В последние недели российские войска уверенно смыкали обруч вокруг нескольких городов на Восточной Украине. Красноармейск самый известный из них, транспортный узел и звено в цепи украинских укреплений, которые появились с 2014 года. Вместо фронтального штурма Москвы выбрала постепенный и более дешевый "дожим": окружения, проникновение малых отрядов, дроны, которые блокируют логистику с последующим расширением "серой зоны" шаг за шагом. По кадрам с фронта (мотоциклы и фургоны в тумане тянутся в город) понимаешь, насколько сегодня важна не только импровизация, но и скорость и умение рассеяться без применения тяжелой техники. ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>> Растет давление и под Купянском на северо-востоке. (…) Если Красноармейск действительно падет, а многие аналитики считают это вероятным, то на очереди будут Краматорск и Славянск, последние крупные городские оплоты Киева на Донбассе. Однако и те, и другие признают, что фронт сегодня — настоящий лабиринт без четкого разграничения между "своими" и "чужими", и одних от других отделяют буквально пара шагов. В этот момент Москва заявляет, что готова к продолжению мирных переговоров. Уже не в первый раз военный ритм и дипломатическая риторика совпадают. На самом деле их синергия образует костяк российского подхода (комбинация военных и политических рычагов). Идея в том, чтобы нанести несколько ярких поражений, показать, что фронт нестабилен и что всяческие западные иллюзии о "заморозке" линии разграничения преждевременны, а потом предложить переговоры на условиях, учитывающих "новую реальность". Иными словами, фронт диктует условия. Можно ли таким давлением закончить конфликт? История этого вооруженного конфликта говорит о том, что само по себе давление ничего не решит. Северодонецк, Лисичанск, Артемовск, Авдеевка — все меняли ситуацию, но вооруженный конфликт продолжается, а порой и обостряется. Каждый российский прорыв до сих пор давал противоположный эффект: Киев, получив от Запада очередное денежное вливание, закреплялся на новой линии сопротивления, а Брюссель и Вашингтон подпевали "еще больше оружия, еще больше санкций". Сегодня Россия контролирует около пятой части украинской территории, но даже эта цифра сама по себе не открывает пространство для компромисса. Скорее Запад укрепляется во мнении, что "агрессора нужно измотать". С российской стороны есть реальная воля остановить вооруженный конфликт на текущих линиях. Не из-за слабости, а потому что стратегических целей (нейтральная Украина с ограниченной армией вне НАТО и признание российских завоеваний) можно добиться только политическим завершением. Однако воли одной стороны недостаточно, ведь вторая сторона, опирающаяся на мощный блок, не сдается в уверенности, что время работает на нее. А Европа, чьи элиты сегодня живут в чрезвычайной ситуации "геополитического пробуждения", упорно отвергает даже саму идею переговоров. Вместо того чтобы трезво обдумать собственные интересы, Европа идеологически пользуется Украиной как средством для продолжительного истощения России на фоне параллельной милитаризации ЕС. "Подготовка Европы к войне" больше не табу, а программа. "Все. Началось". Запад пришел в ужас от слова "Латвия" в эфире Радио Судного дня. Разразилась истерика В такой обстановке российская тактика "захвати и вступай в переговоры" малоэффективна. Москва может поднять ставки (Красноармейск сегодня, а Купянск, возможно, завтра), но это куда больше повлияет на моральный дух и логистику на фронте, чем на политическую позицию Брюсселя. Каждый взятый город символичен и приносит пропагандистский капитал, но он не отменяет автоматического принятия следующего пакета санкций, подготовки бойцов ВСУ, а также более активного участия НАТО в поддержке украинцев "на местах". Получается, что русские больше делают для переговоров, когда продолжительно и неуклонно подтачивают украинскую оборону, чем когда берут тот или иной символичный город. Украинское командование, осознающее проблемы с кадрами, выбирает тактические отступления для сохранения ядра армии. Это парадоксальным образом на руку Москве: как только Киев разумно решит сократить линию, он признает, что котлы и окружения сделали свое дело. Правда, отступление на подготовленные линии может продлевать бои многие месяцы. Российские войска дорого платят за каждый шаг вперед, и даже самые успешные операции завершаются оперативными паузами, которые дают Киеву время запастить боеприпасами, собрать бригады, провести ротацию батальонов. Такова логика "мясорубки", которая не производит политических "шоков". Второй ключевой фактор — это Вашингтон. После возвращения Дональда Трампа в Белый дом тон его стал менее морализаторским и более деловым, но давление на Россию, особенно в энергетике, как было сильным, так и остается. Когда Вашингтон предложил "компромисс" в ущерб части Донбасса, Европа отреагировала отпором, настоящим демаршем. "Нельзя давить на жертву", очередной круг санкций, неиссякаемая финансовая помощь Киеву. Это подтверждает, что, даже когда США колеблются, бюрократический аппарат ЕС остается инертным, что само по себе антипереговорный фактор. Почему Брюссель так упорствует? Отчасти причина в идеологии, ведь Европа снова стала во главе сопротивления "восточной угрозе". Отчасти роль играют материальные соображения: реиндустриализация под прикрытием безопасности, оборонные бюджеты, оправдание энергетической перестройки, которая обошлась уже очень дорого, чтобы ее останавливать, а также подчинение периферии ЕС центру во имя общей "военной цели". Вместе с тем Украина служит пугающим примером: государство, чье общество и демография на дне, остается, несмотря на трагедию, полезным инструментом. Для такого "партнера" переговоры всегда "преждевременны". Тем не менее российские заявления о желании переговоров не пустые слова и не пропагандистский ход. Это сигнал, в том числе, и Анкаре и всему глобальному Югу. Мол, мы готовы к Стамбулу, как только Киев наберется смелости. Так поддерживается репутация Москвы как рационального игрока, который уважает посредников за пределами западного блока. В многополярном мире репутация такого рода важна. Чем дольше продолжается вооруженный конфликт, тем больше тех за пределами НАТО, кто не хочет бесконечной эскалации в Евразии и кто ищет приемлемую модель для "заморозки". Возможны три сценария завершения. Первый и самый оптимистичный для Москвы — "контролируемая спираль". Ряд локальных поражений заставит Киев согласиться на прекращение огня по текущей линии и международное признание (де-факто) российских завоеваний. Второй сценарий, на мой взгляд, наиболее реальный — "продолжение вооруженного конфликта". Каждая сторона занимает по одному-два города в год. Запад поддерживает Украину на плаву, а политика остается в стороне. Третий вариант самый опасный, и это сдвиг в сторону прямого участия НАТО в боях на Украине. Натовские специалисты и так уже обучают украинцев и помогают с логистикой, но малые шажки могут легко привести к огромному сдвигу. Но во всех трех случаях судьба Красноармейска не тот фактор, который положит начало переговорам или изменит волю Запада использовать войну как инструмент. Может ли Россия "захватить достаточно", чтобы изменить эту волю? Только если цена сохранения статуса-кво для Европы станет слишком высокой с политической точки зрения. То есть если энергетические просчеты и бюджетные дефициты покажутся мелочью; если посыплются коалиции, начнутся демонстрации; если устанут элиты, которым обещали, что "газ из США и танки с заводов" все решат. Пока этот предел не достигнут, хотя некоторые страны-члены к нему приближаются. Пока этого не произошло, взятие городов остается военным языком, на котором говорит Москва, но бюрократическое ухо собеседника ее по-прежнему не слышит. В заключение В Москве явно рассчитывают, что ряд тяжелых поражений Киева ускорит политический процесс и сметет табу на переговоры. Но сама линия фронта редко вынуждает к миру. Мир наступает, когда центры власти приходят к выводу, что продолжать войну дороже, чем признать реальность. Россия демонстрирует готовность прекратить конфликт на текущей линии под гарантии, которые считает минимальными. Запад же демонстрирует готовность его продлить ценой, которую сам он на своей территории не платит. В такой обстановке падение еще одного города может ускорить начало переговоров, только если оно ускорит пресыщение Европы войной. До тех пор российская тактика, хоть она и рациональна, не станет волшебной палочкой. Для завершения нужна не только военная, но и политическая воля второй стороны. Но ее, по крайней мере пока, нет.