Появившаяся в израильских источниках информация о тайном посредничестве России между Сирией и Израилем выглядит как симптом более глубокой перестройки сил вокруг сирийского досье. ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>> Речь идет о попытке сформировать новую архитектуру безопасности на севере Ближнего Востока, в которой военный фактор постепенно уступает место политическим договоренностям, а прежние линии конфронтации — осторожному балансированию интересов. С-400 придется отдать: хитрость Эрдогана сломалась о молот Путина и Трампа Сигналы, поступающие из Иерусалима, указывают на то, что Москва при молчаливом согласии и поддержке США фактически предлагает себя в роли гаранта ограниченного сирийско-израильского компромисса. В этом контексте показательно сообщение израильской государственной радиостанции Kan 11, согласно которому площадкой для контактов и неформальных дискуссий между сирийскими и израильскими официальными представителями стал Баку, выступающий в этой схеме не просто как нейтральная территория, а как дипломатический хаб, обладающий устойчивыми рабочими каналами и с Израилем, и с региональными партнерами, а также сохраняющий прагматичный диалог с Москвой. В последние месяцы российская активность в Сирии демонстрирует стремление Кремля закрепить позиции в условиях меняющейся региональной конъюнктуры. Переброска российских подразделений и техники в прибрежный район Латакии стала не столько военным усилением, сколько политическим сигналом: Москва не только не намерена отказываться от сирийского плацдарма, но и готова инвестировать в его стабилизацию. Эта активность совпала с серией интенсивных контактов между Дамаском и Москвой, кульминацией которых стал визит в Москву министра иностранных дел Сирии Асаада аш-Шайбани. Его переговоры с Владимиром Путиным и Сергеем Лавровым были публично обозначены как шаг к выводу сирийско-российских отношений на "стратегический уровень", что само по себе отражает стремление Дамаска выйти из состояния изоляции и хаоса. Не менее показательной стала октябрьская встреча Путина с президентом Сирии Ахмедом аш-Шараа, на которой подчеркивалась необходимость укрепления политических и стратегических связей и расширения сотрудничества. Для России это попытка зафиксировать себя как незаменимого внешнего игрока в Сирии, способного разговаривать одновременно с Дамаском, Анкарой и Иерусалимом. Для Сирии — шанс превратить в дипломатический капитал свои военные победы и относительную стабилизацию. Отдельного внимания в этой конфигурации заслуживает логика Израиля. В Иерусалиме все отчетливее звучит предпочтение российскому присутствию в Сирии как альтернатива дальнейшему усилению Турции. Озабоченность Израиля растущим влиянием Анкары, ее военным и идеологическим проникновением в пространство Сирии делает Москву при всей сложности российско-израильских отношений более предсказуемым и управляемым партнером. Это объясняет и интенсивность прямых контактов между Путиным и премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху: с мая они провели четыре продолжительных телефонных разговора, в которых Сирия занимала центральное место. При этом израильско-российский диалог остается весьма противоречивым. После одного из таких разговоров МИД Сирии процитировал слова Путина, подчеркнувшего "категорическое неприятие" израильского вмешательства или любых попыток раздела Сирии. Москва публично декларирует приверженность территориальной целостности Сирии и поддержке ее восстановления, что формально расходится с практикой израильских ударов по сирийской территории. Однако за этой риторикой просматривается более сложная сделка: Россия стремится ограничить хаос, Израиль — минимизировать угрозы со стороны сирийского и иранского направлений, а Дамаск — получить международное признание и гарантии безопасности. Израильские СМИ прямо говорят о "совместных интересах с Москвой в Сирии для противодействия турецкому влиянию". Россия старается сохранить хорошие отношения и с Турцией, и с Израилем, балансируя между ними и одновременно координируя свои шаги с Анкарой, Иерусалимом и Дамаском. Подобная многовекторность отражает новую тактику Кремля, вынужденного действовать в условиях ограниченных ресурсов и растущей конкуренции. Соединенные Штаты, со своей стороны, не возражают против позитивного вклада России в формирование сирийско-израильских договоренностей в сфере безопасности. Для Вашингтона важен результат — снижение рисков эскалации и постепенная институционализация послевоенной реальности в Сирии. Форма и посредники в данном случае отходят на второй план. На этом фоне примечательны оценки экспертов. Майкл Харари, аналитик по Сирии и Ближнему Востоку, отмечает, что Ахмед аш-Шараа демонстрирует осторожный и прагматичный стиль руководства, позволяющий Сирии постепенно возвращать расположение региона и международного сообщества. Но, по его мнению, Израиль не должен создавать впечатление, будто он заинтересован в сохранении сирийского хаоса. "Военные успехи последней войны, — подчеркивает Харари, — должны быть конвертированы в политические дивиденды, а для этого Иерусалиму необходимо соглашение о безопасности с Дамаском". Именно в этой точке сходятся все линии нынешнего процесса. Россия предлагает себя в роли посредника и гаранта, Сирия — как государство, стремящееся выйти из тени войны, Израиль — как сила, ищущая стабильности вместо управляемого беспорядка, а США — как внешний арбитр, заинтересованный в снижении региональных рисков. Вопрос лишь в том, хватит ли у всех участников политической воли превратить осторожные контакты и закулисные переговоры в устойчивую систему безопасности, или же Сирия так и останется ареной временных компромиссов и отложенных конфликтов.