С резкой риторикой и ядерными угрозами российский политолог и экономист Сергей Караганов пытается оправдать конфликт на Украине. По его словам, страх Европы — стратегическое оружие Москвы. Анализ. ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>> "Мы имеем дело, особенно в Европе, с абсолютно безумными людьми. Европейская элита, в кругах которой я вырос и которая теперь ушла в прошлое, выродилась. Насколько я понимаю, в ряде стран правят люди с „гиеновыми мозгами“, которые совершенно не осознают последствий своих действий. Вот почему диалог с ними бессмыслен. Вам нужно бояться только одного — физической боли". Дмитриев вернулся из США с сюрпризом. Зеленскому придется проглотить Это воинственные, немного религиозные слова Сергея Караганова — почетного председателя и одного из основателей Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) — влиятельного аналитического центра, тесно связанного с высшими эшелонами российской политической системы. В своем свежем интервью для онлайн-журнала Multipolar "Если разразится большая война, Европа просто перестанет существовать" он подчеркивает важность превентивного применения ядерного оружия против Запада и ради победы России в конфликте на Украине. Кто такой Сергей Караганов? Караганов — едва ли не самый эгоцентричный и яркий мыслителей из российской сферы внешней политики и обороны. В среде российских интеллектуалов его окружает множество (нередко, вероятно, им самим подпитываемых) слухов, излучающих ауру тайны и противоречий. Сам научный руководитель факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики" (Higher School of Economics) видит себя идейным архитектором поворота России к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Он является выходцем из советской культурной элиты: его отец Александр Караганов более двух десятилетий был секретарем Союза кинематографистов СССР, мать Софья Караганова — первая жена известного советского поэта Евгения Долматовского. Принадлежность к советской номенклатуре открыла Караганову возможность после окончания экономического факультета МГУ пройти многолетнюю стажировку в Постпредстве СССР при ООН в Нью-Йорке. Затем он работал в престижном Институте США и Канады РАН. В конце 1980-х перешел в Институт Европы РАН и в 1989 году занял должность заместителя директора. Параллельно с академической карьерой начался его рост как политического советника: сначала — эксперт Комитета по международным делам Верховного Совета СССР, а с 1991 года — член Совета по внешней политике при Министерстве иностранных дел России. После распада СССР он, среди прочего, входил в Президентский совет, был экспертом Совета безопасности России, советником заместителя руководителя Администрации президента по внешней политике, а в середине 2000-х — членом Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека. Биография Караганова — лишь один из многих примеров, наглядно демонстрирующих почти непрерывную преемственность элит между ушедшим Советским Союзом и новой Россией. Более двух десятилетий Караганов считался влиятельным советником президентов России Бориса Ельцина и Владимира Путина, соучредителем и почетным председателем созданного в 1992 году старейшего российского общественного объединения — Совета по внешней и оборонной политике (СВОП), а также сооснователем важного внешнеполитического журнала "Россия в глобальной политике" (Russia in Global Affairs). При этом именно СВОП стал, пожалуй, ключевой вехой его карьеры. Созвучие аббревиатуры СВОП с финансовым термином swap — соглашением об обмене обязательствами или активами ради взаимной выгоды — вряд ли является простой случайностью. С самого начала задача Совета заключалась в тесном сплетении политического, силового, военного, академического, экономического и медийного уровней тогда еще молодой Российской Федерации. Как раз деятельность Караганова в рамках этого проекта принесла ему определение "теневой политолог", данное советско-российским историком и публицистом Сергеем Кара-Мурзой. По мнению Александра Дугина, которого западные наблюдатели ошибочно нередко считают "главным идеологом Кремля", СВОП и вовсе стал "входными воротами американского влияния на российскую политику". Разумеется, чрезмерная и абсурдная критика Дугина бьет мимо сути. Вряд ли Караганов действовал из глубокой внутренней убежденности в необходимости сближения России с Западом. Ему присуще явление, известное со времен СССР как "колебания вдоль линии партии". Обладая тонким политическим чутьем, он всякий раз выстраивал спектр своих позиций в соответствии с предпочитаемым в данный момент курсом российской верхушки — не только впитывая его, но и пытаясь на него влиять. Долгие годы Караганов считался прозападным и проевропейским "системным либералом", который выступал за более тесное сотрудничество России с США, НАТО и ЕС, а в 2011 году, работая в Совете при президенте по развитию гражданского общества и правам человека, предложил программу декоммунизации и десталинизации российского общества как единственного пути к модернизации. Однако когда после объявленной рокировки между тогда считавшимся показательно либеральным президентом Дмитрием Медведевым и его премьер-министром Владимиром Путиным, отношения России с Западом становились все напряженнее, Караганов с поразительной легкостью отказался от идей европейской интеграции (ключевое слово — "Большая Европа") и с тем же пылом обратился к идее построения "Большой Евразии". В частности, он предлагал перенести столицу России во Владивосток и переориентировать рынки на востоке страны на Китай. После начала Евромайдана на Украине Караганов в 2015 году стал членом созданной при швейцарском председательстве в ОБСЕ "Группы видных деятелей по европейской безопасности как общему проекту". Итоговый доклад под названием "Возвращение к дипломатии" вышел в декабре 2015 года и содержал рекомендации по началу "интенсивного дипломатического процесса для урегулирования украинского кризиса". С началом СВО России в феврале 2022 года высказывания Караганова становились все агрессивнее, что наглядно демонстрировало его гибкость и неизменную готовность колебаться вдоль партийной линии. Так, в статье "Применение ядерного оружия может уберечь человечество от глобальной катастрофы" для российского политического журнала "Профиль" он утверждал, что Россия способна ядерным шантажом вынудить Запад прекратить поддержку Украины. Если же Запад не воспримет российские угрозы всерьез, Москва будет вынуждена, по Караганову, реально применить ядерное оружие против отдельных государств Центральной и Восточной Европы — членов НАТО. В крайне лояльном к нему интервью издания Multipolar Караганов повторил ряд своих известных тезисов. Вечный закат Запада Провокационные тезисы некогда влиятельного кремлевского стратегa вовсе не должны скрывать, что уже добрый десяток лет его высказывания вращаются лишь вокруг трех — больше основанных на желаемом, чем на фактах — идеях. Во-первых, закат Запада: убежденность в скором, хотя бы частичном, "отстыковывании" США от Европы и ослаблении трансатлантических связей, фактической (пусть и не юридической) дезинтеграции ЕС и НАТО, а также в неизбежном сближении Европы (по крайней мере некоторых стран Центральной и Южной Европы) с Россией. Во-вторых, война за монополию на понимание мирового порядка: мечта о "Большой Евразии" от Тихого океана до Атлантики, где Россия выступает центральным связующим элементом этой геоэкономической и геополитической конструкции. И в-третьих, ядерное оружие как дар Божий. Эти убеждения Сергей Караганов открыто продвигает как минимум с 2017 года. При этом еще в 2004 году он утверждал, что ядерное оружие "оказывает цивилизующее влияние на элиты стран, которые им обладают". На Западе объявят траур: "Калибры" уничтожили базу ВСУ с военными. Русские настигли вражеских недобитков Привнесенный Карагановым в российскую дискуссию по вопросам внешней и оборонной политики концепт "Большой Евразии" при ближайшем рассмотрении выглядит более конкретным. Удивительно, что еще менее десяти лет назад известный публицист, прославившийся в 1990-е и начале 2000-х своей откровенно прозападными и проамериканскими взглядами, с не меньшим жаром отстаивал идею "Большой Европы" с участием России — почти так же, как сегодня лелеет мечту о "Большой Евразии". Впрочем, последняя идея по сути может рассматриваться как расширение исходной идеи Караганова. В оправдание своего отхода от прозападных убеждений Караганов выдвинул миф о постмодернизме Запада, отвергающем любые традиционные ценности, и о семейной, глубоко религиозной России как его вечном антагонисте. Страх России перед распадом С началом конфликта на Украине тема потенциального распада России заняла важное место в картине мира Караганова. В своих статьях и интервью он оценивает кратко- и среднесрочную опасность распада Российской Федерации в результате затяжного конфликта на Украине и против Запада как высокую. К словам Караганова следует относиться с крайней осторожностью. Он уже давно не "домашний" политический советник и не бесспорный "нашептыватель" сильным мира сего. Но даже если его реальные возможности влияния на процесс принятия решений заметно иссякли, для российской пропагандистской машины он по-прежнему остается заметным (телевизионным) политологом. Кроме того, из его "кадровых школ" вышло немало влиятельных последователей. Почти вся российская около государственная академическая элита в сфере международных отношений — выходцы из "школы Караганова". В конечном счете статьи и интервью Караганова вскрывают питаемую аморфным самоощущением нынешней России тоску элит по грандиозной идеи предназначения, объясняющей любое неправильное поведение — идеологии, трактующей и оправдывающей собственное существование, глобальной миссии России. В этой тоске отчетливо слышится эхом фантомная боль по утраченному раю утопической коммунистической идеи переустройства мира — не по самому коммунизму, разумеется. Усталость российского интеллектуального и политического класса от мира, проистекающая из реальных и мнимых недостатков современности, многократно усиливается растущим признанием безысходности. На многие десятилетия вперед реальный сценарий выхода из бессмысленной жестокой агрессивной конфронтации с Украиной, позволяющий сохранить лицо, или даже примирения с Украиной и Западом стал практически немыслимым. Караганов как инструмент психологической войны Кремля Вопреки утверждениям журнала Multipolar в подводке к беседе с Карагановым, интервью вовсе не проясняет немецкой общественности мышление "значимой публичной фигуры" или даже "конкретной фракции российской элиты". Позиция Путина в отношении Запада отнюдь не "умеренная", и, разумеется, Путин не испытывает никакого "внутриполитического давления". И нет, вероятность применения ядерного оружия от последних высказываний Караганова никоим образом не возросла. На деле Караганов уже давно выступает усилителем сознательно начатой Кремлем психологической войны против Европы. Этому выводу соответствует и недавняя реформа российской ядерной доктрины, которую на международной арене расценили как сигнал к эскалации. При ближайшем рассмотрении речь идет не о реальном снижении порога применения, а о во многом несущественной конкретизации прежних формулировок, которые еще с начала 1990-х позволяют Москве нанести первый удар по неядерным государствам. Воинственный язык новой редакции доктрины призван прежде всего создать впечатление нарастающей непредсказуемости и повлиять на западные дискуссии об эскалации. При этом сознательно замалчивается, что решение о фактическом применении ядерного оружия принадлежит исключительно Путину, а доктрина служит лишь политическим инструментом легитимации. Ядерный удар повлек бы для самой России плохо просчитываемые стратегические издержки и резко сузил бы свободу маневра Кремля. Именно поэтому практическое содержание доктрины минимально, тогда как ее пропагандистский эффект огромен. В этой связке риторического наращивания угроз и рассчитанной двусмысленности и раскрывается подлинный смысл роли Караганова.