Она была штурманом отряда советских лётчиц, который атаковал немецкие войска по ночам, мчась сквозь мрак на деревянных самолетах, словно ведьмы на метлах. Эта статья вышла в серии некрологов, посвященной выдающимся людям, чья кончина, начиная с 1851 года, прошла незамеченной на страницах The New York Times. Ей говорили, что она ростом не вышла, чтобы летать. Стоял 1938 год, и подросток Полина Гельман, мечтавшая о небе, пыталась записаться в советский аэроклуб. Но в кабине самолета она со своим ростом метр пятьдесят едва доставала пальцами ног до педалей и с трудом видела приборную панель. “Что ж, подрасти, если сможешь”, — сказал ей сочувственно инструктор. Она так и не выросла, но всё равно не сдалась. Вместо этого Гельман выучилась на штурмана — и этим вписала себя в историю, став одной из легендарных советских “Ночных ведьм” — отважных летчиц, бомбивших нацистов во Вторую мировую. По словам историка израильского мемориала и музея Холокоста “Яд Вашем” Аркадия Зельцера, Гельман стала одной из самых прославленных участниц отряда и единственной из евреек удостоилась за участие во Второй мировой войне медали Героя Советского Союза — высшей воинской награды. “В молодости она была умна и честолюбива, но никто бы не прочил ей такой славы, — сказала в интервью историк из Норвичского университета в штате Вермонт и ветеран ВВС Рейна Пеннингтон, автор книги о советских летчицах во Второй мировой войне. — Война дала ей возможность проявить свои выдающиеся качества, причем не единожды, а благодаря стойкости и решимости, которые требовались на долгосрочной службе”. В общей сложности Гельман налетала под шквальным немецким огнем 1 058 часов в составе 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного Таманского полка, прозванного “Ночными ведьмами”. Летчицы получили это грозное прозвище за то, что, выходя на цель, они глушили двигатели и мчались сквозь мрак, словно ведьмы на метлах. 22 июня 1941 года, когда Гитлер начал операцию “Барбаросса” и вторгся в Советский Союз, рассчитывая расправиться с ним к концу года, Гельман была студенткой МГУ. В октябре того же года, когда Гельман и ее товарищи рыли противотанковые рвы, “прошел слух”, — вспоминает она в автобиографии, — что в летные отряды стали набирать девушек. Воодушевленная Гельман подала заявление. “Зачем мне изучать историю, если я сама смогу ее вершить, понимаете?” — объяснила она Пеннингтон в интервью 1993 года. По данным “Яд Вашем”, вместе с ней в Красной Армии служили около полумиллиона евреев. Они боролись не только за выживание Советского Союза, но и против уничтожения своего народа в нацистских лагерях смерти в Польше. “Я решила пойти на фронт”, — писала Гельман матери, добавив: “Я дочь еврейского народа”, и у меня есть с Гитлером “свои счеты”. Когда девушки прибыли на летную подготовку, инструктор выкрикнул первый приказ: “Всем посетить гарнизонную парикмахерскую и постричься под мальчика”, писала в своей послевоенной книге “Ночные ведьмы” Раиса Аронова, с которой Гельман вскоре предстояло летать на одном самолете. Женщины с радостью состригли локоны, чтобы показать, что они так же готовы к жертвам, как и их товарищи-мужчины. “Все были патриотками”, — вспоминала Гельман. Но эти патриотки были еще и “сестрами”. Ночные бомбардировщицы летали на бипланах По-2 из фанеры и брезента, прежде использовавшихся исключительно для обучения. (А поскольку у них было двойное управление, штурманы вроде Гельман нередко сами брались за штурвал.) Теперь им предстояло вступить в бой с самыми грозными военными самолетами за всю историю. Максимальная скорость самолетов при полной бомбовой загрузке составляла около 100 километров в час. “Порой грузовик и легковой автомобиль на земле ехали быстрее, чем мы летели в воздухе”, — вспоминала Гельман. Австралийский историк Роджер Марквик, писавший о женщинах в советской армии, назвал самолеты “очень примитивными”. Он добавил о Гельман: “Одно то, что она выжила, на самом деле просто чудо”. Однако недостатки По-2 обернулись их достоинствами. Низкая скорость, специфика материалов и отсутствие радиосигналов делали их практически невидимыми для немецких радаров и инфракрасных систем слежения. Приближаясь к немецким позициям, летчицы бесшумно пикировали и сбрасывали бомбы. Около 40 самолетов стартовали один за другим, совершая до 15 вылетов за ночь. “Они не давали немцам спать, нападая словно из ниоткуда”, — рассказывает Пеннингтон. Сама Гельман совершила 869 боевых вылетов, отличаясь от товарок не только выносливостью, но и точностью, хладнокровием под огнем противника и глубоким пониманием политической цели. Ее опыт был типичным и уникальным одновременно. “Полину Гельман можно с полной уверенностью назвать воплощением бурного, борющегося, революционного ХХ века”, — написала писатель Валерия Селунская в послесловии к мемуарам Гельман. Полина Владимировна Гельман родилась 24 октября 1919 года в Бердичеве на нынешней Украине во время гражданской войны, охватившей Россию после большевистской революции 1917 года. Ее родители были ярыми коммунистами. “Когда мама лежала в родах, полбольницы уничтожило упавшим снарядом. Мама оказалась в той половине здания, которая выстояла”, — рассказала сама Гельман историку Энн Ноггл, собравшей в книге 1994 года “Танец со смертью” рассказы советских лётчиц. Отца Владимира Гельмана вскоре после рождения Полины убили контрреволюционеры. Ее мать Елена Львовна Гельман во время революции работала медсестрой. Полина родилась в так называемой черте оседлости, где во времена Российской империи полагалось жить евреям. В 1926 году в Бердичеве проживало 30 812 евреев. После гибели отца Полина с матерью переехали в Гомель на юго-востоке нынешней Белоруссии — еще один центр еврейской жизни. В 1938 году Гельман поступила в Московский государственный университет, чтобы изучать историю. Культурное богатство столицы привело ее в восторг. “Жизнь казалась нам праздником”, — писала она в своей автобиографии “О боях, пожарищах и друзьях-товарищах” (1995). Но праздник продлился недолго. Немецкие танки и пехота продвигались к Москве, сокрушая злополучную оборону Красной Армии, и советский лидер Иосиф Сталин в радиообращении 3 июля заявил согражданам: “Всё для фронта, всё для победы”. Свой вклад внесли и женщины. Когда Гельман только пришла в 46-й гвардейский полк, Германия приступила к реализации своего плана добраться до нефтяных месторождений Баку (на территории нынешнего Азербайджана), чтобы обеспечить гитлеровскую военную машину крайне необходимым топливом. Ночные бомбардировщицы уничтожали немецкие позиции вдоль побережья Черного и Азовского морей и сбрасывали грузы окруженным войскам Красной Армии в Крыму. Женщины страдали от хронического недосыпа. “У нас даже была негласная договоренность между летчиком и штурманом, что один спит по пути к цели, а другой — возвращаясь на аэродром”, — рассказала историку Ноггл летчица Лариса Литвинова-Розанова. После перелома на фронте 46-й гвардейский полк сопровождал войска Красной Армии через Белоруссию и Польшу, а затем и в Германии. Свой последний вылет летчицы выполнили под Берлином уже в преддверии победы союзников. После войны Гельман вышла замуж за Владимира Колосова, и у них родилась дочь Галина. Она изучала языки, стала уважаемым ученым-экономистом и вышла на пенсию в 1990 году. На закате дней она увидела распад Советского Союза, за который боролась. Рожденная при Владимире Ленине, она застала восхождение Владимира Путина. Гельман скончалась в возрасте 86 лет 25 ноября 2005 года и похоронена на знаменитом Новодевичьем кладбище в Москве, близ последнего пристанища Михаила Горбачева и Бориса Ельцина. В 1993 году историку Пеннингтон довелось взять интервью у уже пожилой Гельман в ее московской квартире. К концу беседы Гельман встревожилась, что та уделяет ей слишком много внимания. “Я же не одна такая, нам всем приходилось летать, да и не только нам, другим экипажам тоже, — возразила Гельман. — Некоторые любят хвастаться. Я такой быть не хочу”.