип., т. 1, стр.270‒271; Филипп., стр. 37, 84.91«Истор. Выговской пустыни», стр.87.92«Отраз. Пис.», стр. 46.93Данила Викулов до конца жизни остался верен своему убеждению о спасительности самосожжений, что видно из того факта, что по его просьбе П. Прокопьев написал целое сочинение в защиту самосожигательства. «Отраз. Пис.», стр. 021.94«Истор. Выговской пустыни», 95‒98; Есип. т. I, стр. 271‒273.95«Истор. Выговской пустыни», 99.96Проф. Н. Ив. Барсов заподозрил было княжеское происхождение Денисовых, но все его старания опровергнуть достоверность сообщаемых всеми раскольническими и православными писателями сведений о высоком происхождении их, как он и сам сознался, не достигли цели. См. «Братья Андрей и Семен Денисовы». «Пр. Обозр.», 1865 г., т. II, стр. 404‒413; по имеющемуся у автора «древу рода Андрея и Симеона Дионисиевичев господ Вторушиных и Выгорецких предводителей» происхождение Андрея и Семена от князей Мышецких представляется в следующем виде: «о роде блаженного и приснопамятного отца нашего Андрея Дионисиевича вмале скажем: прадеда бо его отец бяше князей Мышецких Российския части, Сновгородския области именуем Борис Александрович. Муж благ и благочестив и добродетелен. Во время смущения русския земли, егда от шведов и поляков волновашеся Россия, и многи принуждаемы бываху крест целовати за чюжестранных кралей. Сей же благородный князь не восхоте в том учинити поползновения, но якоже крепок во благочестии, сице и своим природным государем вернейший явися, не поддадеся чюжестранным иноверным кралем, не восхоте креста за них целовати, оставив сей отечество свое и поместья и вотчины и пресельник бывает в заонежской пятины в сельце Пудожская гора именуема. В нем же во иноческом чину Боголеп переименованный благочестно преставися». Этот князь Борис Александрович Мышетский или Вышецкий, имел сына Иоанна, а от него – внука Евстафия, и правнука Дионисия –-отца Андрея, Семена, Иоанна и Соломонии Дионисиевых Мышецких – основателей Выговского Даниловского и Лексинского старообрядческих монастырей.97Труды Киевск. Дух. акад., 1866 г., т. I, 180 стр.98Ibid, 181 стр.99«Истор. Выг. пустыни», стр. 83.100Труды Киевск. дух. акад., 1866 г., т. I, 180 стр. статья: «Семен Денисов Вторушин, предводитель русск. раск.» г. Елп. Вас. Барсова.101Ibid, 181 стр.102Н. Ив. Барсов говорит, что в Киеве Андрей Денисов познакомился с Феофаном Прокоповичем, бывшим в то время префектом и профессором Киевской академии (с 1708‒1711 г.г.), и был его учеником. «Прав. Обозр.», 1865 г. т. III, стр. 241‒242. Феофан Прокопович всегда снисходительно и милостиво относился к Денисову. См. Ibid. Снисходительность к Денисову и Выговцам Петра I-го также хорошо известна. Ibid. стр. 424 и др. Видя к себе снисходительное и милостивое отношение самого государя и высшего представителя духовной власти, Андрей, конечно, не имел впоследствии поводов быть слишком нерасположенным к ним. В.Г. Дружинин доказывает, что А. Денисов учился риторике не в Киеве у Феофана Прокоповича, а в Москве или Новгороде. См. «Словесные науки в Выговской Поморской пустыни». СПб. 1911 г., стр. 16‒17.103От Денисова осталось слово о вере», в котором он доказывает, что можно спастись вне видимой церкви и независимо от ее иерархии – чрез веру. Труды Киевск. дух. акад. 1867 г. Янв.-март, стр. 257‒258.104«Истор. Выг. пустыни», 99 стр.105Ibid, 99.106Ibid.107Ibid, 100.108Ibid.109См. «Бр. Слово», 1888 г., т. 1, стр. 795 и «Прав. Обозр.», 1865 г., т. II, 421 стр.110См. «Надгробное Слово» П. Прокопьеву, 527‒528 стр. «Братское Слово», 1888 г., т. 1, 796 стр.111«Надгробное Слово П. Прокопьеву», стр. 529.112Ibid.113«История Выговской пустыни», 157‒8.114Ibid, 107.11587.116158.117Есипов. «Раск. дела 18 в.», т. I, 276.118«История Выговской пустыни», 104.119Ibid, 103‒104; Есип. I, 277.120В истории Выговской пустыни год образования ее указывается 7203 (см. 105 стр.); если отсюда вычесть 5508, то получится 1695 г.; но в виду того, что год в то время начинался с сентября, а впоследствии стал начинаться с января, выходит, что на наше летосчисление 7203 год был еще 7202, следовательно 1694-м. Поэтому несправедливо считать годом основания пустыни год 1695, как это делает напр. проф. Н.И. Барсов. См. «Пр. Обозр.», т. 2, стр. 422.121«Истор. Выг. пустыни», 106 стр. и «Бр. Слово», 1888 г., т. I. 796.122Труды Киевской Академии, 1866, т, I, 177.123Ibid, 180.124Ibid, 181.125Замечательно, что в «Винограде Российском» виновниками всех лютых казней, которым подвергались раскольники, Семен выставляет православных архиереев, побуждавших светских властей к таким казням. Это замечено еще г. А.Б. см. «Опис. раск. соч.», 157.126«Виногр. Российский», 9 л. на обор. Эти же эпитеты повторяет Филиппов, 14стр.127Об общем характере «Виногр. Российск.» также говорит и А. Б., 154‒155 стр.128«Библ. кат.» П. Любопытного, 41 стр. 107 соч. А. Денисова. См. также 101, 103 и 101 сочинения его.129Милостивое отношение лично к Семену Денисову Петра I-го выразилось в том факте, что государь запретил новгор. митрополиту Иову наказывать его в то время, как Семен содержался в новгородской темнице (в 1715г.), см. Есипова, т. I, 291 стр.130«Виноград Российский». Введение, 4 лист.131«Опис. раск. соч.», А. Б., 220 стр.132Есипов, т. I, 291 стр.133Труды Киевской Дух. Академии, 192 стр.134«Братское Слово», 1888г. т. I. «Извещение праведное о расколе беспоповщины» Григория Яковлева, стр. 399, 401‒402. См. также «Хр. Чтение», 1877 г., ч. 1, 66‒67 и др.135«Надгробное Слово П. Прокопьеву», стр. 529.136«Улож. бр. Денисовых» в «Памятной книжке» Олонецк. губернии – 1868‒9 г., стр. 87‒92 и др.137Ibid.138«Ист. К.» П. Любопытного, 4 стр.139Библиотека для Чтения, 1863 г., № 7, стр. 1.140Ibid. 5 стр. Взгляд г. Аристова повторяет с буквальной точностью г. Юзов. См. «Русские диссиденты», 113 стр.141Нетрудно заметить зависимость г. Аристова от взглядов Щапова на устройство пустыни. «Сначала Выговская община, говорит Щапов, была бедна и неустроена, а потом все более и более устроялась. Она называлась монастырем по старинному обычаю, когда монастырями назывались и погосты новгородские, как известно из «Писцовых книг». В существе же дела Выговская община имела характер чисто мирского согласия, похожа была на раскольничьи слободы стародубские, сибирские и другие. Обитатели ее «житейским житьем» жили. И действительно, уже в начале XVIII века весь материальный быт общины имел мирское, житейско-хозяйственное устройство» (стр. 129‒130. Соч. «Земство и раскол»).142Библиот. для Чтения, 1863 г., № 7, стр., 5.143Ibid, 5‒6.144Ibid.145Ibid.146Ibid, 10 стр.147Ibid, 12 стр. Юзов. «Русск. дисс.», 113 стр.148Ibid.149Ibid, стр. 14.150Ibid.151Ibid. 17 стр. О высоком значении женщины на Выгу, см. Андреева «Раскол и его значение», 251‒253 стр.; Юзова «Русск. дисс.», 115 стр.152Аристов, 15‒16 стр.; Юзов, 115 стр.153«Истор. Выг. пустыни», 86‒87 стр.154Только что было положено основание Выговской общины (в 1694 г.), как устроители ее заботятся о том, чтобы не было брачных сношений между обитателями и обитательницами ее, и в этих видах разделяют даже столовую на две половины. Филиппов, 105 стр.155Г.г. Щапов и Ко любят подчеркивать выражение Филиппова, что обитатели общины «жили житейским житием», между тем это выражение Филиппов употребляет в тех случаях, когда говорит о жизни обитателей не Выговского общежития, а окружающих его скитов; о Выговской же общине он говорит, что обитатели ее жили «самым нужным пустынным житием», 105 стр.156Следующие за г. Аристовым писатели, понимающие раскол как главным образом земское явление, более осторожны в отрицании монастырского характера в Выговской пустыни, что произошло благодаря более широкому знакомству их с литературой о пустыни. Напр., г. Андреев говорит, что Выговская пустынь, несмотря на светский элемент, присущий ей («Раскол и его значение», стр.255‒257), до последних дней своего существования сохраняла монастырский характер. Ibid. 230‒231 стр. Г. Юзов говорит, что в Выговской пустыни «аскетизм все-таки занимал известное место, а потому скитяне никак не хотели подчиниться монастырю и зависели от него лишь в богомолении». (Русск. дисс., 111 стр.). Так г. Юзов говорит, благодаря знакомству с статьей Н.И. Барсова в «Христ. Чтении», 1877 г., № 7.157О характере писательства Ив. Филиппова можно читать в «Опис. раск. соч.» А. Б., 258‒259.158«История Выг. пустыни», 38‒48, 54‒60.159Игнатий в решительную минуту, когда надо было зажигаться, на вопрос своих сотоварищей, о чем он задумался, говорит: «вон де думаю, чада, да иных поучю» («Отраз. Пис.», 046). Емельян обратился с просьбой к сидевшим с ним в запоре: «пустите де мя, отцы, на окиян погулять, и так де вас много, и без меня згореть мочно», но «отцы», конечно, не оказались так наивны, чтобы отпустить своего «полководца и маора» (054 стр.).160Библ. для чтения, 1863 г., № 7. Аристов представляет Емельяна жертвою правительственных гонений, см. 3 стр.161См. стр.372.162«Прав. Обозр.», 1865 г., т. 3, стр. 56.163Ibid. См. страницы 58‒60.164Ibid. 60‒61 стр.165Ibid, 72 стр. Чисто монастырский характер в Выговской пустыни видят и другие исследователи раскола, рассматривающие его как явление церковно-религиозное, напр., см. проф. Нильского: «Семейная жизнь в расколе», 74 стр. Монастырское устройство в пустыни видит Елп. Вас. Барсов. См. Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 170‒171. Только Елп. Вас. не соглашается признать правильно понятыми Н. Ив. Барсовым побуждения, по которым Андр. Денисов строил пустынь, и его характер. Он приводит разбросанный в разных местах слова Н. Ив. Барсова: «Андрей не имел веры в раскольнические догматы и обыкновенного фанатизма раскольнической толпы... и однакож всю жизнь посвятил на пользу раскола;... не обладал теплым религиозным чувством... и однакож при всех своих самоотверженных трудах главным образом руководился сочувствием к внешней бедственной судьбе раскольников; что он предписал строгие правила для своей паствы и... однакож не мог да и не имел серьезной заботы, чтобы заставить свою общину строго и точно выполнять их» («Прав. Обозр.», т. 2, 1865 г., стр. 37‒45). Приведя эти выдержки, Елп. Вас. говорит: «нет, Андрей далеко не был такою посредственностью. Он был логичнее и влиятельнее, это был человек хотя и с ложными, но глубокими убеждениями, с характером, как всякий холерик, сильным и непреклонным. Он и мог и умел действительно подчинить своевольных людей строгой дисциплине своей киновии, и нужно сказать правду – она ъ очень многом отвечала его идеалу. Недаром же он прослыл во всем раскольничьем мире философом с философственной душой. Недаром выговцы причислили его с его сотрудниками к лику своих святых» (Тр. Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2-й, 179 стр.). Последняя характеристика личности Андрея, несомненно, более правдоподобна, чем первая, так как трудно допустить, чтобы Андрей отдал всего себя на служение расколу только по сочувствию к бедственному положению его приверженцев. Андрей был убежденным раскольником, только он шире понимал раскол, чем многие из его последователей; в расколе Андрей видел протест во имя родной старины – против западных нововведений; не за «букву» старых книг боролся Андрей, но вообще за старину – ее порядки и обычаи. Он боролся и за старые обряды, потому, что это были обряды национальные и, по его мнению, лучше выражали сущность догматических воззрений, чем обряды, введенные п. Никоном.166«Прав. Обозр.», 1865 г., т. 3, 72 стр.167См. «Уложение братьев Денисовых». Напр., в главе об обязанностях казначея «Уложение» гласит, что казначей должен тщательно беречь все Выговское имущество не как простые вещи, но как вещи, принадлежащие самому Богу. 91 стр.168См. «Памятн. Книжка Олон. губ.» за 1868‒9 г.г., 85 стр.169«Уложение», стр. 93‒96.170Ibid, 97 стр.171Ibid, 106 стр.172Ibid, 107 стр.173113 стр. См. также Труды Киевск. Дух. Ак., 1866 г., т. 2, 172 стр.174Таким образом, можно признать, что правы оказываются г.г. Аристов и Юзов, утверждая, что в Выговском братстве не существовало телесных наказаний для женщин. См. Аристов, 15 и 18 стр., Юзов, 115 стр. Но если по правилам телесных наказаний для женщин здесь и не полагалось, то на самом деле они иногда бывали; напр., Яковлев говорит, что Семен Денисов однажды собственноручно наказал «батожьем мужика и девку», и так как он «мужика втрое пред девкою наказа», то мужик и рассердился на него за это, и донес на него властям в бытность его в Новгороде, вследствие чего Семен был посажен в Новгородскую темницу (в 1715 г.). «Бр. Слово», 1888 г., т. 1, 403 стр. Затем и самое выражение правила «Уложения» «смирять постниц как можно», дает основания понимать его и в смысле телесных наказаний.175«Уложение», 77 стр.176Ibid, 96 стр.177Ibid, 97, 108 стр.178Ibid.179«Уложение», 13 пр. 103 стр.180Так на соборном определении об удалении из монастыря лиц зазорного поведения, первым расписался настоятель Иван Филиппов: «к сему общему приговору Выгорецкого общежительства выборный Иван Филиппов руку приложил». «Памятная Книжка Олон. губ.» за 1868‒9 г.г., 89 стр.181Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 172.182«Истор. Словарь» П. Любоп., стр. 58.183Событие это было в 1742 Г., «Пам. Кн. Олон. губ.», 1868‒9 г.г., стр. 88‒89.184«Памятная Книжка Олон. губ.», 1868‒9 г.г., стр. 89‒91.185«Уложение», 6 пр., 104 стр.186«Уложение», 6 пр., 104 стр.187«Уложение», 4 пр., 91 стр.188«Уложение», 6 пр.189«Уложение», 2 пр., 85 стр.190«Уложение», 85‒91 стр.191Ibid, 91 стр.192Ibid, 91‒96 стр.193«Уложение», 2 пр., 96‒97 стр., ср. 3 пр., 101 стр.194«Уложение», 7 пр., 102 стр.195Ibid, 1 пр., 102 стр.196Ibid, 6 пр.197«Истор. Выг. пуст.», 107 стр.198Как говорит Сырцов, в Казанской духовной академии хранится «Устав» соловецкого монастыря от XVII столетия, составленный еще до разрушения монастыря в 1676 г. (№ 1231). См. Сырцов. «Возмущ. сол. монахов», 172 стр. Сравнение этого «Устава» с «Уложением» братьев Денисовых, несомненно, дало бы любопытные выводы относительно большей или меньшей зависимости Денисовых от «Устава», но к сожалению, недостаток времени не позволил автору сделать этого сравнения. Предлагаемое сравнение делается на основании сведений, заимствуемых из книги г. Сырцова. См. 25 стр.199Ibid, 25 стр.20035 стр.20157 стр.202Ibid, 115 стр.203О значении Выговского собора в деле определения раскольнического вероучения можно судить по тому, что такие важные для раскольников-поморцев вопросы, как о браке, о надписании титлы на кресте, о молении за царя, окончательное решение получили на этом соборе. См. «Пам. Кн. Ол. г.», 1868‒9 г., 91 стр., «Ист. Выг. п.»., стр. 383.204Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. ІІ, 173 стр.205«Внутренние вопросы в раск. в XVII в.», стр. 181.206Ibid, 181 стр.207Ibid, 182‒183.208Ibid.209Так, Семен Денисов написал: «Устав богослужения, изображающий настоящее положение Христовой церкви непосвященных мужей», см. «Библ. Кат.» П. Любопытного, 131 стр. Андрей написал «образ моления по Давыдовым псалмам, с поклонами во весь год по кельям, в небытии церковного клира». «Кат.» Павла Любопытного, 29 стр. Андрею Денисову приписывается также «Устав поморской службы церковной и келейной». Ibid, примечание, стр. 73.210«История Выговской пустыни», 107 стр.211О значении «Келейного Устава» для выработки беспоповщинской богослужебной практики. См. в «Богосл. Вестнике» за 1898 г., мес. август, в отзыве проф. Каптерева о сочинении г. Воскресенского.212Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 173‒174. Наиболее торжественное совершение служб в Выговском общежитии началось с прибытия в него Прокопия Макарьева и Василия из Москвы, «ведущих писания». «И из того времени, говорит Филиппов, начаша по праздникам всенощные пети, по чину церковному, такожде и по воскресным днем. И после заутрени книгу читати до молебна и часов, и после уденья такожде книгу читающе, часа с полтора, и в вечеру после вечерни и ужина такожде книгу читающе, и по вся дни службу церковную отправляюще на то учиненные. А в простые дни труждающые братия отстояв полунощницу и на заутрени после екса псалмов, взяв прощение у старца отхождаху в столовую часов пети, и после часов полагаху поклоны братские данные лестовки, и по обычным дву началах отхождаху по своим келиям каждо на свои труды». 107 стр.213«Истор. Выг. пустыни», 157 стр. Любопытный «Четии» Прокопьева называет «Изящные каталоги святых отец и своей собратии книг». «Катал.» П. Люб., 105 стр., 381 соч. Из этого названая можно заключать, что в Выговских «четьях» были собраны и жития раскольнических подвижников и мучеников.214«Чин исповеди простолюдином» Пав. Любопытный приписывает Семену Денисову. «Библ. Кат.», 131 стр., прим.215См. Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, 174 стр.216См. «Братское Слово», 1888 г., т. 1, 243‒4. «Сходство четырех списков, говорит г. Пыпин в предисловии к «Старообрядческому Синодику», показывает, что должен был быть один центр, где сходились сведения (разумеется о раскольнических страдальцах), и где они заносились в общий Синодик. Этим центром был вероятно Выгорецкий скит, центр поморского старообрядчества (Это предположение оправдывается известием Яковлева, см.«Бр. Слово», 1888 г., т. 1, 243‒4 и стр. 168). В этот же поморский центр стекались потом и законы о поминовении, которые собраны в длинных списках «братского» Синодика. Некоторое указание на участие в составлении старообрядческого Синодика Выговской пустыни дает Павел Любопытный, упоминая в своем «Истор. Словаре» об Алексее Родионове, «апостате, бывшем знатном члене поморской церкви», умершем в 1780 г., 70 п. Родионов «преобразовал в сокращенной форме на вселенской панихиде большую и малую статьи, употребляемые ныне во всех церквах староверства». См. Пыпин. «Сводный Старообр. Синод.». СПб. 1889 г., 43‒44 стр. К. П. Люб., 51 стр.).217Свидетельства о составлении Выговцами служб специально раскольническим святым, находим у Григория Яковлева в «Извещении праведном о расколе беспоповщинском»: «слыхал я, говорит Яковлев, бывший келейник Семена Денисова и проживший в Выгореции около 35 лет, с 1713‒1748 г., «Бр. Слово», 1888 г., т. 1, 147‒154 стр. (Этот Яковлев, надо полагать не тот, который упоминается в «Истор. Словаре», П. Люб., 15‒16 стр., потому что сведения о жизни Григория Яковлева, написавшего сочинение «Изв. праведное», совершенно расходятся с сведениями Любопытного о Григории Яковлеве, ср. «Бр. Слово», 1888 г., т. 1, и «Истор. Словарь» Люб.) у раскольника Никиты Игнатьева, который там на Выгу и живет, что видел он у Василья Данилова (нынешнего земского писаря их) службу новосочиненную (неизвестно кем) раскольническим мнимым новыми страдальцом и самосожженцом по именам их, стихиры и паремии и проч. со славниками (о каноне же не упомню), которые и Алексий Иродионов видел там бывши. «Бр. Слово», 1888 г., т. 1, 489‒490.218Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 175.219Проф. Смирнов говорить, что только в одном из керженских скитов, где начальствовал старец Онуфрий, под влиянием речей инока Сергия, пламенного поклонника Аввакума, допустили чествование Аввакума: была написана икона Аввакума, и воздавалось ей поклонение, хотя и скрытно от «чужих», т.е. от всех, кто не принадлежал к скиту (Мат. VIII, 242; 260, 337). Казненных за раскол обычно и в первое время называли «мучениками» (VI, 92), «преподобномучениками» (VI, 219), «священномучениками», (VIII, 145), и это прямо по сравнению с древними христианами мучениками (Евфросин, стр. 82). «Внутренние вопросы в расколе в XVII в.», проф. Смирнова, стр. 123‒124.220«Братское Слово», 1888 г., т. 1, стр. 414.221«Истор. русск. раскола» пр. Макария, стр. 254, изд. 1855 г.222«Бр. Слово», 1888 г., т. 1, 414 стр. В «Истор. Выг. пустыни» о Корнилии и Виталии говорится на стр. 115, 121. Подробнее о житии Корнилия и Виталия, составленном Трифоном Петровым, Яковлев в другом месте говорит: «Трифон Петров написал целую „книгу, а в ней житие иже во мнимых мощех славима о ими Корнилия и с ним Виталия, в немже и пророчество о российском якобы отпадении от благочестия и суземском жительстве» («Бр. Сл.», 1888 г., т. 1, 488 стр.). Свидетельство Яковлева о почитании Выговцами раскольнических мощей подтверждается словами Алексия Иродионова, так же, как и Яковлев, жившего в Выговском братстве, и хорошо знавшего все порядки его (см. «Бр. Слово», 1891 г., т. 1, 314, в предисловии проф. Субботина к изданию его сочинений; ср. «Истор. К.» П. Люб. 9‒10 стр. и Труды Киевск. Дух. Акад., 1867 г., янв.-март, 48‒50 стр.). Иродионов, обличая Выговцев в почитании мнимых мощей, говорит: «где же у вас святии ваши чудотворцы – Корнилии и Виталии, Кириллы и проч. Тайно лежать подо землею, и вами точию почитаются, яко святии, церкви же Божьей и показатися не хотят, яко слепии» («Бр. Слово», 1891 г., т. 1, 565 стр. «Обличение раск. лжеучения»).223Срав. «Старообр. Синодик» г. Пыпина, изд. 1883 г., 26 стр. Вскрай.224«Истор. рус. раск.», 254 стр., прим. 455. В подтверждение своего предположения пр. Макарий ссылается на «Сборник» его библ., № 32.225Андрей Денисов пользуется очень большим уважением среди поморцев-раскольников и в настоящее время; у них в домах встречаются очень часто изображения его, занимающая самое почетное место. На этих картинах «Денисов изображается за письменным простым столом, пишущим сочинение». Положение, данное фигуре Андрея, одежда его, занятие, представляют кое-что сходное с изображением евангелистов. Нет сомнения, что все это сделано художником не без цели»... «Хотя поморцы пишут Денисова без венца, но имеют к нему особенное почтение, а некоторые из них почитают его за святого и молятся на его изображения» (?). «Исторический Вестник», 1886 г., т. 24, стр. 146; статья «Помор-философ», г. Усова.226«Братское Слово», 1888 г., т. 1, стр. 486.227В 1731 г. на Выг был прислан указ с требованием представить в войско двойное количество солдат. Выговцы перепугались. В это-то тяжелое для них время, когда уже ими были испробованы многие средства вроде посылки в Москву стряпчего и «ходоков» в целях избежания от тяжелой повинности, одному Олонецкому раскольнику по фамиліи Гуттоеву было в одну ночь видение. «Видех, братие, рассказывал Гуттоев на другой день, чудное видение... вижу яко идет малой полк чудных необычных мужей, который еси в белых ризах велъми светлы». К Мартину Гуттоеву подошел один незнакомый муж и спросил: не желает ли он видеть бывшего настоятеля Выговской пустыни. «Аз же Мартин глаголах ко оному мужу, как мне к нему идти, что де он меня не знает и я его не видал. Оной же муж глагола ми – пойди не бойся, он тебя знает, и указа его, который идет с жезлом передом; аз Мартин приим дерзновение и с радостью скоро текох; видимый же мною Андрей сотворив молитву Исусову и глагола ко мне: здравствуй Мартин Григорьевич, ревнитель древнему благочестию. Аз же от того слова удивихся, и приступль близ его сотворив молитву, поклонихся ему до земли, и глаголах ему: отче честный Андрей Денисьевич, почему ты мене знаеши, зане ты мене никогда не видал. Андрей же глагола ми, аз тебе брате давно знаю и слыша про тебе у нашего Ивана Филиппова и у прочих братии своей, что ты ревнитель древнему благочестию. Вопросих убо сии людие, кто суть и како идут: Андрей же глагола ми, сии людие братия, наша. А идем ныне в города (Олонец) в ваш приказ с указом, который ныне на Москве добили, чтоб солдат с пустынных жителей не спрашивать, и идешь нашею брата заарестованною освободить («История Выговской пустыни», стр. 223‒224). Видение исчезло, а на другой день оказалось, что в эту же ночь из Москвы был получен указ, приказывающей освободить выговского стряпчего и с Выговской пустыни и прочих скитов солдат не спрашивать и впредь не брать» (Ibid. 225 руб.). Нетрудно видеть из этого рассказа, к чему клонились желания выговцев относительно Андрея Денисова. Им хотелось сделать из него небесного заступника и покровителя Выговской пустыни. На подобные видения Выговцы смотрели как на чудеса, как это видно из слов Филиппова: «другое содеяся чюдо тем же представльшимся отцем Андреем», см. 225 стр. О почитании Выговцами прежде бывших расколоучителей свидетельствует и тот факт, что Андрей Денисов, по свидетельству Любопытного, в «Слове надгробном Исакию на Лексе» доказывал, что все пострадавшие от Никониан есть святы, и в равной степени древним». «Кат.» Люб., 35 стр., 75-е сочинение.228Указанные расколоучители были возведены «во святые еще в предшествующее время, как это видно из распространенная в то время среди раскольников рассказа о видении некоего юноши Иоанна». См. Дружинин. Раскол на Дону в конце XVII в. СПб. 1889 г., стр. 239‒40.229«История Выговской пустыни», стр. 160‒164.230С легкой руки Денисовых, и другие беспоповщинские наставники стали, по требованию обстоятельств, сочинять разного рода чины. Таким образом явились у беспоповцев, и особенно у поморцев, «чины нехиротонисанных для отправления святых таин крещения и покаяния», «чин или обряд постановления пастыря душ», „чин благословения снедей в день святой и великоторжественной Пасхи», «чин освящения омирщившимся и сих всякой посуде», «чин поморской церкви благословения в неделю Вайя» (Кат. П.Люб., №№ 225, 258‒9, 432 ‒435, 502‒508) и множество других чинов. Все эти чины иногда излагались в одной книге, которая называлась книга «Потребник, или чиновник поморский» (Ibid, 501 стр.).231«Ист. Выг. пустыни», 107 стр. В начале, говор. Филиппов. «вельми скудно живуще нужным и скудным пустынным житием с лучиною во часовни службу отправляюще и икон и книг в часовни скудно и мало велъми».232Г. Рыбников, посетивший Выговскую пустынь после ее разрушения (в 1854 г.), в своей статье «Из путевых заметок по Петрозав. и Повенецкому уездам» (см. «Пам. книжка Олон. губ.» на 1867 г., 36 стр.), говорит: «внутри храма (бывшая часовня, превращенная в православный храм при разрушении пустыни), внимание привлекается иконостасом со множеством древних образов (нам указывали несколько замечательных икон письма древнего иконописца Рублева) в богатых окладах, украшенных драгоценными камнями». Нет ничего невероятного в этом известии. Денисовы, во время странствований по России, посредством покупки и обмена и чрез подарки, собрали множество рукописных книг, икон, крестов напрестольных, евангелий старинных с надписями лет, «каким, по словам прот. Иоаннова, не можно инде быть, как в знаменитых местах, из коих иные были сделаны царями, иные иждивением знатных благочестивых бояр», 101 стр., ср. «Ист. русск. раск.» пр. Макария, 260 стр.233См. Чт. в «Общ. Истории и Древн. Росс.», 1862 г., кн. 4, стр. 48.234«Пам. кн. Олон. губ.» на 1867 г., 37 стр. Свеча, которую Выговцы зажигали в Пасху, весила до 5 пуд. Неудивительны поэтому частыя замечания Выгорецкого летописца, что в NN году пало паникадило; если свечи были так велики, то падение его объясняется просто. См. «Бр. Слово», 1888 г., т. I, стр. 797.235Труды Киевск. Дух. Акад., 1867 г., т. I, 243 стр.236Кат. Любопытного, сочинения Андрея Денисова, 26‒83 соч.237По свидетельству Любопытного, все, более или менее выдающиеся настоятели Выговские, и даже другие члены братства произносили поучения собственного сочинения. См. Кат. Любоп.238Труды Киевск. Дух. Акад., 1867 г., I т., 243 стр., 244. По словам г. Елп. Вас. Барсова, Андрей был выдающимся оратором своего времени (Ibid). От Выговцев осталась статья: «о произношении гласа и движения тела Андрея Дионисьевича» во время произношения им своих красноречивых проповедей. Вот какую характеристику Денисова, как оратора во время произношения им проповедей, дает г. Барсов: «Андрей ловко умел изменять свое лице и очи по требованию смысла речи и по подобию своего гласа, в ласковых речах обнаруживал ласковый и взор; в печальных – казался печальным, в умиленных – умиленным» и т.д. При этом по временам то возвышал, то опускал свои мышцы; руки его также не оставались без действия: когда вспоминал небо или ино что от горних, тогда искусно воздвизал свою десницу горе, когда же землю или ино что от подножных, тогда, указывая, опускал ее долу; если он с чем-либо соглашался, то прикладывал руку к персем, если же что отрицал, то отдергивал от своей груди... Вообще он старался оживить силу и естество каждого речения каким-нибудь свойственным ему телодвижением» (Труды Киевск. Дух. Акад., 1867 г., т. 2, 94 стр.). О высоких достоинствах Андрея Денисова как проповедника, немало говорит и Филиппов: «История Выговской пустыни», 216.239Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, 176 стр.240Ibid. Было составлено особое соборное определение «о пищах», какие употреблялись как в братстве и на Лексе, так и на отхожих службах. «По прежнему обычаю по вся дни «три пищи имети», будут ли то дни постные или скоромные. Эти «пищи», рыбники, щи и каша с маслом, причем масла полагалось на 4-ре блюда фунт; к этим пищам присоединялось молоко в обильном количестве. «Пам. Кн. Олон. губ.», 1868‒9 г., 87 стр. «Улож. брат. Денисовых».241Подробнее о взглядах Выговцев на брак будет сказано в следующей части сочинения. П. Любопытный приписывает Андрею Денисову два сочинения о браке: «Послание к Федосею Васильевичу, патриарху федосиян, о уничтожении брачного таинства во всем мире» и «Послание к Федосею Васильевичу Польскому о безбрачии, или о уничтожении супружеской тайны в Христовой церкви», К. Люб., 84 и 85 сочинения.242С самого же начала устройства Выговского монастыря были приняты меры к устранению возможности брачных сопряжений между Выголексинскими братьями и сестрами. На первых порах, пока община была невелика (40 человек), братия собиралась на богомоление в столовую, выстроенную сразу после переселения на р. Выг, причем в одной половине стояла братия, а в другой – сестры, в середине же шла занавеска во всю столовую («Истор. Выг. пустыни», 105). Принимая меры к удалению братии от сестер во время богомолений, устроители пустыни старались удалить их друг от друга в повседневных отношениях, и с этою целью, пока не был построен женский монастырь, разделили общежительство стеною на две половины ― в одной жили братья, в другой сестры. Для свиданий же, происходивших в присутствии надзирателей и надзирательниц, была устроена келейка с оконцем. Но так как, несмотря на эти предосторожности, незаконные свидания, и даже сношения между скитниками и скитницами все-таки происходили, то чтобы прекратить зло, был устроен особый женский монастырь на р. Лексе в 22-х верстах от мужского (в 1706 г.). См. «Ист. Выг. пустыни», 108, 134‒136, 107‒8. «Истор.» пр. Макария, 257.243Труды Киевск. Дух. Академии, 1866 г., т. 2, стр. 176‒177.244Ibid, стр. 177‒178.245«Истор. Выговск. пустыни», стр. 113. «Раск, дела ХѴIII ст.», т. I, стр. 286.246Соч. преосв. Игнатия «О пришеств. Петра Великого в Олонецкий край» – напечатано в Олон. Губ. Вед. 1848 г.247«Раск. дела», т. I, стр. 288; «Истор. Выговск. пустыни», 114 стр.248«Раск. дела», т. I, 304 стр. У Щапова в соч. «Русский раск. старообр.» годы получения Выговскою пустынью прав – перепутаны, именно, указаны 1702 и 1703, что не верно, см. стр. 304‒305.249«Истор. Выговск. пустыни», 140 стр., см. 220 стр.250«Истор. Выговск. пустыни», 140 стр., см. 220 стр.251«Прав. Обозр.», 1865 г., т. 3, стр. 429‒430; указы «Рук. Сборн. Соф. Библ.», № 1543.252Ibid.253Ibid, 431 стр.254Ibid, 432 стр. Рук. Соф. Библ., № 1543.255«Собр. правит. постан. по раск.», кн. 1.256«Прав, обозр.», 1865 г., т. 3, 521‒523 стр. ср. Есипова «Раск. дела ХVІII в.», I т., 313 стр.257«Раск. дела XVIII в.», т. 1, стр. 313‒314.258Ibid, 364.259«История Выговск. пустыни», 389‒390 стр. и др. Как известно, пред комиссией Самарина, Выговцы, прежде не молившиеся за царей, с общего совета написали «по нынешнему обыкновению» тропарь «Спаси, Господи, люди твоя», и положили его в своих часовнях. «Истор. Выг. пуст.», 384 стр.260«Истор. Выг. пустыни», 229‒230 стр.261Ibid, 237.262«Ист. Выг. пустыни», 227‒228 и др. Об отношениях правительства к Выговской пустыни в дальнейшие царствования и о правах ее, будет сказано в последующем изложении.263«Истор. Выг. пустыни», 190 стр.264Ibid, 138.265Щапов. «Русск. раск, старообр.», 292 стр.266Ibid, 293.267Ibid.268О характере Выговского хозяйства Майнов в статье «Мертвый городок»(в «Истор. Вестн.» 1880 г., т. 3, стр. 527) говорит: «умный организатор (раз. – Андрей Денисов) очень хорошо понял, что на севере немыслимо централистическое хозяйство, и что следует попробовать применить в этих местах систему полной децентрализации и фермерской самостоятельности; дело было подходящее, все рвались уединиться «в пустыне», а потому Андрей Денисович и успел в самое короткое время колонизировать весь юго-восточный, и северо-восточный угол нынешнего Повенецкого уезда отдельными фермами» и т.д.269«История Выговской пустыни», 139 стр.270«История Выговск. пустыни», 244‒246 стр.271Ibid, 139‒140; см. Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., 2 т., 184 стр.272Ibid, 183 стр.273«Братское Слово», 1888 г., I, 237, 401.274«Прав. Обозр.», 1865 г., т. 3, стр. 437‒438; ср. Труды Киевск. Духов. Акад., 1866 г., т. I, 210 стр. Майнов говорит, что Выговцы знали в пределах Олонецкой губернии серебряные рудники и выделывали из чистого серебра рубли, ходившие во всем Поморье, и даже Норвегии, гораздо выше екатерининских (см. «Истор. Вестн.», 1880 г., ноябр.-дек., «Мертвый городок», 533 стр.).275Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 184.276«Брат. Слово», 1888 г., I, 237 стр., Филип. 137, 139.277«Брат. Слово», 1888 г., т. I, 237 стр., 469‒471.278«Правосл. Обозр.», 1865 г., т. 3, 236 стр. Елп. Вас. Барсов говорит: «вклады на помин души в пустыне были громадные. Едва ли какой-нибудь из православных русских монастырей в то время получал столько за «чтение неумолкаемой заупокойной псалтири», за беспоповщинские панихиды и молебны, сколько получал тогда прославившийся по всей русской земле Данилов скит». Труды Киевск. Дух. Акад., 1886 г., т. 2, 184 стр.279Библ. для Чтения, 1863 г., № 7, 23 стр., ст. Аристова.280О средствах Данилова и Лексы в позднейшее время, когда пустыни уже клонились к падению, можно составить понятие потому, что в 1854 г. на одной мужской половине Данилова существовало до 200 келий; в 1835 г. на мукомольной мельнице вымолачивалось до 4000 четвертей ржи, за продажу крестов выручалось до 5000 р., за переписку сочинений до 15000, и весь доход общежительства простирался до 200 000 р. При таком доходе раскольники могли содержать в обоих монастырях в 1833 г. до 1020 душ мужск. пола и 1800 женщ., а в 1853 г. до 800 душ обоего пола. «Пам. Кн. Олон. губ.» на 1867 г., 44 стр. Рыбников. Статья: «Из путевых заметок».281«Истор. Выг. пустыни», стр. 115‒16.282Таковы: Сергиев, Тихвиноборский, Водлозерский, Волозерский, Тагозерский, Шелтопорожский, Березовский, Огорелышский, Корелоборский, Евотозерский, Тервозерский, Купосозерский, Янгозерский, Ускозерский, Укшезерский, Немозерский, Паозерский, Светлозерский, Егозерский, Сулозерский, Николаевско-Ладожский, Пельяцкий, Лумбушский и нек. другие. Географическая карта с обозначением многих из перечисленных скитов приложена к сочинению Яковлева «Извещ. праведное о расколе беспоп.». «Бр. Слово», 1888 г., т. I, после 742 стр. Чтения в «Общ. Истор. и Древн. Росс.», 1862 г., кн. 4, отд. V, стр. 33‒34; «Раск. дела XVIII в.», т. I, 337‒379.283См. «Брат. Слово», 1888 г., т. I, 249̀250 стр. Об устройстве скитов проф. Н. Ив. Барсов говорит: «устройство скитов было одинаковое; во всех их раскольники жили смешанно, мужчины с женщинами, мужья с женами, повенчанные в православной церкви с своими детьми, и не венчанные парни с своими посестриями». См. Христ. Чтение, 1877 г., ч 2, стр. 76.284«Правосл. Обозр.», 1865 г., т. 3, 82‒3 стр.285П. Любопытный С. Денисову приписывает «Устав о благочинии Выгорецкой киновии и окружающими ее скитам» (Кат. Люб., 569 соч.). Настоятели скитов имели такую же власть над их обитателями, какую имел настоятель Выговского братства. Так настоятелю Чаженского скита в Карг. уезде Архипу, поручено было исправлять приказные и стряпческие дела, заботиться о лжецерковных общинных доходах, следить за крылошанами и сторожами, помогать нарядникам и прочим трудникам в лжебратстве и на дворе, смирять некоторых епитимиями и наказывать указами». «Уложение бр. Денисовых». «Пам. книжка Олон. губ.», 1868‒9 г., 113 стр.286Игнатий, арх. Олон. и Петроз. и его соч. о перстослож. для крест, знам., стр. 2.287«Брат. Слово», 1888 г., т. I, 810.288«Прав. Обозр.», 1865 г., т. 3, 526 стр.289«Памяти, кн. Олон. губ.» 1868‒9 г., стр. 218.290Игнатий, арх. Олон. и Петроз. и его соч. о перстослож., стр. 2.291«Прав. Обозр.», 1865 г., т. 3, 526 стр.292Филипп. 497, 500‒501.293Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, 169‒170.294Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 191.295Ibid.296Библ. для Чтения, 1863 г., № 7, 27 стр.297«Прав. Обозр.», 1865 г., т. 3, 245 стр.298Брат. Слово, 1888г., т. 1, стр.661. Нильский. «Семейная Жизнь в расколе», стр. 203.299118.300Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 170 и др.301«Раск. дела XVIII стол.» Есипова, т. I, стр. 397. Насколько ловок был в совращении в раскол Семен Денисов, можно видеть из того, что он, находясь в новгородском заточении, умел склонить в раскол и к побегу с собою караульного солдата. «Бр. Слово», 1888 г., т. I, 403 стр.302«Истор. Выг. пустыни», 141 стр.303Ibid, 141 стр.304Ibid,107 стр.305Ibid, 141 стр. и 139 стр. «Бр. Сл.», 1888 г., кн. I, 476‒478.306Ibid, 216 стр. Образование, даваемое в Выговских школах, привлекало на Выг много лиц, желавших получить его. На Выгу мы встречаем священнических детей, учившихся под руководством Денисовых. Духовенство С. Поморья, по словам г. Елп. Вас. Барсова, само отдавало детей для обучения в Выговские школы. Так напр., сделал священник г. Олонца Иродион, отдавший на Выг своего сына Алексея (Иродионова), [см. о нем «Ист. Кат.» П. Люб., 9‒10 стр.] для получения там образования. См. Труды Киевск. Дух. Акад., 1867 г., т. I, 48 стр. Это понимание значения для Поморья Выговской школы, высказанное г. Елп. Вас. Барсовым, оспаривается проф. Н.И. Субботиным, и в частности проф. Субботин на основании сочинений самого Алексея Иродионова утверждает, что этот последний ушел на Выг без согласия своего отца. См. «Бр. Сл.», 1888 г., т. I, стр. 478, примечание. Григорий Яковлев об Алексее Иродионове, и вообще о значении Выговских школ, говорить согласно положению, высказанному Елп. Вас. Барсовым. Вот его слова: «к сим еще немалая блазнь в народе по расширенно прелести их раскольнической чрез детей, посылаемых неволею от родителей их, а паче же женский пол учитися грамоте в расколе, как послан был от священника Гиморецкого сын Алексей Иродионов в раскол учится». «Бр. Слово», 1888 г., т. I, 478 стр. О большом значении женской Лексинской школы говорит то, что в Поморье она называлась «Лексинской Академией». См. «Историч. Вестн.», 1880 г., т. 5, 525 стр.) и давала расколу до 100 переписчиц раскольнических сочинений. См. «Раскол и его значение» г. Андреева, стр. 376.307П.С.3. т. XII, № 9155.308«Бр. Слово», 1888 г., т. I, 237 стр.309Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, 190 стр.310Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., т. 2, стр. 190‒191. О Выговской пропаганде ср. «Бр. Слово», 1888 г., т. I, стр. 469.311Образцом раскольнической письменности XVII столетия можно считать, напр., знаменитую 5-ую Соловецкую Челобитную (автор читал ее в рукописном сборнике, принадлежащем Моск. Дух. Акад.), считающуюся своего рода старообрядческим катехизисом, и имеющую большое значение в глазах раскольников и в настоящее время. Отсутствие основательности, простота выражений и безыскусственность в развитии мыслей ― вот отличительные признаки челобитной. Ее составитель (инок Геронтий) оправдывает старые обряды не столько подбором многочисленных доказательств в пользу их, сколько ссылкой на оскорбление национальных чувств русских людей, оскорбление, являющееся последствием изменения древних, искони русских обрядов, держась которых многие русские люди угодили Богу, на новые западные, и следовательно, еретические. «Аще ли Государь нам, наконец, последнего века учитися паки новой вере, и слушати их непотребного учения, его же страшно помыслити, не точию творити», л. 366. О челобитной и ее значении см. у Сырцова «Возмущение Солов. монахов», 231‒236 стр.312См. «Опис. док. и дел Син. 1, 479; «Истор. Выг. Пуст.», 170 и 178 стр. см. Пред. к печатному изданию «Ответов».313Сборник рукоп. «Виноград Росс.» пред. 4 л. на об.314Павел Любопытный так отзывается о Трифоне ГІетрове: он «ясный и решительный показатель образа креста Христова и двечастного Латинского крыжа, что первый имеет силу Божества, а последний есть жидовская сень, или простый предмет вещества». Истор. Кат., 50 стр. Григорий Яковлев приписывает ему сочинение о «кресте Христовом», см. «Братск. Слово» 1888 г. т. I, 488 стр.315«Истор. Выг. пуст.», 172 стр.316Кат. П. Люб., 225 стр., 2-ое соч. «Опис. раск. соч.», 161 стр.317«Опис. Раск. сочин.», 161 стр.318«Пом. Ответы» рук. Моск. Дух. Акад. – 5-й ответ ср. печатное Мануиловское издание «Пом. Ответы», 1884 г.319Для того, чтобы удостовериться в этом, стоит просмотреть снимки, прилагаемые в рукописных изданиях «Поморских Ответов», напр., см. рук. «Поморск. Отв.», прин. Моск. Дух. Акад. Подробное рассмотрение приведенных Денисовыми свидетельств, можно читать у Озерского, в соч. Григория, арх. Казанского «Истинно древняя и истинно православная Христова церковь», СПб. изд. 1856 г., 2 ч. и др.320Прот. Алекс. Иродион. «Соч. о раск.», вып. I, стр. 90‒91.321Ibid, стр. 115.322Ibid, стр. 122.323Любопытный случай, свидетельствующий о лукавстве Денисовых в этом роде, передает тот же Алексей Иродионов. Известное место в Острожской Библии, где имя Спасителя по-гречески написано᾽Ιησοῦς, «мне, рассказывает он), еще в расколе сущу, раскольник Семен Денисов показывал, и велел о том всегда молчать». Прот. Ал. Ирод. «Соч. о раск.», вып. I, стр. 119.324Елп. Вас. Барсов, признавая Андрея Денисова глубоким знатоком археологии, по словам г. Усова, намеревался в одно время прочитать в археологическом съезде свой доклад «об Андр. Денисове, первом археологе России». «Ист.. Вестник», 1876 г., т. 24, 152.325О происхождении «Соборного Деяния на еретика Мартина» г. Мельников говорит, что оно появилось вследствие знаменитой резолюции Петра I: «написать нечто против раскола и сказать на Димитрия с братьею»; вследствие этой резолюции будто бы Стефан Яворский тайно написал «Соборное деяние», а Питирим нижегородский явно напечатал его, отчего легла сильная тень на святителя Димитрия, неповинного в этом нехорошем деле, сделанном после его кончины.... Если бы Димитрий действительно имел в руках подложное деяние на Мартина-армянина, неужели бы он не упомянул о нем в своем Розыске»? см. «Письма о расколе» П. Мельникова, СПб. 1862 г., стр. 63‒64; примечание.326Андреев. «Раскол и его значение», стр. 348.327«Найдя сей документ подверженным сомнениям и спорам, и зная, что раскольники, по их нерассудительности, оспаривание одного документа могут принять за оспаривание всей правоты церковной, имеющей в свою пользу довольно доводов очевидных, Св. Синод рассудил устранить сей документ от продолжения споров, и закрыл оный своею печатью в Синодальной библиотеке». Собр. мнен. и отз. м. Филарета, III, 305‒8.328«Бр. Слово», 1888 г., т. I, стр. 491. Предисловие к замечаниям на «Поморские Ответы».329См. замечания на книгу, известную под именем «Вопросов Никодима» арх. Павла, изд. 1887 г., Москва, стр. 1‒2.330Ibid. стр. 5‒7; здесь же приводится сравнительный перечень мест из «Вопросов Никодима», с сходными местами из «Поморских Ответов».331Рукопись «Винограда Российского», принадлежащая библиотеке Моск. Дух. Акад., написана как видно из одного места в ней, в 1746 г., уже после смерти: Сем. Денисова (1741 г.). Так на листе 238 после речи об Иоанне Иулианове-мученике, почтенном будто бы нетлением мощей, сделана неизвестным переписчиком рукописи следующая прибавка: «сему (разумеется, нетлению мощей Иоанновых) самовидцы находятся мнози. Некиими и от наших виден бысть неоднократно прошедшаго 1745, месяца Майя, весь цел и нетленен, яко вчера уснувший зрится много страдальный», см. л. 238.332См. «Вин. Росс.», л. 30 и на обор.333«Описан, раск. соч.», 162 стр.334Последнее предположение А. Б. наиболее правдоподобно, потому что рукопись принадлежащая библ. Моск. Дух. Академии, несомненно, очень древняя, свободна от тех безграмотностей, которые приводятся в «Опис. раск. соч.».335«Опис. раск. соч.», стр. 154 – 155.336С. Денисов говорит только, что его сочинение есть «словособрание», т.е, представляет из себя труд компилятивный, основанный на прежде написанных сочинениях или вернее представляющий из себя собрание этих сочинений в одно целое, изданных под одной редакцией (словом это нечто вроде Четьих-Миней) см. «Виноград», л. 30 («откуду и в труд словособрания..., вступихом»).337Стр. 155‒162.338«Житие» инока Епифания напечатано г. Бороздиным с рукописи библ. Каз. Дух. Акад. в «Христ. Чтении» за 1889 г., ч. 1. «Житие» это инок Епифаний написал по приказанию пр. Аввакума. Так прот. в заключении своего «Жития» говорит «о имени Господни, повелеваю ти, напиши, и ты рабу тому Христову (надо полагать, упоминаемому в «Житии» какому-то Афанасию, см. Хр. Чт., ч. I, 221 стр.), как Богородица беса того в руках мяла и тебе отдала, и как муравьи те тебя ели за тайное уд, как бес от дрова те сошег, и как келья та обгорела, а в ней цело все, и как ты кричал на небо то, да иное что вспомнишь во славу Христу и Богородице» («Мат. для истор. раск.», кн. 3, 5 стр., 112.339«Виноград Росс.», 71 л. на обор.340Хр. Чтение, 1889 г., ч. I, 211 стр.341См. «Виногр. Росс.», 73 л. на обор.342Житие, 229‒230 стр.343«Ист. Выг. пуст.», 157 стр.344См. рук. сборн., нач. «Виногр. Росс.», 312 на обор, и 313 л.345Напр., С. Денисов в «Винограде» называет Пресвятую Богородицу «присною Предстательницею» Епифания –-черта в сущности мелкая, но она стоит в полном согласии с «Житием», в котором подробно говорится в особом заступничестве Пр. Богородицы за Епифания.346Ср. «Истор. об отц. и страд.» в сборнике с «Виногр. Росс.», 312 л. на об. и «Житие», 212 стр.347Любопытно, что С. Денисов, говоря подробно о чудесах Епифания, не говорит однако же о забавных, и даже неприличных чудесах его, напр. о том – как Богородица будто бы мяла беса в руках, как Епифаний колотил беса о «коничек» лавки, или как бесы мучили его, наслав муравьев, которые ели у него тайные уды, и как он старался избавиться от этого, сшив себе мешочек на них. С. Денисов не на столько был наивен и простодушен, как Епифаний, а потому и умолчал об этих, могущих показаться забавными, и действительно забавных чудесах «страдальца».348См. «Вин. Росс.», л. 76 и на обор. Любопытно, что раск. поэты из раскольников и в настоящее время подражают как в содержании, так и в форме стихов прежним раскольническим пиитам, и особенно С. Денисову, см. «Бр. Слово», 1888 г. т. I, 273‒274 стр.349Рукоп. сборн., нач. «Вин. Росс.», л. 271 и на обороте.350См. стр. 91‒123.351Стр. 109‒111.352Стр. 111‒123.353Стр. 122.354Год смерти Филиппова (1744) обозначен в «Выгорецком летописце» – «Бр. Сл.», 1888 г. т. 1, 798 стр. и у П. Любопытного в «Хронологии Выгорецкой киновии». В «Старообрядческом же Синодике», изданном г. Пыпиным, помечен год (1745) 3-е декабря. См. «Стар. Синод.», 1883 г., 30 стр. Разногласие объясняется тем, что Любопытный и «Выгор. Летописец» летоисчисление ведут по новому обычаю, введенному Петром I ― начинают год с января, а хронология в «Синодике» ведется по старому обычаю, когда началом года было принято считать 1 сентября.355Опис. раск. соч., 258‒260 стр.356Различие в изложении первых (18) глав «Истории» от последних объясняется тем, что они представляют из себя некоторую переделку в смысле сокращения их и литературой обработки –переделку, совершенную Алексеем Иродионовым, бывшим учеником и келейником С. Денисова. См. «Внутр. Вопр.», СПб, стр. 177 и примечание.357Зависимость «Истории Выгов. пустыни» от «Надгр. Слова» признает и сам Филиппов –автор ее, см. 91 стр., а вслед за ним эта зависимость была замечена А. Б., но точно не определена им, по неимению у него этого слова. Точного указания на зависимость «Истории» от «Надгр. Слова» не сделал и проф. Н. Ив. Барсов, хотя он и имел у себя это «Слово», и знал о его влиянии на «Историю». (см. братья А. и С. Денисовы 28, м. 1865 г.). Не сделал этого указания и Е.В. Барсов. См. «Пам. Кн. Ол. губ.», 1867г. ч. 3, стр.98‒100. Проф. Смирнов для сравнения «Истории» с «Словом» предлагает обратить внимание на следующие страницы: 78+525. 79+526. 80+526. 81+526; 529; 82+529‒30; 83+530. 84+530‒31. 85+531; 86+531‒32; 87+ 532, 88+532‒33, 89+533. «Внутр. вопросы в раск.» СѴІ стр. «Оказывается, – говорит проф. Смирнов, что «Слово» явилось в «Истории» действительно в «переложении» – переделке, соответственно цели ее, т.е. здесь буквальные выдержки с одной стороны, а с другой, и добавления, не только в начале и конце, но и в средине, ровно как пропуски и изменения в тексте». Ibid.358См. стр. 26.359См. статью. «Андрей Денисов Вторушин, как выгорецкий проповедник» – «Труды Киевск. Акад.», 1867 Г., I‒II ч. и «Семен Денисов Вторушин, предводитель русск. раскола XVIII в.». Труды Киевск. Дух. Акад., 1866 г., I, II, III ч.360Труды Киевск. Акад., 1867 г., ч. 1, 245‒246 стр.361Труды Киевск. Дух. Акад., 1867 г., ч. 1, 247 стр.362Ibid, 1867 г., т. 2, 81 стр.363«История Выговской пустыни», 139 стр.364«Братское Слово», 1888 г., т. 1, 721‒730 стр.365Ibid, 730 стр.366Яковлев говорит, что его «реэстр книг» составлен по «описаниям» их, сделанным Семеном Денисовым, 721 стр.367Напр., относительно некоторых книг Яковлев делает такие замечания, «Андрей Критский у Пафнутия Боровского в монастыре», 721 стр. или «Григория Акраганского в Борисоглебском монастыре», а относительно других говорит – «Ереан с Вологды, Павлова монастыря, в полдесть», 723 стр.368Брат. Слово, 1888 г.. т. 1, 722 стр.369На Матвея Стриковского есть ссылки в «Винограде Российском», л. 5 и в «Истории Выговской пустыни», стр. 8‒9.370Исчисляя сочинения Денисова, Любопытный упоминает о следующем его труде: «он сократил важно и ясно Романдолюмя философию и богословия его положений». По поводу этого замечания Любопытного, издатель его «Каталога», говорит: «вероятно Мирандоля, ученого, жившего во второй половине XV века, писавшего богословские и философские трактаты, с которыми Денисов мог познакомиться в школах, где, надобно думать, изучил и господствовавший в них латинский язык», см. стр. 42. Предположение неправильное. Под «Романдолюмом» нужно разуметь не Мирандоля, а мистика Раймунда Люллия, о существовали сочинений которого в Выговской библиотеке говорит Яковлев. Книга Раймунда Люллия распространена среди последователей мистико-рационалистических сект (См. «Прав. Обозр.», 1871 г., 1-е полуг. 337 стр.). Сокращение А. Денисовым Раймунда Люллия показывает, что он занимался и увлекался и чисто мистическими идеями.371«Брат. Слово», 1888 г., ч. 1, 726 стр.372Ibid, 729 стр.373Необходимо заметить, что число сочинений Андрея Денисова, показываемое П. Любопытным (115), далеко не соответствует числу, показанному Яковлевым (14 сочинений). В объяснение этой, столь большой разницы, надо сказать, что Павел Любопытный перечисляет и нумерует все положительно сочинения Денисова, даже его мелкие слова и поучения, Яковлев же указывает только крупные произведения его, об остальных, выражаясь обще, напр. «послания различные о добродетелех к разным персонам», или «послания же увещательные о титле», (Бр. Сл., 1888 г., т. 1,. 484 стр.), или «слова на праздники Господские, токмо не на все, слова на праздники святых Иоанна Богослова и Иоанна Предтечи – краткие». Так говорит Яковлев. Любопытный же подробно перечисляет все эти слова, и насчитывает их до 60-ти.374См. «Библ. .Каталог» Любопытного.375У Павла Любопытного всех раскольнических сочинений насчитывается 658, но из этого числа нужно выбросить 48 сочинений Павла Любопытного, еще не написанных им, а только предназначавшихся к написанию. См. «Кат.» Любоп., стр. 118‒125, с 480‒528 сочинение.376Это год смерти С. Денисова («Выгор. Лет.» –«Брат. Слово», 1888 г., т. 1, стр. 798); после Денисова заметен упадок как нравственного, так и материального состояния пустыни. См. «Пам. Книжку Олон. губ.», 1867 г., 85‒87 стр.377Новые отношения к расколу при Петре I положили начало и новому периоду в истории раскола.378Есипов. «Раск. дела ХVII в.», т. 1, стр. 318.379См. Андреев. «Раскол и его значение», 170 стр. Ковылину не понравились чересчур строгие аскетические требования Выгорецкого устава, а потому он и не принял их. Поэтому несправедливо мнение, что Ковылин действительно устроил Преображенское кладбище по образцу Выговской пустыни. «Пам. Кн. Ол. губ.», 1867 г., 42 стр.380Автор не касался подробно содержания этой литературы, потому что знакомство с ним, по его плану, входит в дальнейшие главы сочинения.381Истор. Вестник, 1880 г. Сен.-декабрь, стр. 530. Необходимо сказать, что «большаками» назывались не настоятели Выговского мужского монастыря, а настоятели Лексинского женского. См. Выг. Лет. 812 стр. Судя по наклейке на некоторых иконах, взятых из Выговской пустыни во время закрытия ее, был большаком «Выговского монастыря мало известный Степан Иванов. Так на некоторых иконах, хранящихся в Олон. Епарх. древнехранилище, имеется надпись «из кельи большака Степана Иванова». В настоящее время большаком в Данилове, управляющим жалкими остатками ветхими домиками и 3‒4-мя старушками, состоит Николай Николаевич Лубаков.382Чтения в Общ. Ист. и Др. Росс., 1862 г., окт.-дек. стр. 31.383Полн. собр. зак., т. XVI, № 11, 725. Более снисходительное отношение к расколу началось еще раньше – при Петре III, см. Собр. пост. по ч. раск., 1860 г., кн. I, стр. 527‒8.384Ibid, 599, 605 стр., 707‒9, 710‒723.385См. «Выг. Лет.», 799 стр., 800.386Чтения в Общ ист. и др. Росс., 1862 г. Окт.-декабрь, 32 стр.387См. в «Истор. Выг. Пустыни», стр. 141, 172, 393 и след. 472; у Григория Яковлева 405‒7; 488 и 799; у Люб. 180‒182; стр. 101.388О соборе против новоженов, бывшем в настоятельство Алексея Тимоѳеевича, будет сказано в след. части.389Собр. пост. по ч. раск. 1860 г., ч. I, стр. 707‒9, 710‒723.390«Истор. Слов.» Люб., 4 стр.391Андреев. «Раск. и его знач.», 127 стр.392«Истор. Слов.» Люб., 4 стр.393Чтения в Общ. ист. и др. Росс., 1862 г., окт.-дек., 41 стр. Выгор. Летописец, стр. 801. Пр. Макарий неправильно считает годом пожара Лексинской обители – г. 1785. Истор. раск., 262 стр.394Чт. в Общ. ист. и др. Росс., 1862 г., окт.-дек., 41 стр.395«Бр. Слово», 1888 г., т. I, 474 стр. ср. «Бр. Слово», 1884 г., т. I, 534‒9; преосв. Макария «Истор. раскола», 276 стр.396С основания пустыни и до 1739 года, т. е. до комиссии Квашнина-Самарина, у выговцев не было моления за царя. С этого года они вводят у себя это моление. См. «Ист. Выг. пустыни», 384 стр.397Чт. в общ. ист. и др., 1862г., окт.-дек., стр.41‒42. См. «Выг. Летоп.», 814стр.398О соборах по вопросу о браке, бывших при некоторых из этих настоятелей, будет сказано далее.399Выгор. лет., стр. 804‒813.400Ibid, 809, 810.401См. «Прав. Обозр.», 1866 г., т. 3, стр. 322.402Ibid. Надо заметить, что эта цифра раскольников – официальная. Не официально их числилось еще в 1835 г. до 3 000 человек. См. Пругавин. Раскол-сектантство – 1 369.403«Прав. Обозр.», 1866 г., т. 3, 322 стр.404Собрание пост. по части раскола, 1858 г., 201, 206‒9. 244.405«Выг. Лет.», 815 стр.406«Пр. Обозр.», 1866 г., т. 3, стр. 228.407Ibid. 334 стр. Несмотря на это распоряжение, по собранным в 1854 году сведениям и формальным делам, было обнаружено, что Даниловские и Лексинские раскольники не только имели у себя образа с изображением в виде святих их первых иерархов, но даже занимались перепискою книг, и отсылали их на продажу в разные концы России. Ibid, стр. 334.408«Пр. Обозр.», 1866 г., т. 3, стр. 330; ср. Нильский. «Семейная жизнь в расколе», 2 вып., 48 стр.409Ibid, 332 стр.410Ibid, 333 стр.411Истор. Вестн., 1880 г., 3 т., стр. 542.412Ibid, 534 стр.413Выгор. Лет., стр. 815.414Арсеньев был Петроз. и Ол. губернатором с 1862 г., и надо полагать, до 1870 г. «Пам. кн. Олон. губ.», 1868‒9 г., 215 стр.415Истор. Вестн. 1883 г., т. 13, 478‒479.416«Пам. кн. Ол. губ.» за 1866 г., ч, III, стр. 16.417«Пам. кн. Ол. губ.» за 1866 г., ч. III, стр. 16‒17, ср. «Пам. кн.» за 1867 г., ч. II, стр. 73. Г. Андреев следовательно неправильно утверждает, что число олонецких раскольников в это время с ,000 возросло на 18 000. См. «Раскол и его значение», 352 стр. См. «Численность олон. раскола и успехи ол. миссии», Хр. Чт . 1868 г., ч. 2-я, стр. 410‒425.418«Русский раскол и вселенское православие» проф. Ил. Мих. Громогласова, 1898 г., стр. 20 и след.419О развитии идей об антихр. в XVII стол. см. проф. Смирнов. «Внутр. вопр. в раск.», стр. 13 и т.д.420Проф. Смирнов. «Внутренние вопросы в расколе в XVII стол.», 1898 г. 13 стр.421Ibid, 44 стр.422Ibid, 20‒34.423Ibid, 37 стр.424Ibid, 44 и 45 стр.425Нильского «Об антихристе против раск.», VIII стр. Труды Киевск. Духовн. Акад., 1867 г., т. I, 252 стр.426Полемические подробности против раскольников по вопросу о происхождении антихриста можно читать в сочинении проф. Нильского, в главе 2 й: «о рождении антихриста и жене, от которой он родится», стр. 49‒146. Но при чтении сочинения Нильского говорит проф. Беляев, должно знать, что слово в неделю мясопустную, помещенное в славянском сборнике и приписываемое ее Ипполиту, на самом деле последнему не принадлежит, и не есть сочинение свято-отеческое, а потому и все основания, приводимые раскольниками из этого слова в пользу своего учения об антихристе, не заслуживают никакого внимания...». См. «О безбожии и антихристе», т. I, стр. 200, 1898 г.427См. проф. Смирнова «Внутренние вопросы в расколе в XVII стол.», стр. 125‒136.428В предшествующее время положительного учения беспоповщины, в его основном пункте –т.е. в вопросе, должна ли быть церковь без иерархии до скончания века, еще не было. См. Смирнов. «Внутренние вопросы», стр. 136.429См. «Пом. Отв.», 328 стр. 105 отв.; «Отв.» 99, стр. 293‒294, 295‒276, стр. 297‒300; ср. «Отв.» 102, стр. 302‒307.430Подробный разбор учения раскольников о церкви, можно читать в сочинении «Крит. разб. учения непр. свящ. стар. о церк. и таинств.», глава I, стр. 109 и след.431Деление таинств на «нуждно потребные» для спасения и просто «потребны», «Отв.» основывают также ссылкой на «Жезл правления», см. 307‒308.432О таинстве исповеди 309 стр. «Ответов», 310‒312.433«Отв.», 104-ый. «Ответы» разделяют причащающихся тела и крови Христовых на три разряда: первые ― «иже усты и сердцем в чистей совести приемлют животворящее тело и святую кровь Христову» от иереев, вторые ― «иже от священника правосл. вземше часть животворящих таин у себе держат и егда восхотят причащаются», третьи ― «иже благословных ради вин не имеющие где причаститися, еже устами вкусити животворящих таин, обаче веру теплую и усердное желание показуют, добродетельми свое житие украшающи, таковии чрез веру и усердие духовне причащаются плоти и крови Христовы». «Пом. Отв.», 104.434Это было сделано еще в предшествующее время на Новгородских соборах 1692 и 1694 г. г. Здесь беспоповщинское начало провозглашено в качестве догмата: «по грехом нашим в таковая времена достигохом, в няже православного священства в конец по благочестию лишились», 5 пр. соб. 1694 г. Проф. Смирнов. «Внутренние вопросы в раск. в XVII ст.», 126 стр.435Проф. Ивановский говорит, что мысль о том, что каждый христианин есть священник Бога вышнего, могущий приносить Богови жертвы духовные, благоприятные на алтарях собственных сердец, сравнительно довольно поздняя. В первый раз мы находима ее в сочинении поморского писателя Тимофея Андреева (род. 1745 г. ― ум. 1808), под названием «Стоглав». См. «Критич. разбор учения непр. свящ. стар.», стр. 86. На это надо заметить, что эта мысль не чужда была еще раннейшим поморским писателям, и именно выговцам. Так, в «Пом. Отв.» Денисовы ссылаются в подтверждение своего взгляда о «духовном причащении» – на слова св. Ефрема относительно древних подвижников. Сами суть священницы себе, и исцеляют наши недуги молитвами своими. Даже более, у Андрея Денисова есть выражения, свидетельствующие о том, что он склонен был видеть в личности каждого христианина церковь духовную: «одушевленные церкви благодатные, по апостолу, вы есте церкви Бога жива, говорит он об отцах соловецких, желая показать, что они не нуждались в видимых храмах, разрушенных в Курженской пустыни. См. Надгр. слово П. Прок., стр. 526.436Ивановский. Крит. разбор учения непр. свящ. стар., стр. 87‒88; ср. 72 и след.437Проф. Ивановский. Крит. разбор уч., 350 стр.438«Русск. раск. старообр.» Щапова, стр. 183. «Семейная жизнь в расколе» проф. Нильского, вып. I, стр 19‒20; Н. Ив. Барсов. Хр. чт. 1877 г. ч. 2, стр. 48; Ивановский. Крит. разб., 350 стр.439Проф. Смирнов. Внутр. вопр. в раск., 174 стр.440Ibid, 175.441Проф. Смирнов. Внутренние вопр. в раск. в XVII стол., 176 стр. Ивановский. Критич. разб., 350 стр.442Нильский. Семейная жизнь в раск., стр. 48, 66; проф. Ивановский. Критич. разб. уч., 351‒352.443Опис. раск, соч., ч. I, стр. 268‒9.444Истор. сл. Люб. в статье о Мануиле Петрове, ср. «Библ. Слов.» Любоп., 11-е соч. Ден.445Сем. жизнь, см. 99, 100, 101 стр.446Хр. чтение, 1877 г., ч. 2, статья проф. Н.И. Барсова – против проф. И.Ф. Нильского, 72 стр.447См. «Истор. Сл.» П. Люб., 37 стр.448Проф. Нильский. «Сем. жизнь в раск.», 118‒119; Проф. Ивановский. «Крит. разб. уч.», 354‒355.449«Библ. Кат.» Люб., 02 соч., 99‒100.450«Ист. К.» Люб., 37 стр.451Проф. Нильский. «Сем. жизнь в раск.», 118‒119 стр.452Ibid, 176‒184.453Ibid, 176 стр.454«Ист. Выг. Пустыни», 439 и 441 стр.455Ibid. Проф. Нильский. «Семейная Жизнь в раск.», 195‒196 стр.456Проф. Смирнов. «Внутр. вопросы в раск.», 104 стр.457«Библ. К.» П. Люб., соч. 10-е.458Ibid. 107 соч. Сл. Пом. Отв. 52 отв.459«Истор. Выг. Пустыни», 383‒384.460Григорий Яковлев. «Бр. Слово», 1888 г., т. I, стр. 489 стр. П. Люб. «Библ. Кат.», 275 соч.461Чтения в Общ. Ист. и др. Росс. 1862 г., окт.-дек., стр 41‒42. Выгор. Лет., стр.814.462Проф. Смирнов. «Внутренние вопр. в раск.», стр. 202‒204.463Чтения в общ. Ист. и Др. Росс., 1869 г., кн. 2; ср. «Библ. К.» Люб., 28 стр., соч. 14‒18, 145 стр. и др.Источник: Выговская пустынь и ея значение в истории старообрядческого раскола: (С рис. и картами) / Д. Островский. - Петрозаводск: Олонецкая губернская тип., 1914. - [2], 137, [2] с., 4 л. ил., карт.: ил.