Жители украинской столицы живут в сюрреалистической ситуации, но строят нормальную жизнь — или, по крайней мере, делают вид. Киев. Ощущение нормальности в столице Украины лишь маскирует зреющую глубоко внутри тревогу из-за противостояния с Россией. Мерзкая погода, холодная и дождливая, делу также не помогает. ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>> Из-за боевых действий люди пребывают в постоянном напряжении. По ночам в центре города симпатичные молодые люди курят тонкие сигареты, прихлебывая светлое пиво в стильных барах — пока комендантский час в полночь не разгонит их по домам. В последние недели атаки российских беспилотников и ракет участились по всей стране. Достается и Киеву, где тишину дождливой ночи уже нельзя считать чем-то само собой разумеющимся. Сирены воздушной тревоги загоняют жителей в бомбоубежища, но некоторые остаются в квартирах или на рабочих местах, рискуя жизнью, — пусть это им и не по нраву. В среду, вскоре после моего приезда, одна барменша сказала мне, что большинство не утруждается поисками убежища. “Это слишком мешает работе и учебе, — объяснила она. — Нужно же как-то жить своей жизнью”. СВО вышла на новый уровень: русские зашли в Константиновку. Счет пошел на дни. План Сырского провалился. ВСУ готовятся сдать кусок Запорожья На следующий день за ужином я обсуждаю сирены воздушной тревоги с Денисом: ему лет тридцать с небольшим, и он работает в гуманитарной организации. По словам Дениса, всякий раз при вое сирен он просматривает военные каналы в приложении Telegram, чтобы узнать, какое оружие летит на Украину и в каком количестве. Он разработал для себя методику, чтобы определить, стоит прятаться или нет. “Я знаю, что если будет много “Гераней”, но нет баллистических ракет, то они появятся позже”, — говорит он, объясняя, что беспилотники отвлекают и истощают системы ПВО, расчищая путь для ракет. “Они ревут в небе, словно мотоциклы”, — добавляет он. Я указываю на официантку и шеф-повара и спрашиваю: “А работникам нужно прятаться?” Он говорит, что в большинстве случаев нет. “Если бы каждая компания строго соблюдала эти правила, экономика бы давно рухнула”, — говорит Денис. Учитывая, как часто воют сирены, возможно, Денис и прав. Я сбился со счета, сколько раз они раздавались, и спустился в бомбоубежище отеля, где проспал ночь на четверг (точнее, пытался уснуть под храп и заранее записанные объявления, несущиеся из встроенного в стену динамика). “Мы слышали, сегодня вечером будет массированная атака”, — сообщили мне двое сотрудников Международного энергетического агентства на лестничной клетке в полдвенадцатого вечера, когда мы спускались под землю. Они оказались правы. “В результате массированных ударов по энергетической инфраструктуре Украины некоторые районы столицы остались обесточены”, — сообщил на следующий день телеканал CNN. Убежище расположено на втором этаже подземного гаража и оборудовано креслами-качалками, столами и стульями и даже довольно удобными кроватями. В прошлом году на этот отель, Radisson Blu в центре города, обрушился шквал критики из-за решения закрыть убежище для посторонних. “Если сегодня я их постоялица, то смогу воспользоваться убежищем и выжить, — пожаловалась некая Екатерина Смачило в Instagram*. — А завтра я останусь под градом баллистических ракет”. Я понимаю ее точку зрения, но до поездки само то, что киевляне выстраиваются в очередь, чтобы воспользоваться его бомбоубежищем, стало для меня аргументом в пользу Radisson Blu. По возвращении же мне было о чем рассказать жене. Само путешествие из Америки вышло изнурительным: взять хотя бы рейс из Вашингтона в молдавскую столицу Кишинев с пересадкой в Стамбуле — и это еще цветочки. До Киева нельзя добраться самолетом, только наземным транспортом — автомобильным или железнодорожным. Я выбрал первое. Водитель-украинец, крепкий мужчина лет 40, каким-то образом понимал мой ломаный русский. Он забрал меня из аэропорта, и мы отправились в путешествие, которое в итоге заняло около десяти часов. Оно началось в постсоветской бетонной молдавской провинции, в обстановке настолько угнетающей, что пейзажи истерзанной Украины, открывшиеся два с половиной часа спустя, — вернее, длинная вереница автомобилей, выстроившихся к строго охраняемой границе, — даже подняли мне настроение. Поскольку у моего водителя трое детей — многодетная семья по украинским меркам, — ограничения на выезд из страны для мужчин призывного возраста его не коснулись. Молдавские и украинские пограничники тщательно проверили наши паспорта и машину, — и вот мы въезжаем на Украину. За залитыми дождем окнами расплывался украинский пейзаж, схематично запечатленный на желто-синем национальном флаге. Нивы легендарной пшеницы сжаты еще несколько месяцев назад, но созревающая кукуруза налилась золотистым оттенком и служит достойной заменой самой фотогеничной культуре страны. Небо, однако, серое и пасмурное — без малейшего намека на голубизну. Заселившись в отель Radisson, я встретил в вестибюле молодого человека из Одесской области и завел с ним светскую беседу. Как это часто бывает в Киеве, случайные вопросы очень быстро достают на поверхность глубокие переживания. Украинцы лишь напускают на себя беззаботный вид, но охотно ими делятся, когда попросят. Несмотря на скромность и худобу, он преисполнен гордости — как мне кажется, глубокой и неподдельной — за успех, которого украинские войска добились в начале конфликта, отбив российский натиск. При этом он признаёт, что нынешний этап конфликта сильно отличается. “Если бы тогда пал Киев, за ним пала бы вся страна, — объясняет он мне, словно я не знаком с ходом конфликта и не понимаю важности этого момента. — Сейчас боевые действия в основном идут на востоке, и наши солдаты добиваются успехов, но не хватает людей”. Смущаясь, он поясняет, что недуги и общая слабость не позволяют ему служить. И действительно, трудно себе даже представить, чтобы он держал в руках АК-74, не говоря уже о том, чтобы стрелял из него в русского солдата. “Такой долгий конфликт, как этот, очень тяжел для страны”, — добавляет он, морщась, словно от боли. Простые украинцы прекрасно осознают острую нехватку живой силы, особенно среди пехотных подразделений, — ничуть не меньше официальных лиц и экспертов в Киеве. Украинцы отважны, смекалисты и отчаянно борются за выживание своей страны, но они в меньшинстве, и им нужно, чтобы боевые действия поскорее закончились. Согласно августовскому опросу Института Гэллапа, подавляющее большинство украинцев (69%) считает, что их правительству следует стремиться к скорейшему мирному урегулированию путем переговоров, тогда как 24% желают воевать до тех пор, пока Россия не будет побеждена. В ходе своей поездки я познакомился с очаровательной бариста по имени Валерия — яркой представительницей этих 24%. В четверг утром она наливает мне двойную порцию превосходного эспрессо (как я узнал по ходу дела, украинцы прекрасно разбираются в кофе), и мы беседуем об архитектуре, о боевых действиях и о повседневной жизни в Киеве. Она родом из Запорожья, одной из четырех областей, которые Путин присоединил в 2022 году. Сегодня Россия контролирует около 70% ее территории, но не областную столицу. Во время моего пребывания на Украине на область обрушился массированный ракетный залп. Вспомнив опрос Института Гэллапа, я поинтересовался, чем, по ее мнению, закончится конфликт — переговорами или победой. “Путин вести переговоры не будет, поэтому всё закончится победой”, — говорит она с улыбкой. Украина, добавляет она, вернет себе всё Запорожье, и она снова будет там жить. Когда она поворачивается, чтобы обслужить другого клиента, я смотрю на ее светлые волосы и вспоминаю золотистые кукурузные поля и грозу на горизонте. Эндрю Дэй — главный редактор журнала American Conservative. Имеет докторскую степень по политологии Северо-Западного университета. *Принадлежит запрещенной в России экстремистской компании Meta.