Геополитический аналитик Тинатин Джапаридзе о стране, находящейся в хроническом состоянии — почему грузинская демократия устает, но следующее "пробуждение" никогда не затихает полностью. ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>> В Грузии, стране на юге Кавказа, спокойствие — это всегда лишь промежуточный этап. Едва дым над грузинской столицей Тбилиси рассеялся, страна вновь столкнулась с хорошо знакомым вопросом: сколько протестов может выдержать демократия, которая не может определиться, где ее место? Сенсация из Словакии. Маски сброшены — Фицо переменил мнение об Украине В беседе с Berliner Zeitung Тинатин Джапаридзе, аналитик из нью-йоркской консалтинговой компании Eurasia Group, специализирующейся на геополитических рисках, описывает октябрьские беспорядки не как революцию и не как заговор. Она называет их видимым проявлением повторяющейся дилеммы — и иссякающего терпения общества, разрывающегося между Европой и Евразией. "Штурм президентского дворца не обязательно был спонтанным восстанием", — говорит Джапаридзе. — "Это организаторы митинга нарушили дисциплину и создали именно ту видимость, которая была нужна властям". Некоторые из них активно подталкивали людей к маршу на дворец, "превратив гражданский протест в нечто гораздо более агрессивное". По мнению Джапаридзе, эта эскалация дала правительству оправдание, которого оно ждало, чтобы укрепить свой контроль и представить беспорядки как посягательство на государственный порядок. Беспорядки как зеркало истощенной демократии Непосредственная реакция правительства — возложить вину на "иностранных игроков" и предупредить о дестабилизации — следует знакомой схеме. "Всякий раз, когда режим оказывается под давлением, он прибегает к нарративу об иностранном вмешательстве", — говорит Джапаридзе. "Это старая формула, которая мобилизует собственных сторонников и отвлекает внимание от ответственности. Но после многолетнего повторения она перестала убеждать большинство грузин". Для них это событие — не столько перелом, сколько часть политического ритма. "Грузия движется от кризиса к мнимому спокойствию и обратно. Каждый раз терпения становится все меньше, риторика — все острее, а институты — все слабее", — говорит она. Правящая партия, находящаяся у власти более десяти лет, отработала этот цикл до совершенства. Представляя беспорядки как спровоцированные извне, а оппозицию — как хаотичную, она сохраняет контроль, не обновляясь. Однако Джапаридзе подчеркивает, что это доминирование является также результатом слабости оппозиции. "У оппозиции есть энергия, но нет архитектуры", — говорит она. "Невозможно превратить уличные протесты в политическую силу без структуры, четкой стратегии или лидерства. Этот вакуум автоматически удерживает правящую партию у власти". При этом следует четко различать политическую элиту и население. "Я думаю, что в наблюдении о том, что большинство находится где-то посередине, есть много правды", — говорит уроженка Грузии. "Многие люди, с которыми я беседую, искренне хотят, чтобы Грузия стала частью европейской семьи. В то же время они не хотят быть пророссийскими и не хотят возвращаться в Советский Союз. Но они понимают, что Россия — географический сосед, и от этой реальности не уйти". Этот прагматичный центр, объясняет она, ищет баланс — "не провоцировать Россию слишком сильно, продолжая при этом преследовать евроатлантические устремления, но в первую очередь оставаясь верным собственному суверенитету и национальной идентичности". Проблема, по словам Джапаридзе, заключается в том, что "этот центр по-прежнему не чувствует себя представленным в политике, поскольку как оппозиционные альянсы, так и правящая партия преследуют противоположные внешнеполитические цели". Между Брюсселем и Москвой — опасный баланс Грузии С одной стороны, прозападные оппозиционные партии стремятся к полному сближению с ЕС и НАТО. С другой стороны, партия премьер-министра Ираклия Кобахидзе пытается убедить своих сторонников, что она делает ставку на модель "бизнес прежде всего" и суверенитет, подобно правительствам в Будапеште или Баку. На вопрос, сознательно ли партия премьер-министра Ираклия Кобахидзе дистанцируется от ЕС, Джапаридзе отвечает, что речь идет о постепенном, но целенаправленном сдвиге. "Первоначально намерение состояло в том, чтобы следовать этой „орбановской“ модели", — говорит она. "Но я бы сформулировала это в более региональном ключе и сказала, что партия Кобахидзе изначально стремилась имитировать то, что мы сейчас наблюдаем в Азербайджане. В идеале они хотели бы делать то, что делает президент Азербайджана Ильхам Алиев — позволять себе многое внутри страны и при этом продолжать торговать и вести дела с европейцами". Однако проблема, по ее словам, заключается в том, что Грузия не располагает ни ресурсами Азербайджана, ни статусом члена ЕС, как Венгрия. "У них нет ни средств, которыми располагает Азербайджан, ни институциональной защиты Венгрии", — говорит она. — "Грузия все еще находится в некой фазе подачи заявки". Откровенное признание президента Грузии: "Запад потребовал развязать войну с Россией" Когда ЕС опубликовал рекомендации по членству — "по сути, предварительные условия", как выражается Джапаридзе, — правительство в Тбилиси осознало, что их выполнение потребует отказа от некоторых авторитарных тенденций. "Тогда и началось разобщение", — говорит она. "Как только эти рекомендации стали противоречить внутренней политике Кобхадзе, направленной на удержание власти, мы стали слышать все больше антизападной риторики". Джапаридзе не считает, что правящая партия изначально была антизападной. "Она становилась все более антизападной, потому что считает выполнение евроатлантических стандартов — не только внешне, но и внутри страны — противоречащим ее авторитарным амбициям", — объясняет она. Логика нулевой суммы и эмоции определяют политическую культуру По ее мнению, штурм дворца демонстрирует не только слабость институтов, но и политическую культуру, определяемую эмоциями и логикой нулевой суммы. "Лидеры оппозиции должны действовать более целенаправленно, решительно и стратегически, выходя за рамки простой политики протеста", — говорит она. А правительство должно понять, что стабильность нельзя обеспечить с помощью силы. В противном случае будет повторяться та же история, только с другими участниками. Важную роль играет также бывший премьер-министр и миллиардер Бидзина Иванишвили, которого называют главным кукловодом. По словам Джапаридзе, его влияние усиливает восприятие того, что фактическая власть в Грузии осуществляется неформально и без подотчетности, независимо от того, кто официально занимает пост премьер-министра. После столкновений ЕС призвал к спокойствию и сдержанности и напомнил о необходимости соблюдать права на свободу собраний и свободу выражения мнения. Правительство незамедлительно отвергло критику и обвинило Брюссель во вмешательстве во внутренние дела. Джапаридзе видит в обоих подходах долю правды, но также и ограниченность таких объяснений. "Кризис не сводится только к тому, кто в данный момент контролирует улицы", — говорит она. "Он затрагивает политическую систему, которая постоянно возвращается к своим старым привычкам. Пока политические деятели не сумеют завоевать доверие населения и не предложат видение, выходящее за рамки чисто антиправительственного дискурса, даже честные выборы могут вновь привести к конфронтации". На данный момент в Тбилиси воцарилось хрупкое спокойствие, но вместе с тем наступил период неопределенности относительно того, что будет дальше. Сегодня президентский дворец символизирует не только государственную власть, но и дистанцию между правителями и гражданами. Джапаридзе не верит, что беспорядки знаменуют конец. "Грузия переходит от кризиса к относительному спокойствию и обратно", — говорит она. "Каждый раз терпения становится все меньше, риторика — все острее, а институты — все слабее".