Другие музыканты бойкотируют путинскую страну, однако крестный отец эмбиента не гнушается сотрудничать с хитовым исполнителем Øneheart из Москвы. Катастрофа с американскими ядерными ракетами: весь мир в опасности За свою сорокалетнюю карьеру, в ходе которой он вывел эмбиент и сэмплирование на стрежень музыкального потока и, как одно время казалось, сочинял музыкальное сопровождение к каждой второй рекламе, Moby работал с настоящими звездами. “С такими невероятно известными людьми, как Оззи Осборн, Бритни Спирс и Майкл Джексон”, — говорит сам диджей, продюсер, автор песен и профессиональный веган — и это не говоря о его давнем друге Дэвиде Боуи. Кто же его следующий компаньон? Некто Дмитрий Волынкин. Дмитрий кто? Российскому продюсеру, известному под именем Øneheart, только исполнилось 19 лет, однако его совместная с Reidenshi композиция “Snowfall” (“Снегопад”) набрала 970 миллионов прослушиваний на Spotify и стала, пожалуй, самым успешным эмбиент-треком на сегодняшний день. Парень родился через семь лет после выхода легендарного альбома Moby под названием “Play”. Самому Moby 59. Они необычная пара, но на этой неделе выпускают сингл “Lagrange Point” (“Точка Лагранжа”) — великолепное синтезаторное полотно, к которому приложил руку музыкант Leadwave, отец Волынкина. Чтобы выяснить, как это произошло, я соединяюсь с Moby и Волынкиным по Zoom. Картинки нет, есть только звук: Moby объясняет, что после просмотра первой серии технотриллера “Мистер Робот” 2015 года он отключил камеры — и похоже, что он не шутит. “Приятно познакомиться”, — говорит Волынкин. “Взаимно”, — отвечает Moby. Минуточку! Вы, что же, вместе написали песню, но сами даже не встречались? “Нет: между нами тысячи километров, не говоря уже о десяти часовых поясах”, — объясняет Моби. Сам он живет в Лос-Анджелесе, а Волынкин — в Москве. "Так что просто мы просто помногу обменивались файлами”. На фоне конфликта на Украине и напряженности между Трампом и Путиным сейчас не самое простое время для сотрудничества россиянина с американцем. Российским артистам, включая оперную диву Анну Нетребко, запретили выступать в США и закрыли путь на конкурс песни “Евровидение”. Российских артистов, осудивших спецоперацию, прогнал Путин (решение об отъезде из страны артисты принимали самостоятельно. — Прим. ИноСМИ), а, наоборот, поддержавших удалил со своей платформы Spotify. Moby охотно объясняет, почему он старается преодолеть разногласия. “Я не хочу говорить пустые банальности, и не подумайте, что я кого-то принижаю, но политика — это не люди, — начинает он. — Я годами гастролировал от Ливана до Израиля, и знаете что? Люди вообще-то везде одинаковые. Они едят, ходят на работу, спят и беспокоятся о здоровье. На ненависть у них попросту нет времени. Геополитические разногласия никак не отражают жизнь большинства людей”. “Политики же, по большей части, только всё портят. Учитывая развитие ИИ и нынешнее положение дел, я практически убежден, что нам было бы лучше, если бы политикой занимались роботы, особенно в США. Так что американцы не Трамп, русские не Путин, израильтяне не Нетаньяху. Политики вообще не люди, они пагубные и тлетворные отклонения, и музыка напоминает людям во всем мире, что мы — ни в коем случае не их отражение”, — продолжает Moby. Волынкин, по понятным причинам, высказываться желанием не горит: в конце концов, его страна ведет боевые действия. “Что ж, проблемы всегда есть, — говорит он. — Но я предпочитаю думать, что мы здесь собрались ради музыки. С тех пор, как у меня прибавилось поклонников, меня часто критикуют, узнав, откуда я родом, а мне действительно сложно об этом говорить. Поэтому политика — для политиков. Я же просто сочиняю музыку”. Замысел Lagrange Point, в котором также приняли участие российские эмбиент-исполнители Dean Corso и Leadwave, появился на свет, когда Волынкин с отцом возились с записями и тот показывал свою коллекцию виниловых пластинок Moby. Сын спросил: “А что, если к нему же и обратиться?” Само по себе это не так уж и странно, но как так вышло, что Moby согласился? “Я был в Лос-Анджелесе, и на радиостанции KCRW заиграла песня “Snowfall”, — объясняет он. — Я опешил. Где барабаны? Где вокал? Но очевидно, что это прекрасная музыка, а после ведущий рассказал об этом феномене и о том, как трек собрал такую невероятную аудиторию. Пожалуй, это был первый и единственный раз в истории KCRW, когда они играли тихую эмбиентную музыку в два часа дня!” Но даже при всей плавности мелодий и богатстве звука всё же довольно неожиданно, что композиция Snowfall собрала столько прослушиваний. Такие аудитории — удел Lady Gaga и Beyonce, а не малоизвестных российских подростков. “В этом и заключается мысль, что музыка служит убежищем, — объясняет Moby. — Мы живем в мире, где постоянно накатывает поток данных и информации и где на максимальной громкости долбят двухминутные композиции. Если ты хочешь всерьез привлечь внимание, нужно делать всё наоборот. Вместо того чтобы навязывать свою музыку, лучше помолчать. Люди нервничают и боятся, и им нужен миг спокойствия”. По словам Moby, настоящее преимущество Snowfall в том, что это хит не мог бы предсказать ни один алгоритм. “Послушайте, вообще-то ИИ довольно неплохо схватывает условности, — рассуждает он. — Это своего рода взгляд на поп-музыку и ее деконструкция. Но история музыки полна неожиданных сюрпризов, и если бы пару лет назад вы дали задание какой-нибудь волшебной платформе на основе искусственного интеллекта сочинить песню, которая в нынешнем музыкальном климате соберет миллиард прослушиваний... ну, вы бы получили всяко не изысканный эмбиент. ИИ неплохо наловчился складывать один и один и получать два. Люди тоже так делают и собирают по 15 миллионов. Но результат — это гораздо больше, чем просто сумма слагаемых”. Волынкин родился в небольшом городе Кирсанове и помнит, как в шесть лет слушал с отцом русский рок. Затем он открыл для себя электронную музыку и установил программу для ее написания на дедов компьютер. “Я экспериментировал, начиная с дабстепа и хауса”, — говорит он. Свои посты в Instagram* он пишет при помощи ChatGPT, но в музыке аналогичных инструментов чурается. “Мы же все слышали эту “группу” The Velvet Sundown, чьи песни пишет ИИ, — говорит он. — Она стремительно набирает популярность, но звучит ужасно”. Насколько родина Волынкина отражается в его великолепных, прочувствованных звуковых ландшафтах? “В России много людей пишет грустные песни”, — говорит он, добавляя, что для него главное — красота. Если предположить, что сингл с Moby привлечет еще бóльшую аудиторию, кого бы он сделал своим следующим напарником? “Charli XCX, — говорит он. — Я влюбился в ее альбом Brat (“Негодница”), а ее дискография потрясающая”. Что ж, я бы не стал этого исключать. *Принадлежит экстремистской компании Meta, запрещенной в России.